Читать книгу «Дарий» онлайн полностью📖 — Виктора Поротникова — MyBook.
agreementBannerIcon
MyBook использует cookie файлы
Благодаря этому мы рекомендуем книги и улучшаем сервис. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с политикой обработки персональных данных.

Глава шестая
Прексасп

Гаумата и Смердис были из племени магов, знаменитого тем, что последователи Заратуштры, прибывшие в Мидию из Маргианы, распространили зороастризм сначала среди магов и лишь позднее – среди прочих мидийских племён. Маги, познавшие учение Заратуштры прежде прочих мидян, стали племенем жрецов. В своих обрядах жрецы-маги не просто служили светлым богам-язата, сотворённым Ахурамаздой, но приспособили для новой религии священнодействия, связанные с богами прежнего культа, олицетворявшими солнце, луну, землю, воду и ветры. Благодаря такому сплаву нового со старым, привычным миропониманием дуалистическое учение пророка Заратуштры довольно легко и быстро укоренилось среди мидян, перейдя от них к парфянам, персам, гирканцам, бактрийцам и согдам.

С той далёкой поры магов стали воспринимать именно как жрецов-огнепоклонников. Не всякий маг был жрецом, но всякий жрец непременно был магом, во всяком случае, среди мидян.

Поэтому Атосса не удивилась, когда узнала от Смердиса, что он в юности был жрецом, вернее, помощником жреца.

– Что же входило в твои обязанности? – поинтересовалась Атосса.

– Я лишал девственности девушек, приходивших в храм Астарты[29], – простодушно признался Смердис.

– И скольких же девушек ты лишил невинности за всё время своего пребывания в храме Астарты? – В голосе Атоссы прозвучали неприязненные нотки.

Но Смердис не заметил этого, ответив с горделивым видом:

– Через моё ложе прошло более двух тысяч девушек. Я пробыл в храме три года. Потом мне это надоело и я стал воином, как мой брат.

– Почему Гаумата не пошёл в жрецы? – вновь спросила Атосса.

– Гаумата с юных лет рвался служить царям, а не богам, – ответил Смердис. – В общем-то, я тоже не стремился стать жрецом, меня взяли в храм только из-за размеров моего…

Смердис запнулся, но Атосса поняла, что он имел в виду.

С каждым днём Атосса всё больше убеждалась в том, что Смердис отнюдь не блистает умственными способностями. Он более тяготеет к сексуальным утехам, нежели к государственным делам.

Во время самой первой встречи Смердиса с Прексаспом, на которой присутствовала и Атосса, всё шло хорошо, пока Смердис молчал, слушая, что говорит ему Прексасп. Но едва Смердис открыл рот, как то же самое сделал Прексасп, внимая той бессмыслице, которую тот нёс, даже не понимая сути вопроса. Атосса то бледнела, то краснела. Наконец, не видя иного выхода, она прервала словесные излияния мужа, поцеловав его долгим поцелуем в уста. Смутившийся Смердис враз онемел, и Атосса живо выпроводила его за дверь.

– Что случилось с царём? – недоумевая, обратился к Атоссе Прексасп. – Я не узнаю Бардию. Его будто подменили!

Атосса тоже изобразила сильнейшие недоумение и тревогу, сказав Прексаспу, что её супруг, видимо, не совсем здоров.

– Для усиления своей мужской потенции царь принял какое-то дурманящее зелье, и это, похоже, повлияло на его разум, – заявила Атосса ошарашенному Прексаспу. – Не только ты, друг мой, но и я тоже обеспокоена самочувствием Бардии.

Прексасп удалился, пообещав прислать к царю опытного лекаря-индуса.

Это был единственный случай, когда у Атоссы от волнения тряслись руки.

Лекарь-индус не обнаружил у Смердиса никакой болезни. Напротив, он сказал, что не встречал более здорового человека, чем царь.

Атосса подкупила лекаря, убедив его сказать Прексаспу, будто у царя случилось небольшое помешательство рассудка и ему нужен покой.

На следующую встречу с Прексаспом Атосса отправилась одна.

