Мы прошли по узкому коридору и повернули в сторону приоткрытой двери. Просторный зал, яркие светильники под потолком, невероятно белым, как и стены, выложенные глянцевой мелкой плиткой. Посередине стояли два стола, на которых под накинутыми белыми простынями угадывались очертания тел.

– Проходите, – услышала я голос и, обернувшись, увидела маленького пухлого старичка, копошащегося в углу возле тележки с инструментами. – Я уже закончил.

Он подошел к нам и улыбнулся.

– Желаете взглянуть? – произнес он, глядя на меня, словно торговец на турецком базаре, пытающийся впарить незадачливому туристу ненужную побрякушку.

– Да, – сухо ответила я.

Подойдя к первому столу, он стянул простыню, и моим глазам предстала картина, которую я не забуду уже никогда. Тошнота подкатила к горлу, но усилием воли я заставила себя подойти ближе. Вся верхняя часть тела была обезображена до неузнаваемости. Целыми остались лишь руки, что спокойно лежали вдоль тела. Я посмотрела на кисть и замерла. В свете неоновых ламп блеснуло кольцо, которое я сразу же узнала. Уроборос, выполненный из старинного серебра. Дрюрджица!

Воспоминания накатили на меня. Бабушка никогда с ним не расставалась. Единственный раз, когда я видела, что она снимала его, был в тот день, когда они вытаскивали меня из огромного колодца на заднем дворе своего дома. Сознание заволокла тьма. Сквозь нее, словно сквозь слой плотного тумана начали пробиваться воспоминания. Меня долго пытались убедить в том, что это были всего лишь видения от обморока. «Девочка просто перегрелась на солнце. Немудрено, в нашем-то климате». Я тогда долго сидела на заднем дворе, перебирая мелкие кварцевые камешки, что в изобилии можно было найти на горе напротив их дома. Ливни и сель обнажали породу, и она осыпалась мелким кварцем практически под ноги. Я очень любила собрать их, и потом, придя домой, погрузить в таз с водой, промыть и выкладывая на солнышке, любоваться переливами розового и серебристого. Мне казалось, что я слышу, как они шепчут мне свои старые тайны, собранные за столетия пребывания в недрах горы.

И вот я выливаю воду, аккуратно, чтобы не высыпался ни один камешек. Затем отношу их к бетонной площадке вокруг колодца и высыпаю «на просушку». Камешки разлетаются в стороны и уверенно совершают побег на крышку люка. Боясь потерять свои детские «сокровища», я стремительно подбегаю, нога опирается на крышку. Пытаясь собрать все как можно быстрее, я становлюсь на нее второй ногой, и чувствую, как сердце ухает в пятки, под которыми простирается пустота. Я ожидала чего угодно. Боли, падения в ледяную воду, резкого удара, но только не того, что тогда произошло. Я будто погрузилась в плотное облако, белое и ватное, как если бы из перины выпотрошили все перья, но они не разлетелись по дому, а застыли шаром. Голова кружилась, тело было расслаблено, кажется, в какой-то момент я даже начала задремывать. Вдруг перед глазами мелькнула неясная тень. Темная и мрачная. Я мгновенно пришла в себя и сжалась в комок. Вторая тень налетела также стремительно и принялась кружить вокруг меня. Это было до того ужасно, что я не могла ни дышать, ни шевельнуться. Сумрак начал сгущаться, и я почувствовала, как меня потянуло вниз. Что есть силы, я закричала и дернулась, пытаясь вырваться. Внезапно яркий луч, похожий на плеть прорезал пространство. Мне кажется, я даже услышала характерный щелчок. И еще раз, и еще, пока неведомый аркан не зацепился за мою руку и меня стремительно дернуло вверх. Яркий свет ударил в лицо, и я потеряла сознание.

– А я говорила тебе, что нужно его закрыть. Позвать Мирослава, чтобы он запечатал его раз и навсегда. – Голос, доносящийся словно сквозь вату. Родной, успокаивающий.

– Ты же знаешь, что проход нельзя запечатывать. Это не в нашей власти. Последний раз это делали в 1939 году. Помнишь, что тогда произошло? Его не смогли отправить назад. То-то же. Мы же не хотим, чтобы все это повторилось.

– Ох, – вздохнул первый голос, – и то верно. Давай-ка я перевяжу тебе ладонь. Смотри, почти до кости рассекла. А кольцо цело. Выдержало, молодец, змеюка, в очередной раз помогла.

