Во время урока от парты к парте путешествовала записка. Две пары мальчишечьих глаз внимательно следили за ней.
– Зря ты не подписываешься, – прошептал Карпухин Марочкину. – Так она никогда не догадается от кого.
– Ничего, поймёт, – отмахнулся Марочкин. – Когда она оборачивается, я смотрю на неё ОСОБЕННЫМ взглядом, – и он показал, как это делает.
От такого взгляда и без того взъерошенные волосы Карпухина встали дыбом.
– Я бы не понял, – честно признался он.
Конечно, Марочкину хотелось поставить подпись в записке, но он опасался, что она попадёт в руки учительнице или, что ещё хуже, кто-нибудь из одноклассников не вытерпит и прочтёт. Его же засмеют!
Вот Карпухин – другое дело. Карпухин – ДРУГ! Он хоть и презирает девчонок, но потешаться над Марочкиным не станет.
Наконец записка добралась до адресата. Миронова, украдкой поглядывая на учительницу, быстро развернула её.
– Ну что там? – сгорая от любопытства, спросила подружку Любочка, стараясь заглянуть через плечо. И две косички её приподнялись.
– Опять то же самое, – кисло ответила Миронова.
Под пронзённым стрелой сердцем красным фло-мастером горели слова: «Я тебя люблю! А ты?»
Девочки, не сговариваясь, обернулись. Марочкин смотрел на них своим ОСОБЕННЫМ взглядом.
Карпухин вдруг почувствовал, что глаза его сами собой вытаращиваются и, как у Марочкина, лезут на лоб. И ничего с этим нельзя поделать.
Три дня назад, когда Миронова получила первую записку, Любочка сказала:
– Счастливая ты, Миронова! Не каждой девочке в пятом классе в любви объясняются.
А сейчас, когда пришла десятая, она сделала вывод:
– Чёрствая ты, Миронова! После такого количества признаний и я бы полюбила.
– Но я не знаю, кто их пишет, – оправдывалась Миронова.
– А чего тут знать? – кивнула на два ОСОБЕННЫХ взгляда Любочка. – Это или Карпухин, или Марочкин! Разве ты не видишь, как они на тебя смотрят?
Миронова задумалась, а потом робко сказала:
– И я полюбила!
– Кого? – вздрогнула Любочка.
– Ну… того… кто писал, – замялась Миронова.
– Тогда напиши ему об этом! – потребовала Любочка.
А у доски учительница продолжала объяснять новый материал.
Миронова старательно корпела над запиской.
– Подпись ставить? – спросила она.
– Зачем? Он и так догадается.
Миронова сложила исписанный листок и застыла в нерешительности.
– Ну что же ты? – поторопила Любочка. – Надписывай и посылай.
– Кому? – вымученно спросила Миронова.
Любочка вдруг выхватила записку, быстро что-то на ней нацарапала и послала по рядам.
На парту друзей легла долгожданная бумажка. Карпухин пододвинул её Марочкину:
– Читай.
Марочкин дёрнул плечом:
– Тебе прислали, ты и читай.
Карпухин, сопя, развернул записку. Под кружевным сердечком робко сообщалось: «И я тебя тоже». Он долго, не понимая, смотрел на фразу. Затем огляделся. Взгляд Марочкина был устремлён в бесконечность, Миронова красная от смущения уставилась в парту.
Зато Любочка сияла ОСОБЕННЫМ нежным взглядом.
Карпухин ещё раз перечитал записку. Что-то шевельнулось в его душе. Он вытаращился на Любочку и, сам того не ожидая, вдруг одними губами прошептал: «И я тебя тоже…»
Сегодня Серёжа опять схлопотал в школе двойку. А это значило, что вечером его ждёт неприятный разговор с родителями.
И теперь он понуро брёл домой по пустынной улице, сердито поддавая ногой мелкие камешки. Вдруг на его пути оказалась жестяная синяя банка с английской надписью «GIN & TONIC».
Серёжа, не раздумывая, что есть силы ударил по ней ногой.
Банка неожиданно оказалась полной. Она взмыла вверх, легко преодолевая сопротивление воздуха, описала красивую дугу и прямёхонько угодила в фонарный столб.
От удара металлическая затычка вылетела, и из банки повалил густой дым.
«Бомба!» – испугался Серёжа и отбежал на несколько шагов в сторону. Он присел на корточки, прикрыл голову руками, ожидая, что вот-вот рванёт. Сто раз предупреждали его мама с бабушкой ничего на улице не трогать! А он…
Между тем дым из банки валить перестал. Он застыл на месте и постепенно материализовался в Джинна. Что это джинн, Серёжа догадался сразу. Недаром его любимой книжкой был «Старик Хоттабыч».
Джинн покачался немного в воздухе, а потом сказал:
– Приказывай, мой повелитель!
Серёжа ничуть не растерялся. В джиннов он верил всегда. И знал, что ему когда-нибудь повезёт с одним из них повстречаться. Поэтому он по-хозяйски оглядел Джинна и спросил:
– А что ты можешь?
