ОКТЯБРЬ

Москва. 10:04. Октябрь, 04, Пятница

Северная башня.

Октябрьское утро сквозило прохладой, сегодня не было солнца, и башня напротив выглядела враждебной и отчуждённой. Майя пила чай, стоя у окна, обхватив стеклянную кружку обеими руками. Рабочий день только начался, а она уже хотела домой. Домой. Иногда, она задумывалась, куда она так рвётся после работы? Является ли её маленькая съемная квартирка для неё настоящим домом. И отвечала себе, впервые честно и уверенно: «Да». Ей было там так хорошо, так уютно. Так приятно медленно и плавно тянулись её вечера, в которых она была предоставлена самой себе, где она ужинала не торопясь, медленно смакуя блюда, где она могла читать, когда захочется, валяться, хоть весь день, и слушать музыку, которая ей нравится, на старом, купленном на распродаже проигрывателе. Она любила звуки виниловых пластинок, они казались ей по-настоящему живыми, пронизывающими, такими яркими в своей подлинности. Правда её неуклюжей жизни заключалась в том, что ей не было скучно наедине с собой, хотя эта автономность пугала её немногочисленных родственников и друзей, с которыми она общалась теперь нечасто. «Дайте мне время» – говорила она им.

«Да, делу – время» – очнулась Майя, и, усевшись в свое кресло, приступила к работе. Открыв почту, Зам увидела письмо от респондента, ответа от которого давно ждала и сконцентрировалась на изучении содержимого послания. Закончив, она уже собиралась пойти к Главному, для обсуждения полученной информации, как неожиданно взгляд её выхватил из открытого письма адрес почты-получателя, её адрес. Он заканчивался на CTDL.RU.

Компания, в которой работала Зам, называлась «Цифровая Цитадель», по-английски – Digital Citadel, последнее слово и было представлено в адресе почты как доменное имя сервера, сокращенное до согласных букв. Это четыре буквы укололи её каким-то воспоминанием. Что-то похожее она видела недавно. LDTC2171. На записке, которую она извлекла из старого ноутбука. Буквы те же, последовательность другая. Тогда, если следовать логике превращения последних символов в аббревиатуру компании, следует отразить справа налево найденную запись. И? 1712CTDL. Это, конечно, на первый взгляд, ясности не внесло. Но всё же, всё же. Майя подумала: «Если эти знаки хоть каким-то образом относятся к деятельности фирмы, то искать нужно, либо на официальном сайте, либо во внутренних сетевых ресурсах». Последнее казалось ей более вероятным, и она открыла корпоративную папку с файлами для пользования резидентами компании. Указав в поиске необходимые параметры, Майя нашла точное упоминание в нескольких документах.

«…1712CTDL… Сличительная ведомость…»

«…1712CTDL… Инвентарная карточка…»

Зам поняла сразу, что речь идет об основном средстве, находящемся сейчас или бывшем когда-то на балансе компании. Открыв учётную информационную базу, а затем и соответствующий раздел, отсортировав имущество по инвентарному номеру, Майя нашла, наконец, искомый объект.

За номером 1712CTDL значился «…стеллаж архивный, металлический, с ручным приводом, мобильный, двухсторонний…». Так, стало еще запутаннее. Идти в архив? Что искать? Поиграть с цифрами, ряд, полка, место? Она еще ни разу не была в здешнем архиве и не знала, как расположены стеллажи, сколько их, кто им заведует. И куда её это заведет. Надо подумать.

Решив оставить пока решение этого вопроса, Мая обернулась к окну. Стал накрапывать мелкий дождь, образуя ничтожную водяную пыль, размывая и размазывая очертания предметов и пространства. Неясным силуэтом Герман вырисовывался ей из своего окна. Следуя традиции, она кивнула ему, и скорее почувствовала, чем увидела, его ответ.

Москва. 17:14. Октябрь, 07, Понедельник

Южная башня.

