ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПОНЕДЕЛЬНИК

Санкт-Петербург. Лиговский проспект

Сентябрь 02, понедельник, 10:04

«…Иногда текст её произведений казался мне похожим на вишнёвое варенье. Вязким, липким, тягучим. Он оставался на пальцах и губах при перелистывании страниц, на нёбе при проговаривании фраз и лексем, в мыслях при впитывании смыслов. Чтобы смыть его душистый вкус, мне нужно было прочесть много, много «воды», выполоскать этот словесный сахар изнутри себя, разбавить его насыщенную подтекстами консистенцию, разводя до скупой бледности пигмент метафор и аллегорий. Её рукописи я заглатывал резко, но смаковал медленно, отправляя вглубь своего восприятия сначала жидкую сиропную часть описаний, а затем, с нескрываемым удовольствием надкусывал упругую проваренную плоть характеров, укрытых в пропитанной сладким елеем вишне. Заканчивая лакомиться историей, я обсасывал, словно деликатес, костяные ядра идеи, терпкость духа которых добавляла в литературное блюдо неповторимый, незабываемый изыск. Сочинения Иды Ланг не были гладкими и ровными, они, сродни десерту винного оттенка проникали в душу порционно, урывками, расталкивали её комками ягод и лишь потом неторопливо переваливались в хрустальную креманку сознания. И я ехал своим мышлением по роману: сосредоточенный и внимательный, боясь упустить из виду детали и сбиться с дороги, ухабистой и сложной, но от этого не менее интригующей. Я всё хотел увидеть конец пути, понять его цель, узнать, что же там?»

О творчестве Иды Ланг. Жила бы она дольше, если бы писала лучше?

Автор статьи Одоевский В.Ф. литературный обозреватель «Рантье».

Еженедельный журнал Рантье, №09/01.

«Лучше бы ты этим прекрасным языком книги писал, а не эпитафии и разгромные рецензии!» –огрызнулась про себя Кира, отложив свежеотпечатанный альманах в сторону, и уставилась в окно. Её злорадные размышления были прерваны тихими звуками шагов, которые она в своей задумчивости могла бы и не услышать, если бы не скрипнула планка паркета. Обернувшись, Кира увидела замершую Майю, с виноватым выражением на припухшем от сна лице.

– Прости, – тихо сказала она, робко улыбнувшись. – Не хотела тебя напугать. Ты как?

Зам осторожно подошла ближе, заглядывая Кире в глаза.

– Зла. Очень зла. – Кивнув на столешницу, подставившую свою каменную спину недавно прочитанному печатному изданию, Кира заметила:

– Все литературоведы и полемики внезапно воспылали любовью к Иде, узнав, что её талант скоропостижно канул в лету. Интересно, да?

Майя с видимым облегчением выдохнула.

– Это хорошо, что ты злишься. Я рада. Так дело быстрее пойдёт. А что до злопыхателей изящной словесности, то не переживай, лицемерие – часть их работы. Ты же знаешь.

Кира усмехнулась.

– Знаю. Знаю.

Она рассеянно наблюдала, как Майя подошла к широкому кухонному острову из светлого мрамора с вычурным рисунком венозных прожилок угольного цвета, и, раскрыв еженедельник, застыла на несколько минут, углубляясь в его изучение. Закончив это занятие, она, как и Кира, отложила молочные, пахнущие типографской краской листки на край стола.

– Написано красиво. Не поспоришь. – Майя улыбнулась. – Кофе?

– Непременно.