Я тряхнула головой, отгоняя воспоминания. Повинуясь неведомому инстинкту, протянула руку и перевернула кисть трупа ладонью вверх. Кожа была идеально гладкой. Ни малейшего следа. Еще не совсем отдавая себе отчета в том, что делаю, я обошла стол и проделала то же самое с другой ладонью. Пусто.

– Откройте второе тело! – потребовала я.

– Как скажете, – пожал плечами старичок.

Но и на втором теле не было никаких отпечатков. Я подняла глаза и посмотрела на присутствующих.

– Это не они. – Твердо сказала я. – Это не мои бабушки.

– Но, документы, одежда, да даже кольцо! Все знали его, она никогда его не снимала. – Адвокат начала заметно нервничать.

– А вот кольцо я заберу. Это реликвия нашей семьи. Не знаю, что произошло и куда вы дели моих родственников, но совершенно точно собираюсь это выяснить!

Глава 3

– Ну, что, бездари, опять все провалили? – Зорица постучала длинными красными ногтями по столу и взглянула на двух амбалов, сидящих перед ней.

– Ну, мам! Мы все сделали как ты сказала. Кто ж знал, что она такая въедливая. Просто заноза в жо…

– Не сметь ругаться, – прикрикнула она. – Когда вы уже научитесь вести себя как люди? Уважаемые, порядочные люди, какими все нас здесь должны считать!

– Мам, я больше не могу, – заканючил второй, – можно нам уже вернуться домой? Ну невыносимо, правда.

Он стянул с головы парик, обнаживший красную абсолютно голую кожу черепа с маленькими рожками.

– Невыносимо? – глаза ее сделались красными, и в них на миг вспыхнуло пламя. – Я все сделала за вас. Даже дом погрузила в стазис! Вам оставалось только найти этот чертов манускрипт! Но вы и с этим не справились! Вот уж и правда демоново отродье. Все ваш папаша, будь он неладен. Порченое семя. Еще и старух упустили!

– Кто ж зал, что они так быстро отреагируют? Ползали вечно, как сонные мухи, а тут раз, и за полдня все следы подчистили. Мы все проверили, они не пересекали границу, в Сербии их тоже нет. А маяк был настроен на кольцо. Никто не думал, что она рискнет его оставить.

– Ну что ж. Теперь оно у девчонки. А это значит, что не все потеряно. Рано или поздно она приведет нас к тому, что мы ищем. – Зорица потянулась в кресле. – Свободны, бездельники. Идите, имитируйте добропорядочную жизнь. И чтоб больше без глупостей. Ты меня услышал, Кайл?

– Ох, госпожа Зорица, забываетесь, – осклабился тот, нарочито кривляясь, – Драган, меня зовут Драган.

– Пошли вон, – устало произнесла она и прикрыв глаза откинулась в кресле.

Вернувшись в дом, я приступила к уборке. Тщательно перемыв и расставив посуду по местам, перешла в гостиную, пол которой был усеян книгами, осколками некогда красивых ваз и разными мелочами, которые так любили мои старушки. Статуэтка балерины лежала в самом углу, отброшенная за ненадобностью теми, кто перевернул этот дом вверх дном. Голова отломилась при падении и теперь лежала недалеко от искалеченного туловища. Взяв ее в руки, я попыталась приладить фарфоровую голову к телу, продумывая варианты реконструкции. Внезапно, взгляд мой зацепился за полость внутри фигурки. Взглянув повнимательнее, я различила в самой глубине обрывок бумаги, свернутый в тугой рулончик.

Порывшись в рюкзаке и вынув маникюрный набор, я взяла пинцет и начала аккуратно вытаскивать бумажку. Эта, казалось бы, несложная работа, заняла у меня достаточно времени. И вот, рулончик был у меня в руках. Развернув его, я оторопело вчитывалась в строки, написанные аккуратным мелким почерком Слободанки.

«Девочка моя, если ты это читаешь, значит то, чего мы так боялись, все-таки произошло. Мы долго пытались уберечь тебя от всего этого. Но, видимо, настала пора узнать правду. Наш мир не совсем такой, каким может показаться на первый взгляд. Он не статичен, а текуч как смола. Время в нем может замедляться и ускоряться по твоему желанию. А еще, в нем иногда появляются дыры. Проходы, как мы их называем. Но пройти через них может лишь тот, кто наделен особым чутьем и способностями. Это великое знание, передающееся из поколения в поколение и тщательно оберегаемое от посторонних. Таких семей осталось очень мало, и наша одна из них. В детстве ты открыла эту завесу, но была не готова, да и опасно это было. Но теперь настало время действовать. Помнишь колодец на заднем дворе? Это один из самых старых и стабильных проходов. Доверься своему чутью и ступай. Мы найдем тебя по ту сторону. Уроборос подскажет тебе дорогу, слушай его и ничего не бойся. Твоя Ба».