Герман задумчиво вертел в руках ферзя из карболита с латунным основанием и кожаным дном. Белого ферзя. Он любил играть именно светлыми фигурами. В детстве, бенефициар часто встречался с отцом за партией-другой в шахматы. Именно отец научил его правильно играть: обдумывая цель, выстраивая логические цепочки ходов, предугадывая шаги противника. Он научил его нападать, защищаться, и вовремя отступать. С тех пор шахматы помогали ему принимать решения. Размышляя над задачей «О восьми ферзях», он раз за разом, получал искомые ответы на вопросы, в которых сомневался. Нужно было только верно расставить фигуры на шахматной доске. На его столе всегда сияла белизной шеренга из резных участников игры: ферзь, слон и пешка. Триада ключевых действующих фигур. И сейчас он подумал, отставив ферзя и взяв в руки рядового: «Не хочет ли кто-то неизвестный превратить меня в разменную монету?».

Просмотрев папку с данными о Новикове, оставленную Юстом, Герман почувствовал какую-то смутную озабоченность, вызвавшую в нём неясные образы сомнения. В чём? В ком? Полковник умел работать с информацией, нужно отдать ему должное: она была краткой, сжатой, структурированной. Личные данные – от места и даты рождения, до адреса фактического проживания в настоящее время, родственные и дружеские связи, отношения с противоположным полом, партнерства в сфере предпринимательства, цепочки участия в обществах и объединениях – в качестве участника и исполнительного органа. По первым трём пунктам у Германа не возникло вопросов, но последний пункт его заинтересовал.

Юст расстарался: сведения об акционерах, тем более непубличных обществ, не находились в свободном доступе для всех желающих обладать такой информацией. Обычно, они хранились в депозитариях и в реестрах владельцев ценных бумаг. Исходя из представленных данных, Новиков П.М. был участником некоего Непубличного акционерного общества «Петротэк», и именно в этом названии проявилась озабоченность бенефициара. Он вспомнил, что уже сталкивался где-то с этой компанией. Герман, поискав информацию в папках юридического управления, обнаружил, наконец, упоминание о ней.

Это было полтора года назад, во время проведения Городом торгов по продаже объекта незавершенного строительства. «Петротэк» тоже участвовал. Но компания Германа предложила цену выше и выиграла этот лот. По информации юристов, на этот объект претендовали всего две компании: «Тальвег» и «Петротэк». Бенефициар ознакомился с доступной в интернет-ресурсах сведениях о своём конкуренте: основана пять лет назад, главная предпринимательская функция – консультирование по вопросам коммерческой деятельности и управления. Внеоборотных активов нет, оборотных – мало, прибыль минимальная, среднесписочная численность – десять человек. По всем признакам, компания небольшая. Инвестиции в недвижимость – не её приоритет. Зачем тогда участникам этого общества покупать недостроенное здание, обязательным условием покупки которого было строительство и реконструкция?

В момент объявления Городом аукциона участок с расположенным на нём лотом был огорожен, въезд закрыли, установили систему видеонаблюдения. После объявления победителя торгов и регистрации права собственности на имущество, обязанности по охране были переданы службе безопасности «Тальвег», следившей не столько за сохранностью объекта, сколько за недопущением на территорию подростков и всяких криминальных и полукриминальных личностей, которые могли скорее навредить себе, чем имуществу, навлекая проблемы на собственника. Полтора года назад Новикову не удалось приобрести этот объект, а сейчас, в качестве подрядчика, выигравшего конкурс на проведение работ по возведению нежилого объекта, объявленный Германом, Пётр Миронович, всё-таки получит доступ к этому участку. Зачем же ему так нужно туда попасть?

Бенефициар поставил пешку обратно, в свой привычный строй на столе. Вечерело. Мягкие тени сумерек наступали на город и Серую площадь, никелевой вуалью накрывая башни, пряча под ней краски дня и прозрачность осеннего воздуха. Северная башня уже сверкала жёлтыми огнями, в окне тридцать третьего этажа Майя, склонив голову над столом, что-то печатала на ноутбуке, мелькали темными силуэтами жильцы соседних офисов, внизу маленькими расплывчатыми точками перемещались прохожие, подсвеченные размытыми огнями фар, маячили авто, расфокусируя взгляд. Сегодня эта спокойная будничная монотонность не умиротворила Германа, не уменьшала его ощущение неопределённости, а наоборот словно мобилизовала его силы, мотивировала на достижение успеха. Герман был возбуждён.

Москва. 20:14. Октябрь, 10, Четверг

Северная башня.

– Спасибо тебе, – сказала Главный, поворачивая голову к Майе.