Сейчас они: Кира, Майя и Макар находились в Петербургской квартире Германа, настойчиво предоставленной им в качестве их временной обители. Он долго доказывал, что решение снять номера в отеле не выдерживает никакой критики и что здесь им будет много лучше и удобнее. Северная резиденция Бенефициара была не очень большой, но стильной и уютной. Две изолированные комнаты: кабинет, занятый Кирой, и спальня, в которой расположились полковник и Зам, а также огромная кухня-столовая-гостиная, окружавшая их с Майей этим утром. Стены и потолки дома, выкрашенные в светло-серый цвет с жемчужным подтоном, были украшены молдингами и широкими плинтусами. Высокие полуциркульные арочные окна с мелкой расстекловкой вливали в комнаты струи природного эфира, делая пространство лёгким и воздушным. Камень, дерево, бархат, шифон, зеркала: от декора интерьера веяло смесью чопорного английского дворянства и интеллигентных французских буржуа. Сам хозяин квартиры нашёл приют в апартаментах своей дочери Евы, проходившей курс обучения в местном университете по классу дизайна.

Кира была благодарна Герману за всё, что он сделал: за помощь с ночлегом, за его присутствие вместе с ней в её доме во время проведения обыска и за поиск адвоката. А Майе с Макаром за то, что смогли приехать, да ещё и так быстро. От осознания того факта, что она оторвала своих друзей от их занятий, а Юста с Замом от их долгожданного отпуска, Кира злилась больше прежнего. На того, неизвестного, кто убил Иду Ланг или в её квартире или принёс убитой туда, заставив теперь разбираться с этой проблемой. Кире было искренне жаль, что писательницу постигла такая страшная смерть, но сейчас собственные чаяния волновали её больше. Нужно было подумать, как выбраться из этой топи. Как обезопасить будущее сына. И своё. Своё будущее, в недавно светлый лик которого вторглось незваное прошлое. Бегичев. Как же так угораздило Германа, среди всех возможных адвокатов Города, выбрать именно его?

Вопрос, ответ на который получить сейчас не представлялось возможным, затих в голове Киры, заглушенный звуком закряхтевшей кофемашины. Ароматные зёрна, раскрутившись в воронке навстречу жерновам, перемололись, утрамбовались и отправились дальше, готовясь к своей последней высокотемпературной метаморфозе, перед тем как предстать перед подругами в виде любимого напитка. Майя взяла чашки с кофе и, поставив одну перед Кирой, села рядом с ней за стол. Отпив глоток, она прикрыла глаза от удовольствия.

– Ммм. Отличный сорт. – И чуть не поперхнулась, услышав за спиной бодрый голос Макара:

– Доброе утро!

Санкт-Петербург. Лиговский проспект.

Сентябрь 02, понедельник, 10:44

Низкий рваный ритм выхлопа, извергаемый железной гортанью стих, едва центр тяжести мотоцикла по инерции сместился на его переднее колесо, увеличивая при резком торможении площадь контакта протектора шины с асфальтом. Японский нейкед, с открытым трубчатым скелетом рамы и спрятанным в стальном контейнере механическим сердцем в брюшине под седлом, заблестел хромированными деталями на солнце, смущенно выглянувшем из-под низко нависающих сизых облаков. Быстроходный азиат был выполнен в ретро-стиле. Шестидесятые годы прошлого века прекрасно угадывались в его округлых формах, мягкой кожаной выделке чёрного сиденья, спицованных колёсах, классических выхлопных трубах. Старая школа читалась и в отсутствии обтекателя и ветрозащиты. Сняв тёмный матовый шлем и перчатки, всадник, перекинув ногу через седло с левого бока железного зверя, ловко соскочил с него и выдвинул подножку. Свободной от удержания защитной экипировки рукой он вытащил ключ из замка зажигания, достал из небольшого бокового кофра сумку с ноутбуком и прошёл в парадную дома, рядом с которым припарковался.

Добравшись до двери нужной квартиры, он расстегнул оказавшуюся вдруг тесной куртку из гладкой перфорированной кожи и надавил на звонок. Следуя по коридору апартаментов за встретившим его Германом, Ларс оказался в большой комнате, с расположенным в дальнем углу кухонным гарнитуром и массивным мраморным столом, поглотившим почётное место перед анфиладой окон необычной формы.