Я вновь и вновь перечитывала строки на старой пожелтевшей от времени бумаге, пытаясь уложить в голове столь невероятные факты. Виски покалывало, чувство тревоги нарастало. И тут я осознала, что именно не давало мне покоя с самого приезда. Дом! Я его не слышу! Поднявшись, я принялась медленно обходить по кругу каждую комнату, проводя руками по стенам, прислушиваясь пытаясь проникнуть в самую его суть, как учили бабушки. «Что с тобой случилось, милый? Ответь мне, пожалуйста». Выйдя на крыльцо, я подняла глаза к резному деревянному украшению, подковой нависающему над входом. Внезапно глаз кольнуло, будто солнечный зайчик попал в зрачок. Приглядевшись повнимательнее, я обнаружила практически невидимую глазу тонкую серебристую ниточку, свисающую почти до самой двери. Я потянулась, чтобы ухватиться за нее, но рука лишь схватила воздух, пройдя насквозь. Попробовала еще раз – тот же результат. «Как все это странно, не усталость ли и воображение играют со мной злую шутку?» Воображение! Точно! «А почему бы и нет?» – подумала я.

Мысленно представила, что моя рука, такая же серебристая и эфемерная, тянется к ниточке, и хватает ее. И, о чудо! Ниточка натянулась и поползла вниз. «Так, молодец, еще немного», – подбодрила я себя. Вскоре, у меня в руках оказался целый клубок, словно я случайно распустила свитер, незримо окутавший дом своим плотным покровом. Резко потянув, я услышала громкий хлопок и вздох облегчения, прокатившийся по двору и отразившийся от каменной ограды.

– Что? Где? Кто здесь? – услышала я странный голосок позади. Оцепенев от ужаса, я повернулась и увидела стоявшего на пороге маленького взъерошенного человечка с копной рыжих волос и крохотной метлой наперевес. Он едва доставал мне до колена. Я резко зажмурилась и помотала головой. Приоткрыв один глаз, поняла, что видение никуда не исчезло, а даже, наоборот, перехватив метлу поудобнее за черен, направило на меня острые прутья.

– Ты что такое? – еле смогла выговорить я.

– Хэнде хох, лазутчик! – произнесло существо, подмигнув мне.

– Я сошла с ума, – прошептала я и перед глазами померкло.

Поток воды резко ударил мне в лицо. Я распахнула рот, пытаясь вдохнуть, и открыла глаза. Капли застилали глаза, но сквозь них я вполне отчетливо видела нечто рыжее, копошащееся возле моего лица. Мягкое полотенце коснулось меня, заботливо стирая остатки влаги.

– Ну, наконец-то, я уж думал придется тащить тебя в дом. Я, конечно, сильный, но такую тушу поднять это надо постараться. А я в грузчики не нанимался, – ворчало существо.

– Никакая не туша, во мне всего-то пятьдесят килограмм, – зачем-то принялась оправдываться я.

– Ну вот, я так и сказал. – надо мной склонилось круглое веснушчатое лицо с озорными глазками. – Вставай, я уже чайник поставил.

Я села, потирая ушибленный затылок. Видать, знатно так об порог приложилась, когда падала. Чувствуя себя восставшим зомби, я поднялась и поковыляла в дом. Усевшись за стол, внимательно посмотрела на человечка, деловито расставляющего чайные чашки, сахарницу и вазочку с печеньем. Причем делал он это так ловко и быстро, что я аж поразилась. Вот он прыгает на соседний стул, бац! И передо мной уже изящная чайная пара. Секунда рыжего вихря, проносящегося мимо, и вот уже пузатый стеклянный чайник, источающий аромат свежезаваренных трав и лимона занимает свое почетное место на столе.

– Так, давай начнем с начала, – немного успокоившись, сказала я. – Ты живой, да, настоящий?

– Удивительная наблюдательность, – фыркнул человечек.

– Так, отлично. И кто ты такой?

– Что значит кто? Домовой, конечно! Странные какие-то у тебя вопросы.

– Ничего не странные. До сегодняшнего дня я была уверена, что вас не существует.

– Это как не существует? Что за крамола, барышня? Вот так и забывают старых друзей, – он печально вздохнул.

– В смысле? Каких еще друзей? Да я тебя первый раз в жизни вижу!