– Всё! – заверил Джинн.
– А роликовые коньки достать можешь? – выдал свою заветную мечту Серёжа.
– Могу!
– Ладно, не надо. Мне родители и так купят, – решил Серёжа, лихорадочно соображая, что бы такое попросить, что обычным путём получить невозможно. – А уроки за меня сделать можешь?
– Раз плюнуть! – И Джинн плюнул на асфальт, демонстрируя несерьёзность просьбы.
– Здорово! – похвалил Серёжа. – Но этим мы после займёмся. А двойку по математике исправить слабо?
– Да, запросто! – лениво отмахнулся Джинн и зевнул.
Серёжа моментально выхватил из рюкзака дневник и раскрыл на странице со свеженькой двойкой.
– А ну-ка!
Прямо на глазах жирная двойка превратилась в ещё более жирную пятёрку.
– Порядок! – подскочил от радости Серёжа. Сунул дневник в рюкзак, подобрал банку с английской надписью «GIN & TONIC» и скомандовал:
– Полезай!
Джинн нехотя втянулся в жестянку, и Серёжа весело побежал домой.
Дверь ему открыла бабушка.
– Пришёл? Как дела в школе? – с порога спросила она.
Серёжа, распираемый гордостью, протянул ей дневник.
– Вот!
Бабушка вытерла о фартук и без того чистые руки и с благоговением открыла дневник.
– Что? Что это? Опять?! – схватилась она за сердце.
Серёжа глянул в дневник и к своему ужасу обнаружил в нём вместо пятёрки всё ту же двойку.
– Это… Это… – начал мямлить он. – Бабушка, я… я… честное слово, исправлю! Не говори только папе с мамой, пожалуйста. Хочешь, я сам уберу свою комнату. Всё-всё на места расставлю.
Бабушка сердито поджала губы и молча удалилась в кухню.
Серёжа ворвался в свою комнату, плотно прикрыл дверь и достал из рюкзака синюю металлическую банку.
– Эй, Джинн! – позвал он.
Джинн не замедлил появиться.
– Приказывай, мой повелитель, – сказал он.
– Ты что наделал?! – возмутился мальчик.
– Это не я! Это Тоник. Он всегда всё делает наоборот.
– Какой ещё Тоник? – не понял Серёжа.
Джинн кивнул на банку.
Серёжа повертел её, остановился глазами на надписи и вслух прочитал:
– Джин энд тоник…
– Ну, – кивнул Джинн. – Я ж говорю, нас двое.
– А где он? Где Тоник? – заволновался Серёжа.
– Где ж ему быть? В банке, конечно.
Серёжа встряхнул как следует жестянку. Из неё послышался недовольный голос:
– Чего надо?
– А ну вылезай! – потребовал Серёжа.
– Не вылезу! – отказался Тоник.
– Как это не вылезу? – опешил Серёжа и сильнее затряс банку. – Вылезай, тебе говорят!
– Ещё чего! – сообщил Тоник.
– Ах, так! – разозлился Серёжа и бросил банку на пол. Он стал топтать её ногами, приговаривая: – Вот тебе! Вот тебе! Вот тебе!
А Тоник вторил ему:
– Не вылезу! Не вылезу! Не вылезу!
Джинн наблюдал молча, болезненно морщился, хватался руками за скулы, словно у него ныли зубы, и недовольно качал головой.
Стены комнаты дрожали, с полок на пол сыпались книги, опрокидывались стулья. Грохот стоял как во время грозы. Но Серёжа в азарте ничего не замечал. Пока не сорвалась со шкафа и не разбилась нарядная фарфоровая вазочка. Бабушкина. Любимая.
Серёжа наконец остановился. Огляделся и пришёл в бешенство. Он схватил злополучную банку и вышвырнул подальше в окно.
– Ну и убирайся! – крикнул на прощание Тонику.
Следом за банкой в окно медленно просочился Джинн.
– А ты куда? – растерялся Серёжа.
– Я – раб этой банки, – пожал плечами Джинн и скрылся за ближайшими деревьями.
На шум прибежала бабушка. Она изумлённо посмотрела на разбросанные вещи и накинулась на внука:
– Ничего себе уборочка! Что это ты вытворяешь?
– Это не я! – оправдывался Серёжа. – Это Тоник!
Бабушка разгневалась:
– Я тебе покажу – тоник! Вот придут родители, я им всё расскажу! А про двойку – в первую очередь!
Серёжа вздохнул и посмотрел под ноги. На полу валялась любимая книжка «Старик Хоттабыч». С раскрытой страницы лукаво подмигивал джинн.
Пете Бычкову очень нравилась Светка Султанова. Часто по утрам он подкарауливал её возле дома и молча, на почтительном расстоянии провожал до школы. Не приближался и не разговаривал, потому что стеснялся.