Они сидели в креслах в её кабинете и смотрели в окно, отпивая небольшими глотками из бокалов шираз. Терпким облаком он окутывал нёбо, бархатил язык лакрицей, щекотал фруктовым коктейлем горло, оставляя после себя послевкусие тёмного шоколада. Разливаясь по телу ягодными мотивами, он успокаивал и расслаблял напряженные после сложного дня тела.

– Пожалуйста, – откликнулась Майя с лёгкой улыбкой. – Мне самой было интересно, справимся мы или нет.

– А ты азартная, Майя, – насмешливо констатировала Главный.

– Есть такой грех. – Вздохнула Зам.

Главный уезжала в отпуск в эту субботу и очень просила, вернее, настаивала, чтобы её подчинённые ускорились, и, во что бы то ни стало, сдали квартальную отчётность на две недели раньше срока, установленного законом. Её сын жил в Северной столице и на следующей неделе должна была состояться его свадьба. Главный непременно желала присутствовать на ней. Отчётность всем заинтересованным лицам и органам они представили сегодня. На ближайшие две недели Главным будет Зам.

Все работники давно покинули свои места. Проверяя и сопоставляя последние данные, Майя и Главный остались вдвоём. Закончили они уже ближе к восьми вечера, уставшие, но удовлетворённые проделанной работой. Майя уже собиралась уходить, сложив в аккуратные стопки бумаги на столе, убрав карандаши и ручки в органайзеры, но увидев входящую в кабинет Главного с бутылкой вина и коробкой, скорее всего с конфетами, остановилась, вопросительно взглянув на начальство.

– Отметим? Отлично справились же! – предложило оно.

Зам согласилась составить компанию Главному, она нравилась Майе. Ей перевалило за пятьдесят, женщина она была строгая, прямолинейная, иногда грубоватая. Зам слышала, как иногда сотрудники офиса за глаза характеризовали Главного стервой, за её прямоту и непримиримость к глупости и разгильдяйству. Она называла вещи своими именами и не испытывала угрызений совести от того, что говорила дураку, что он – дурак. Майя была уверена, что Главный в этой своей непоколебимой правдивости была намного честнее и с людьми и с собой, чем те, кто, стараясь не обидеть, не ранить, не показаться неприятным человеком, всё время что-то сглаживали и скругляли, стирая ластиком замалчивания острые углы. В этих увёртываниях и исхищрениях не было правды, а если её там и можно было разглядеть, то такую немощную и блёклую, так глубоко скрытую за пеленой всех этих недомолвок и недосказанностей, что силы в ней не оставалось. А правда была нужна. Майе нужна. Она хотела знать, что думает о ней человек, чего он хочет, что ему не нравится, чего он ждёт от неё. Поэтому Майя любила таких, как Главный, ей было с ней легко, критику она переносила спокойно, а если чувствовала, что оппонент не прав, говорила это сразу. И это, как ни странно, Главному тоже было по душе. Ей нравилось, что Майя не пасует перед ней и не боится говорить начистоту.

Наслаждаясь шоколадом и вином, они обсуждали рабочие моменты, планы на эти две недели, обговаривали поручения и распределяли дела между сотрудниками. Рассматривая бокал с багряным напитком, напоминавшим кровь, Зам вдруг вспомнила о девушке, чья жизнь закончилась в её кабинете и поинтересовалась:

– Мне рассказали, что полтора года назад здесь нашли убитую девушку. Вы её знали?

Главный нахмурилась, вздохнула, и ответила:

– Знала, конечно, три года вместе проработали. Анна Лабзина. Хорошая девочка, умненькая, на лету всё схватывала, симпатичная такая была, добрая, ласковая: все любили её. До тридцати полтора месяца не дожила. Очень её жаль, и маму её, она одна совсем осталась. Мы помогли ей тогда деньгами. А толку-то? Они дочь не вернут, деньги эти.

– И правда жаль… Как же так получилось? Мне сказали, что убийцу не нашли?

– Да, мы так и не узнали, кто убил. Конечно, у меня актуальной информации нет, не интересовалась, но следователи к нам ходить давно перестали, мы звонили первое время, узнавали, как там дело продвигается, но нам говорили: следствие идет – не мешайте. Там Генеральный по своим знакомым из органов потом выяснил, что никого так и не арестовали, не нашли даже подозреваемых.

– А как же камеры? Они же тут на каждом шагу? – удивилась Майя.

Главный печально вздохнула.