Поскольку Прексасп не привык обсуждать серьёзные дела с женщинами, даже если они царского рода, поэтому беседы у них не получилось. Атосса держалась скованно. Прексасп был подозрителен и замкнут.

Атоссе пришлось уговаривать Гаумату какое-то время встречаться с Прексаспом вместо Смердиса. Гаумата долго упирался, но затем согласился. При этом вид у него был мрачный.

Угрюмое настроение Гауматы сильно тревожило Атоссу, поэтому она решила подслушать его разговор с Прексаспом. Впрочем, из этой затеи у Атоссы ничего не вышло. Прексасп и Гаумата встретились не в царской канцелярии, а в трапезной – было время обеда.

Выждав немного, Атосса нарушила уединённую беседу Гауматы и Прексаспа. Она пришла к ним под предлогом, якобы желая сообщить Прексаспу о самочувствии царя. К удивлению Атоссы, выяснилось, что Прексасп и Гаумата обсуждают не государственные дела, а делятся впечатлениями о странностях Бардии, чего с ним прежде не бывало.

Когда Прексасп ушёл, Гаумата грубо накричал на Атоссу, возмущаясь, что та появилась некстати и не позволила ему выведать у Прексаспа то, что он хотел.

– Ах, я так беспокоюсь за царя! – передразнил Атоссу Гаумата. – Ах, он не желает лечиться! Ах! Ах!.. Кому нужны твои показные охи и ахи, дорогая? Думаешь, Прексасп настолько глуп, что не понимает, когда ты искренна, а когда притворяешься таковой!

Атосса тоже не осталась в долгу, обругав Гаумату, помянув при этом и Смердиса.

– Всё, на что способен твой брат, это лишать невинности юных девушек в храме Астарты, – раздражённо молвила она. – В постели Смердис – бог, зато на троне он – ничтожество!

Услышав эту гневную перепалку, в трапезную заглянул евнух из свиты царицы.

В тот же миг Гаумата склонился в низком поклоне перед Атоссой, которая сделала вид, что отчитывает его за какую-то провинность.

Такая двойная жизнь скоро стала Атоссе в тягость. По сути дела, все государственные дела и заботы по управлению обширным царским хозяйством лежали на ней и на Гаумате. Они вдвоём опекали Смердиса, как маленького ребёнка, постоянно следили, чтобы он не сказал что-нибудь несуразное в присутствии посторонних людей, ограждали его от встреч с Прексаспом.

У Атоссы оставалась надежда, что Смердис сможет проявить себя хотя бы на военном поприще, поскольку кони и оружие были его слабостью. Смердис не раз показывал дворцовым стражникам свою меткость в стрельбе из лука, а копьё он метал с такой силой, что пробивал насквозь медный щит с сорока шагов. В этом отношении Смердис ничуть не отличался от Бардии.

Однако на ежегодном летнем военном смотре случилось непредвиденное.

Сначала любимый конь Бардии сбросил Смердиса наземь в присутствии его телохранителей. Смердис потребовал себе другую лошадь и выехал к войску верхом на ней. Затем, объезжая конные отряды, выстроившиеся на равнине, Смердис перепутал имена некоторых военачальников, иные и вовсе позабыл, ибо перед этим он выпил вина для храбрости, но явно превысил меру. Военачальники видели, что царь пьян, и усмехались украдкой.

Однако Гаумата обратил внимание, что некоторые из сатрапов с какой-то подозрительной пристальностью приглядываются к Смердису. И особенно пристально Смердиса сверлил долгим взглядом Прексасп.

Своими опасениями Гаумата сразу после военного смотра поделился с Атоссой.

– Конечно, необходимо время, чтобы Смердис постиг все премудрости царской власти, запомнил имена и лица всех друзей Бардии, осознал его замыслы и научился мыслить, как мой умерший брат, – молвила Атосса. – Это будет трудный период в жизни Смердиса, но он должен его преодолеть с нашей помощью. Зато по истечении нескольких месяцев Смердис как бы переродится в Бардию, и тогда наступит спокойная жизнь для него и для нас с тобой.