Сегодня он, как обычно, притаился в кустах сирени возле Светкиного дома. Солнечное утро, благоухание цветущих веток настроили Бычкова совсем уж на лирический лад. И он незаметно погрузился в свои мысли.
Из подъезда вышла Султанова и прямёхонько направилась к Пете. Мальчишечье сердце так и заколотилось.
– Привет, Бычков! – кокетливо склонила голову на бок Султанова. – Хочешь понести? – и протянула Пете разноцветный рюкзак.
Бычков радостно подхватил его. Душа ликовала. Он так долго ждал этого момента. И вот свершилось. Хотелось петь, скакать, а главное – сделать что-нибудь для Султановой приятное. Ведь она не откажется принять в подарок – Петя огляделся вокруг – вот хотя бы эту душистую ветку сирени.
Бычков только протянул руку, чтобы сорвать тяжёлую фиолетовую гроздь, как услышал голос:
– Не губи меня.
Он посмотрел по сторонам, впереди маячила спина Султановой и больше – никого.
Петя притронулся к ветке и снова услышал:
– Не ломай меня. Я исполню любое твоё желание. Хочешь, отличником сделаю?
Бычков зажмурился, а когда открыл глаза, упёрся взглядом в спину Султановой и решился:
– Не хочу учиться! Хочу жениться! – И выпустил ветку из рук.
Дальше для Бычкова всё происходило словно во сне. Вот он и Султанова в свадебных нарядах стоят перед директором школы Ириной Геннадьевной. Она зачитала им торжественную бумагу, и грянул марш Мендельсона. Вот жених и невеста поздравили друг друга пожатием рук, а Ирина Геннадьевна обняла своих учеников и подтолкнула к выходу из кабинета.
В квартире Султановых Светка сразу же устроилась на диване с красочным журналом мод. Бычков последовал её примеру: взял с полки «Фантастику» и скромно присел с краю.
Реакция Султановой последовала мгновенно:
– Чего расселся? Ступай на кухню готовить обед!
Пока Бычков чистил морковь, шинковал капусту и жарил мясо, Султанова, красила губы, подводила глаза, накладывала румяна – всё, как ей советовали в модном журнале.
Потом она пришла на кухню и спросила:
– Ну что, готово? – и захрустела сочной морковкой.
После обеда Бычков снова было устроился с книжкой, но Султанова сдвинула брови:
– А посуду кто мыть будет?
Пока Султанова играла с Барби, Бычков успел даже отдраить плиту.
Он устало вздохнул и довольный улыбнулся: вот теперь можно передохнуть и почитать любимую «Фантастику».
– А ну марш бельё стирать! – прогнала его Султанова.
И Петя покорно поплёлся в ванную, а Светка включила телевизор.
Когда глубокой ночью мокрый, измотанный Бычков на четвереньках выбрался из ванной, Султанова уже сладко спала. Бычков нашарил в прихожей карманный фонарик и выбежал во двор.
Он обыскал кусты сирени, но так и не нашёл давешней ветки. От отчаяния он стал обламывать подряд все цветущие гроздья, приговаривая:
– Вот тебе! Вот тебе!
Неожиданно сверкнула молния, раздался оглушительный гром и грозный голос произнёс:
– Напрасно ты меня загубил! Теперь твоё желание обратится в НИЧТО!
Новая вспышка молнии ослепила Бычкова. От страха он зажмурился.
Когда Петя очнулся от страшных мыслей, он открыл глаза и встряхнул головой. Надо так крепко задуматься! Чуть в школу не опоздал! А тут как раз из подъезда выходит Султанова и прямёхонько направляется к нему.
– Привет, Бычков! – она кокетливо склонила голову на бок. – Хочешь понести? – и протянула ему свой разноцветный рюкзак.
Петя спрятал руки за спину.
– Ты чего? – удивилась Султанова.
Бычков попятился:
– У тебя, Султанова, одни глупости на уме, а мне учиться надо!
И он, не оглядываясь, поспешил к школе.
Утром впечатлительную Фокину потряс Верочкин праздничный вид. Одноклассницы окружили Верочку, и добрая Фокина ласково спросила:
– Чего вырядилась?
Верочка смутилась:
– У меня, девочки, сегодня день рождения.
Все наперебой стали поздравлять её. Только отзывчивая Фокина и толстушка Кучкина не приняли участия в общем оживлении.
Не спеша, вразвалочку к одноклассницам подошёл гроза школы Орлов. Нарочито грубо позвал:
– Вер, поди на минутку.
Девочки замерли в трепетном ожидании. Верочка оглянулась на них и покорно поплелась за Орловым.
Фокинская шея мгновенно устремилась вослед.
– Куда это он её? – задала вопрос любознательная обладательница длинной шеи.
У колонны Орлов и Верочка остановились. Орлов вынул из брючного кармана шоколадный батончик и протянул Верочке.
– С днём рождения, Вер!
Он наклонился, быстро чмокнул Верочку в щёку и кинулся прочь, в бурлящую перемену.
О проекте
О подписке