Глава 2—3. Философичность и религиозность
Средства для воздухоплавания или надувные пуфы?

Философии – пути постижения себя и мира – противостоит философичность как психологическое свойство, а религии – пути познания Высшего – свойство религиозности. Философичность и религиозность полезны как разумный стиль внимания к жизни, но опасны, если пригашают это внимание и равнодушны к смыслам.

Не прячься в философичность или религиозность от себя самого. Пусть они продвигают тебя по твоему пути, а не притормаживают.

Мудра ли философичность? Верит ли религиозность? Или они помогают человеку убегать от собственного выбора?

Философичность и религиозность как свойства человека – хорошо это или плохо? Помогает ли философичность или мешает философскому интересу к жизни, её осмыслению? Помогает ли религиозность развитию чувству веры? Нам важно постараться понять их возможности, вызываемые ими затруднения, их достоинства и недостатки.

Наряду с философией как путём постижения себя и мира существует философичность как беспредметная задумчивость, тормозящая на этом пути. Наряду с глубинным чувством веры существует и общая беспредметная религиозность. Стоит это себе представлять, чтобы избегать самообмана.

Философичность полезна как стиль поведения, которому свойственна толерантность, продуманность суждений, внимание к существенным проблемам, требующим глубинного решения. Философичность опасна, когда превращается в равнодушие, в прагматизм, в цинизмкогда подменяет реальное осмысление декоративным глубокомыслием.

Философия как внимание к смыслам определённым образом противоположна философичности как уходу от глубинной работы постижения. Но доброкачественная, «философская философичность» может стать замечательным естественным свойством натуры. Это практическое проявление философского отношения к жизни.

Религиозность может способствовать укреплению чувства веры, но может и рассредотачивать его, подменять главное второстепенным, культивировать патетику, восторженность, ханжество.

Философичность и религиозность как свойства дружбы с жизнью должны способствовать вниманию к жизни, а не пригашать его.

Философичность как свойство – это сырьё, которое может перерабатываться в углублённость или в отстранённость. Это выбор между мудростью и мудрствованием. Но это и способность сохранять равновесие в неравновесных ситуациях.

Философичность может придавать характеру уравновешенность, мышлению любознательность, а поведению созерцательность. Но иногда это просто смесь терпимости, скепсиса и желания поумничать. Тогда она может стать интеллектуальным дизайном мировоззрения или маскировкой его отсутствия.

Подмена личностного увязывания интеллектуальными рассуждениями и демонстрацией эрудиции для произведения впечатления не помогает решать человеческие проблемы. Это склоняет к скептической критике возможностей осмысления жизни вместо восприятия перспектив, которые они открывают. Это развивает самоуверенность вместо внимания к верхним уровням смысла и уважения к Тайне.

С философическими соблазнами встречается каждый думающий. И если ты какой-то из них преодолел, протяни руку тому, кто идёт следом.

Философичность и философоведение – две крайности, уводящие от главной идеи увязывания. Философичность подменяет увязывание фатализмом и умственной леноватостью. Философоведение вместо увязывания изучает его историю и логические аспекты.

Философичность разглагольствует там, где философия конструирует.

Убеждать человека в истине, оторванной от целостного восприятия, рискованно. Не поняв её, он может укрепиться в заблуждении. Или, что опаснее, – принять её и вывернуть наизнанку.

Людям свойственно больше восхищаться философичностью философа, нежели его философией.

Там, где философия стремится вперёд, философичность притормаживает.

Философичность – тормозная жидкость для внутренней безопасности. Но всё-таки гораздо лучше, если она тормошит к пытливости и очищает стремление, а не пригашает то и другое.

У юмора больше шансов быть воспринятым. Парадокс в том, что он держит человека на плаву, помогая не утонуть, но вместе с тем мешает ему погрузиться, чтобы добраться до глубинного.

Мудрость и мудрёность – разные вещи, в чём-то противоположные.

У пофигиста философии под философичностью нет. Просто мусорная свалка.

Можно пожать плечами и сказать: «Какое это имеет значение для…», подставив вместо многоточия что-то масштабное, вроде судеб Вселенной. Но всё имеет значение прежде всего для тебя самого. Если этого не понимать, можно и пожать плечами…

Философичность – просто свойство. Само по себе оно не достоинство и не недостаток. Всё дело в том, каким другим свойствам философичность содействует, а какие пригашает.

Философия и философичность – два разных стиля увязывания. Философский стиль подразумевает внутреннюю работу, результатами которой можно поделиться и с другими. Философический тяготеет к упрощённому замазыванию неувязок за счёт вырабатывания снисходительного отношения к ним.

Должен ли философ быть философичным? Нет, конечно. Он должен быть прежде всего философом – то есть искателем важных для людей ракурсов миропонимания. И в этом он может быть страстным и неугомонным, азартным и красноречивым. Или сухим и последовательным, рационально-педантичным. Впрочем, и философичным – тоже.

Философия занимается сущностным увязыванием. Философичность – личностным, частным. Но и философии, с её сущностным подходом, стоит заниматься общими основами увязывания: личностной философией…

Философичность человека нужна ему для себя самого.

Эмоционально твоя философичность может воздействовать на тех, кто рядом: может успокаивать их, может побуждать восстановить нарушенное равновесие восприятий жизни. Но когда ты хочешь делиться своими мировоззренческими находками со многими людьми, которым эти находки могут пригодиться, начинается уже философия. Не обязательно как вклад в наукообразную деятельность философского сообщества. Прежде всего – как свободомыслие о центральных свойствах мира и жизни. И как стремление выразить свои мысли для стороннего восприятия. Стороннего, но не отчуждённого, – желающего понять.