Все были в сборе. Бегичев оглядел собравшихся. За столом сидели: Майя с небрежным пучком на голове, судя по выражению её лица, смущённая его появлением; бородатый крепкий мужчина, возраста Ларса, с интересом разглядывающий его, с такой же, как и у Воронцовой, причёской, что делало их удивительно похожими друг на друга; только что опустившийся в серое кожаное кресло напротив косматого незнакомца Герман, представленный Бегичеву вчера, и Кира, устроившаяся дальше всех, у окон, отчего светивший ей в спину свет, затенял лицо, делая затруднительным чтение мимики и выражения глаз. В тишине гостиной Ларс снял куртку, повесил её на спинку кресла, и сухо проговорил:

– Начнём. Это, безусловно, несколько опрометчиво со стороны моей подзащитной, пригласить всех вас на эту беседу, но, надеюсь, вы сохраните информацию, озвученную здесь в тайне, и приватность её не будет нарушена. Для тех, с кем я не знаком, – он бросил быстрый взгляд на спутника Майи, – меня зовут Ларс Бегичев. Я Адвокат. И, волею судеб, муж Киры.

Полковник вопросительно поднял брови, переглянувшись с Замом, словно задавая ей немой вопрос: «Это он всегда так разговаривает?». Она фыркнула в ответ, пожимая плечами. Герман улыбнулся уголками губ. Кира закатила глаза. Все эти мизерные комичные реакции не укрылись от Ларса. Касательное напряжение, нагружавшее ось пружины его нервов всё утро, вдруг уменьшилось, зазоры между витками спиралей стали меньше и Бегичев, наконец, расслабился, ощутив обычную холодную уверенность в себе.

Юст приподнялся и протянул Адвокату руку в приветственном жесте.

– Макар. Макар Кандауров. Полковник юстиции. В отпуске, – представился он.

Ларс пожал крепкую ладонь.

– Рад знакомству.

Он обернулся к Бенефициару.

– С господином Елагиным мы знакомы.

Герман утвердительно кивнул головой, то ли подтверждая этот факт, то ли вновь приветствуя Ларса.

– Майя. Как поживаешь? – обратился теперь Адвокат к Заму.

Она скосилась на Киру и тихо ответила, с сомнением в голосе:

– Всё хорошо Ларс, благодарю.

– Кира. – Бегичев взглянул в её сторону, но не получив никакой реакции, всё же немного наклонил голову к левому плечу, на секунду, не больше, а затем, решив, что утренний церемониал учтивости этого собрания завершён, сел, наконец, в кресло и положил руки на столешницу, сцепив их в замок перед собой.

– Ну что ж. Я озвучу факты, известные мне на текущий момент, касающиеся вчерашнего … ммм… происшествия, потом подзащитная расскажет свою версию событий прошлого утра, ознакомит с тем, какие отношения связывали её и жертву. Далее, мы определимся со стратегией защиты и поиска доказательств непричастности к совершённому правонарушению. Согласны?

Получив одобрительные кивки со всех сторон, Ларс начал:

– Вчера, первого сентября, в квартире номер пять на Большом проспекте Васильевского острова была найдена, с признаками насильственной смерти, Мария Софронова, известная также как Ида Ланг – автор детективных романов, публикующийся под псевдонимом. Её тело было обнаружено около девяти часов утра Кирой Ключевской, собственницей указанного недвижимого имущества. Поездом ноль двадцать два А «Ночной экспресс», прибывшим на конечную станцию согласно расписанию в шесть часов сорок минут Ключевская приехала из Москвы в Петербург на рассвете минувшего дня. На такси она добралась до своих апартаментов и, зайдя внутрь, обнаружила в комнате убитую Софронову. Причастность к преступлению отрицает. Кира утверждает, что ключи от дома ни Иде, ни кому бы то ни было другому не передавала, о встрече с жертвой в тот день не договаривалась и причин желать смерти Марии не имеет. Алиби Киры на момент убийства, произошедшего по предварительным данным в промежуток времени с двадцати трёх часов тридцать первого августа до семи часов утра первого сентября, подтверждается проездными билетами, показаниями водителя такси и файлами его видеорегистратора, а также геоданными телефона Киры. Придомовые камеры по адресу нахождения убитой не установлены, ни с фасадной стороны дома, ни с внутренней дворовой части, определить время её прибытия по месту смерти возможным не представляется. По сведениям опрошенных свидетелей, проживающих в соседних апартаментах выше и ниже этажами, посторонние люди ими замечены не были, как в день убийства, так и в предыдущие несколько дней, шумов и криков, доносящихся из пятой квартиры, они не слышали. Следователь сообщил, что смерть Иды Ланг предварительно расценивается как насильственная, наступившая в результате резано-колотых проникающих ранений, нанесённых неизвестным лицом в область сердца и солнечного сплетения, видимо вызвавших обширное кровотечение вследствие повреждения мягких тканей. Пока это всё. Я верно изложил твою позицию? – Ларс обратился к Кире, задержав на ней взгляд.

Она кивнула и продолжила сидеть с опущенной головой и прикрытыми веками за стёклами очков, отчего издалека казалась недорисованным портретом: с оформленными бровями, носом, губами, но без глаз.

– Всё так и было, – прокашлявшись начала она. – Более того, смерть Иды навредила мне. И с точки зрения финансов, и с точки зрения моего дальнейшего карьерного роста. – Кира сделала двумя пальцами обеих рук в воздухе движения, имитирующие кавычки и опустила ладони на колени, замолчав.

– Что ты имеешь ввиду? – уточнил Бегичев. – Вчера ты сказала, что была литературным агентом Иды и вела её бухгалтерию в соответствии с договором оказания услуг. Есть ещё что-то, чего я не знаю? Что-то, что вас связывает с ней?

Кира продолжала упрямо молчать, игнорируя вопрос.

– Послушай, мне лучше знать все нюансы ваших отношений, чтобы иметь возможность подстраховать, если полиция попробует использовать факты, о которых мне неизвестно, против тебя. Итак? – С нажимом произнёс Ларс.

Ответа не последовало.

– Кира, он прав. – Вмешался Герман. – Однажды, я был под следствием и… скрыл некоторые обстоятельства от своего адвоката. Эта ошибка стоила мне времени и денег. Я дольше был под арестом и больше заплатил за защиту.

Майя, дотянувшись до ладони Киры, мягко сжала её.

– Хочешь, я расскажу? – поинтересовалась она.

Кира отрицательно покачала головой, глубоко вдохнула и прошептала на выдохе:

– Ида была моей куклой. В переносном смысле, конечно. Мы так её называли между собой, – продолжила она после паузы.

– Куклой? – Озадаченно обратился к ней Бегичев.

– Настоящий автор детективов Иды Ланг – я. Это мой псевдоним. Я писала все книги. – Кира передёрнула плечами, произнося эти слова.

– Но, почему на всех обложках и … – Начал возмущённо Бенефициар, но не успел закончить предложение, услышав твёрдый голос Киры, обломивший его речь пополам.

Она расправила плечи и посмотрела прямо в глаза Герману:

– Я не хочу быть узнаваемой. Мне не нравится публичность. Я предпочитаю спокойно ездить туда, куда захочу, передвигаться без охраны и не бояться быть пойманной в ловушку фотоаппарата в неприглядном виде. Я не хочу, чтобы обсуждали мою внешность или личную жизнь, чтобы беспокоили моих родственников или друзей с просьбами рассказать обо мне. Пусть мой сын будет свободен от такого внимания, от сплетен и зависти за его спиной. Я не люблю светские сборища, мне не нравится душевно обнажаться во время интервью, я ненавижу толпу. Я хочу просто делать то, что мне доставляет удовольствие. Писать свои истории. Мария, наоборот, упивалась этим ажиотажем вокруг Иды Ланг. Так что мы обе получили то, что хотели. Она – славу и деньги, я – деньги и свободу.