Домовой уставился на меня немигающим взглядом, а потом на глаза его навернулись слезы.

– Ты меня что, совсем-совсем не помнишь? – всхлипнув, спросил он.

– Не-а, – честно ответила я, – а должна?

– Ну конечно! – воскликнул он. – Мы же все твое детство тут провели! Бегали по лесу, играли в догонялки. Я учил тебя ловить мышей, а ты снимала меня с дерева!

– Слушай, я не в курсе, откуда ты знаешь такие подробности, но все это я проделывала с бабушкиным котом – Мицо.

– А-а-а! – расплылся в улыбке домовой и хлопнул себя по лбу. – Вот с этим, что ли?

Внезапно он весь мелко задрожал, а потом так стремительно перекувыркнулся через голову, что у меня зарябило в глазах. Секунда – и передо мной уже сидит огромный рыжий кот.

– Обалдеть… – произнесла я, чувствуя, что пространство передо мной опять начинает плыть.

– Эй, эй! Стоп! Куда? А ну, отставить! Одного раза вполне достаточно! – раздался голос у меня в голове.

Я вновь посмотрела на кота. Кот как кот, ничего необычного. Может, все-таки, привиделось?

– Нет, не привиделось, смирись и давай к делу. – Вновь ворвалось в мое сознание.

– Ты читаешь мои мысли? – спросила я.

– Скорее, мы можем понимать друг друга без слов, когда я в этом обличии.

– Так, давай лучше по-номальному, пока что, – попросила я, – мне нужно время, чтобы все это утрясти в своей голове. Столько всего произошло…

Миг, и кот превратился обратно в маленького человечка.

– Вот, об этом я и хотел с тобой поговорить.

Он налил себе чаю в изящную фарфоровую чашечку, громко отхлебнул и добавил:

– Ты уже в курсе, что произошло с твоими бабушками?

– Не совсем, но я точно уверенна, что они не погибли. А еще… Я нашла записку, вот эту, – я протянула ему клочок бумаги.

– Аха, – проворчал он, пробегая глазами ее содержимое. – Значит, все-таки ушли.

– Ты же должен быть в курсе таких вещей, как-никак домовой, – я скептически на него посмотрела.

– Ну, знаешь ли, то, что я волшебная сущность, еще не означает, что у меня не может быть своей личной жизни, – фыркнул он.

– Ладно, ладно, извини. Так что мне делать? Я ничего не понимаю. Какой проход? Какая другая сторона? Что здесь вообще произошло и почему я не слышала дом?

– Ну, тут, как раз, все просто. Ты знаешь, что такое стазис?

– В общих чертах. Состояние полной остановки любых физиологических процессов в организмах живых существ. По крайней мере, так его описывают в разного рода фэнтезийных романах.

– Ну, почти так. Только вот наложить его можно не только на живых существ, но и на неживые сущности, обладающие тончайшими плетениями энергетических нитей, ну, или по-вашему, душой. Это и произошло с нами. И с ним, – он кивнул куда-то в потолок, – и со мной. Я как раз вернулся от… ну, из гостей, скажем так. Собирался хорошенько вздремнуть, и тут бац! Как будто ледышкой по голове ударили. Все онемело, мне кажется, я даже не дышал. А очнулись мы, когда ты расплела тот ужасный кокон, которым нас опутали. Смотрю – мать честная, весь дом вверх дном, и кто-то топчется на пороге. Потом присмотрелся, а это ты, – его щеки растянула улыбка. Такая широкая, что уши отодвинулись к затылку.

«Ну точно, кот», – подумала я.

Резкий стук в дверь оторвал меня от обдумывания услышанного. Я открыла, гадая, кто бы это мог быть. На пороге стоял незнакомец, в которого я так нелепо врезалась в Белграде. В той, еще понятной, годами сформированной жизни, в которой не было место всем этим тайнам и мистике.

– Это твое, – сказал он, протягивая мне портфель.

– Мог бы, для приличия, поздороваться, – буркнула я. – И вообще, как ты меня нашел?

– Это было нетрудно, ведьма, – бросил он, заглядывая мне через плечо.

– В смысле, ведьма? – опешила я. – Я нормальный человек.

– А что, ты считаешь, что ведьмы ненормальные? – он улыбнулся гаденькой улыбочкой, и мне, почему-то, захотелось врезать ему по физиономии, чтобы стереть ее.

– Я считаю, что ты хам! – глядя ему прямо в глаза ответила я.

– А я считаю, что ты не знаешь, во что ввязалась.

– У меня не было выбора, – буркнула я.