Мудрствование – уклонение от мудрости в сторону замысловатой риторики. А философоведение отклоняется от философии в сторону эмоциональной удовлетворённости.

Пофигизм – это болотистая философичность, выглядящая беззаботной лужайкой, но затягивающая в никуда.

Философичность – риторически-поведенческая имитация философской работы.

Чужая философичность не должна тебя раздражать. Относись к ней философично. Но помни, что во внимании к главному для тебя самого твоей философичности мало. Главное нуждается в осмыслении.

Философичность относится к сфере психологии, а не философии. Но бегство от философии (увязывания) в философичность, как и бегство в философоведение, заслуживает и философского внимания.

Само сопоставление философичности и религиозности помогает обратить внимание на их различающиеся качества, схожие своей заметной ролью в формировании личности.

Религиозность благоприятствует не только обретению религиозного русла, но и смене его – при убедительном воздействии заразительной личности. Но в любом случае религиозность создаёт внутреннюю среду для зарождения и развития чувства веры. А насколько это чувство окрепнет и сможет руководить сознанием человека, зависит от того реального мистического опыта, который придёт к человеку по ходу жизни.

Философичность и религиозность опираются на два разных свойства разума: первая – на выстраивающее мышление, вторая – на улавливающее. Но это всего лишь психологическая расположенность. Впереди путь к философии или религии… или по-прежнему всего лишь расположенность.

Религиозность – это лишь эмоциональная расположенность к благоговению, в отличие от чувства веры, играющему свою роль в политической организации государства чувств. Можно лишь говорить и о внерелигиозном чувстве веры, и о безрелигиозносм.

Философичность – это просто-напросто эмоциональная расположенность к рассудительности о наиболее существенных для жизни вещах. Точнее, о тех, что представляются наиболее существенными. Если говорить об увязывании, философичность – это скорее декоративное вязание, а не умение управляться с морскими узлами.

Религиозность легко обращается в ханжество, философичность – в мудрствование. Но религиозность может способствовать и развитию чувства веры. А философичность может подталкивать человека к поискам мудрости.

Вопрос в том, к чему ты сам разворачиваешь свою природную расположенность.

Философичность не противостоит религиозности, они вполне могут быть совместимы. Но рациональная философичность противостоит рациональной религиозности. А вот рациональная религиозность – деизм, богостроительство и т. п. – может быть вполне философична.

Религиозность – это некий духовно-стадный инстинкт души, которая нуждается в Высшем, но не уверена, сможет ли сама до него добраться. Чувство веры, хотя тоже может возникнуть поначалу в контексте той или иной религии, но, окрепнув, всё больше ощущает необходимость личного стремления к Высшему.

Философичность и религиозность – не чувства, а свойства, но они очень похожи на любовь к мудрости и чувство веры. Похожи раздумчивостью и благоговением, вопрошанием и уважением к Тайне. Различия становятся заметнее, когда дело доходит до поступков. До выбора того, что тебе дорого, до готовности отвечать за своё всем собою. Тут философичность обычно впадает в неопределённую задумчивость, а религиозность оглядывается по сторонам, выбирая, где лучше компания.

Религиозность располагает к развитию чувства веры. Но чувство веры может формироваться и у тех, кому мало свойственна религиозность, – у скептиков и рационалистов, даже у циников и людей аморальных. Если такой человек приходит к вере, то происходит это трудно и мучительно, но тем глубже она воздействует на его душу.

Основной признак и основной недостаток философичности – отстранённость. Она мешает заинтересованному отношению к различным явлениям жизни и тяге к увязыванию, к поискам смысла, к соединению значений.

Религиозности свойственно проявляться в эмоциях, в непосредственных переживаниях по тем поводам, которые открывает перед человеком религия. Религиозность доверчива к учению настолько, что перестаёт испытывать потребность о личном усвоении того, с чем имеет дело в религиозной жизни, принимая предложенное без достаточного осмысления.

Философичность хороша и полезна как расположенность к думанью. Другое дело, что она опасна как возможность долго и безрезультатно буксовать на главных путях.

Религиозность хороша быстрой и эмоциональной реакцией на духовные ценности, нажитые религией. Другое дело, что она может мешать настойчивому движению к своей светящей сущности, и через неё – к Высшему.

Философичность через философствование может привести к философии, это не игра слов. Но может привести и к свойству прекрасно без философии обходиться. Религиозность через погружение в конфессиональный обиход может способствовать развитию чувства веры, а может довольствовать тем чувством, какое есть, найдя свою зону религиозно-психологического комфорта.

И философичность, и религиозность интересны тем, что могут как содействовать поиску ориентиров, так и притормаживать его, а то и вовсе завести человека в тихую заводь, где поиски становятся как бы не актуальными. От самого человека зависит, чем обернётся каждое из этих свойств, окажется ли оно тормошащим или тормозящим.

Философичность и религиозность – разные способы эмоциональной гармонизации психики. Многие их проявления различны, иногда даже противоположны. Но каждая из них может по-своему способствовать собиранию личности.

Мудрствование – это имитация мудрости, дискредитирующая её. Но мудрость не сосредотачивается на обличении мудрствования. Она просто ему улыбается.