– Боюсь, к тому времени Прексасп или кто-нибудь другой из царской свиты разоблачит моего брата, – проворчал Гаумата. Он был настроен весьма скептически.

Понимая, что, пряча Смердиса от Прексаспа, они тем самым лишь усиливают его подозрения, Атосса и Гаумата были вынуждены возобновить встречи царя и патиакша[30]. Впрочем, на этих встречах непременно присутствовали либо Гаумата, либо Атосса. Беседуя с Прексаспом, Смердис теперь держался более уверенно и уже довольно разумно рассуждал о разных государственных делах. Постепенно Смердис усваивал и привычки Бардии, которые были хорошо известны близко знавшим его людям.

Так прошёл месяц.

В начале осени у Атоссы состоялся разговор с одной из царских наложниц – Фейдимой, дочерью Отаны.

Фейдима была дружна с Атоссой. Они иногда вместе коротали вечера, поскольку Атосса находила отдохновение от повседневных забот в общении именно с Фейдимой. Атосса и Фейдима были одногодки, у них во многом совпадали взгляды на жизнь, как и вкусы относительно мужской внешности. Мягкая незлобливая Фейдима была очень приятной собеседницей, её тонкий ироничный ум избавлял любую беседу от скуки и пошлости. Атосса всегда прислушивалась к советам Фейдимы. Мнение Фейдимы являлось для Атоссы неким эталоном непогрешимости. К тому же Фейдима была обаятельна внешне. Совершенство её лица и фигуры всем и каждому бросалось в глаза.

Фейдима, оставшись наедине с Атоссой, призналась ей, мол, она почти уверена, что Бардия – это не Бардия, а другой человек, весьма на него похожий.

Атосса с замирающим сердцем поинтересовалась у подруги, на чём основаны её подозрения. И услышала в ответ неоспоримые доказательства женщины, познавшей на ложе двух мужчин, которые являлись к ней под одним именем и с очень похожей внешностью. Однако разницу в темпераменте и некоторые физиологические отличия в размерах интимных частей тела нельзя было не подметить.

– До вашей свадьбы Бардия был совсем не таким в постели, каким стал ныне, – призналась Фейдима. – Я не хочу отзываться плохо о твоём брате, милая Атосса, но прежде он был гораздо нежнее. Теперь же Бардия просто-напросто обуян самой дикой похотью. Не стану скрывать, Бардия стал чаще навещать меня, но его грубость и ненасытность меня просто убивают. И потом, его половой орган стал гораздо крупнее. Я достаточно изучила его во время оральных ласк. Теперь я просто цепенею от страха, когда схожусь с Бардией в постели, ведь у него скорее фаллос быка, нежели смертного человека!

– Своей ненасытностью на ложе Бардия изводит и меня, – сказала Атосса. – Я тоже поражаюсь его огромному фаллосу!

– Думаю, это вовсе не Бардия, а вселившийся в него дух Тельца, – прошептала Фейдима, приникнув к самому уху Атоссы. – Сам могучий Гэуш-Урван[31] завладел телом твоего брата. Я вот только не знаю: к добру это или к худу?

– Ты говоришь страшные вещи, Фейдима. – Атосса с сомнением покачала головой. – Теперь я буду бояться ложиться с Бардией в постель.

– Я не могу это утверждать, – сказала Фейдима, – но мне так кажется.

– После твоих слов, милая, я повнимательнее присмотрюсь к Бардии. – Атосса обняла Фейдиму за плечи, прижав её к себе. – Последнее время он тоже кажется мне странным.

После этого разговора Атосса запретила Смердису приходить в покои Фейдимы. Это сильно расстроило Смердиса. От огорчения он за ужином без удержу пил вино. В пьяном виде Смердис заявился в спальню к Атоссе, желая ещё раз поговорить с ней о Фейдиме.

Грубый тон и вызывающая манера поведения Смердиса вывели Атоссу из себя. Она позвала евнухов, повелев им увести её мужа в его покои. Но не тут-то было. Смердис осыпал евнухов отборной бранью, и те в страхе повалились ему в ноги. Затем евнухи на четвереньках убрались из покоя царицы.