Кира выпалила эту тираду на одном дыхании и, закончив, судорожно спустив из лёгких воздух, уже более спокойным тоном пояснила:

– Три года назад, вместе с моим издателем, мы решили найти женщину, готовую выдавать себя за Иду Ланг. Продажи шли в гору, нужно было представить писателя широкой публике. Мария нам подошла. Ей нравилась эта роль. И она хорошо оплачивалась. Мне не было никакой нужды её убивать. Теперь встанет вопрос о том, как дальше мне печататься? Одну, две, ну три книги нам удастся выдать за оставленные Идой после смерти неизданные рукописи. А дальше? – Кира досадливо покачала головой.

Герман поочерёдно посмотрел на сидевших за столом людей.

– Я один, видимо, не знал об этом? – В его голосе сквозила обида, обращённая, судя по его взгляду, на полковника.

– Не смотри так на меня. Майя мне только вчера сообщила эту новость, да и то, вынужденно, – оправдался Юст.

– Потрясающе, – резюмировал Елагин и поджал губы.

– Герман, я… – торопливо начала Кира.

– Всё в порядке, – отмахнулся Бенефициар. – К тебе у меня нет претензий. Сюжеты у тебя великолепные. Я почти всё прочитал. Моё почтение. – Уже мягче проговорил он.

Бесстрастный голос Адвоката напомнил о себе:

– Ты сказала «мы так её называли». Кто ещё знал о том, что она подставное лицо?

Кира нахмурилась, словно подсчитывала в уме количество посвящённых в её тайну. Когда она, наконец, посмотрела на Ларса и заговорила, отблеск линз её очков, пробежав по стёклам, на миг ослепил его, сбив ритм дыхания.

– Родители, Майя, пару человек в издательстве и Мария, конечно. Теперь вот Макар и Герман. Тебе, насколько я могу судить, это уже было известно, – съехидничала, не удержавшись, она.

Бегичев не отреагировал на её выпад и задал следующий вопрос:

– В каком издательстве? И кто конкретно?

– Мы…я… сотрудничала только с одним. «Парафразъ» отсюда, из Петербурга. Главный редактор, он же генеральный директор – Самсон Рочдельский и его заместитель – Эстер Осипова, только они были в курсе подмены. В начале нашего партнёрства мы вчетвером: Самсон, Эстер, Мария и я, подписали соглашение о неразглашении сведений, составляющих коммерческую тайну. Только на таких условиях я согласилась работать. Им всем, как и мне, крайне невыгодна смерть Иды Ланг.

– Услышал. Сейчас следствие начнёт детально изучать подноготную Софроновой. Её связи в бизнесе, в личной жизни, её прошлое. Скорее всего, эта информация также раскроется. Для тебя это скорее плюс. Хорошо ли ты её знала? Есть ли у тебя предположения, кто хотел её убить?

– Нет. Мы встречались в основном в издательстве, перед публикацией новой книги, проведением рекламной компании или тура. Решали, как лучше презентовать, на чём акцентировать внимание. Я поясняла ей некоторые непонятые места в романах, слова и обороты. Это были разговоры по работе, ничего личного. Общение по финансовым вопросам происходило исключительно по переписке, в мессенджерах и почте, – объяснила Кира.

– Кто вас познакомил?

– Эстер. Она её нашла. Самсон проверил Марию по своим каким-то каналам. Она ни в чём подозрительном замешана не была. – Кира, в поисках поддержки посмотрела на Майю.

– Мы тоже, что смогли, проанализировали. – Вступила та в разговор. – Социальные сети помогли. Обычная женщина. Любила покрасоваться, но это не порок. Ни мужа, ни детей у неё не было. Жила одна. Про родственников не упоминала. Она подходила по всем параметрам.

Бегичев с недоверием покосился на Зама.