– На этом этаже тогда был ремонт: стены красили, потолки, проводку проводили, серверную нам оборудовали новую, всё переподключали и настраивали, рабочие в масках и комбинезонах туда-сюда ходили. Камеры на нашем этаже пару месяцев не работали, только в лифтовом холле. А в тот день и там не видно ничего было – маляры потолки закрыли плёнкой: вечером, после того, как все уйдут, они стены собирались перекрашивать. Как знали! – нервно усмехнулась Главный.

– Думаете, специально так всё подстроили? Чтобы невозможно было установить передвижения людей?

– Ну, нет, Майя, это ты детективов начиталась. Я думаю, совпало. Какие у Ани враги в неполных тридцать лет? Она тогда ни с кем не встречалась вроде, из родственников мама и тётя. Здесь все её любили. Характер у неё был спокойный, ну, любопытна была, да. Но за это не убивают.

– Не убивают… наверное… – задумчиво пробормотала Майя. И подумала: «А за что убивают?»

Надевая пальто у окна, призрачным барьером отгораживающего её от мира, Зам, пребывая в пропитанной винным купажом истоме, окинула взглядом тёмный силуэт Южной башни. Свет еще горел на нескольких этажах, но большая часть тружеников этого улья уже упорхнула по своим домам, оставив пристанищу повседневных будничных дел только померкшие пустоты своих клеток. Окно Германа зияло чёрным ничто, никем не одушевлённое, но ждущее своего воскрешения в нечто завтра, чтобы стать опять может и неживым, но существующим, не оболочкой, а наполненным содержимым. Бытие и сущность Анны Лабзиной в прошлом тоже были реальны, а затем кто-то жёстко прервал их течение, оставляя живущим мучиться вечным вопросом о судьбе души после смерти тела.

Москва. 12:04. Октябрь, 15, Вторник

Южная башня.

Дождь лил стеной уже второй час. Прямыми дискретными линиями, простреливающими с неба, вертикально расчерчивая и полосуя пространство. Он заглушал любые другие звуки, кроме собственных шумов. Иногда он по косой бил в окна Северной башни, барабаня по стеклу, теряя свою мощь при столкновении с прозрачными препятствиями и, как будто ещё больше злился от этого. Южную же в такого вида нападении он всегда обходил стороной. Герман удивлялся этому парадоксу природы, ему не было страшно принять удар на себя, и иногда он даже хотел этого, но ледяные струи не спешили связываться с его монолитным убежищем, только грозно шипели издалека, не приближаясь, не врезаясь в окна его кабинета, они старались не нарушать одиночество затворённого в нём человека. Он отвернулся от причитающего слезами явления, мешавшего ему видеть сквозь разгневанную стихию ту, что в башне напротив держала оборону. Сегодня Герман не видел Майю.

Он пил кофе в своём кабинете, отрешённо уставившись на маленький предмет в руках. Это был, по-видимому, брелок для ключей, отлитый из металла в виде трёх переплетённых между собой треугольников. Он нашёл его на участке с незавершённым строительством, реконструкцию которого его компания планировала провести в ближайшие два года. Добытые Юстом сведения сподвигли бенефициара ещё раз, лично, осмотреть объект. Он приехал на участок рано утром, перед дождём, и, оставив машину у поста охраны, надев защитную каску, отправился вглубь разрушенного здания. По ночам уже подмораживало, и сейчас серебристая пыль инея лежала на земле и остатках жухлой травы, на торчащих в разные стороны траурных ветках кустарников, на смоляных стволах деревьев и на бетонном фундаменте, придавая ему вид посыпанного сахарной пудрой плоского зачерствевшего прямоугольного бисквита. Он обошёл здание по периметру, побродил внутри застывшего скелета, осмотрел стены и перекрытия незаконченного первого этажа, но не увидел ничего, привлекающего своей необычностью внимания. Строительный департамент его компании уже провёл сканирование бетонных и железобетонных конструкций на этом участке, и по результатам обследования специалистами не было найдено ни пустот, ни полостей, ни посторонних скрытых компонентов в исследуемых массивах. Три-Д визуализация не показала никаких подозрительных или неожидаемых особенностей. Герман и сам не знал, что он пытался найти здесь. Причины, по которым Новиков хотел сначала выкупить землю, а потом стать подрядчиком при выполнении работ на этом объекте? Может, и не было никаких особенных причин? Может, это просто совпадение и его инстинкты ложно взывают к нему?