«Отцу всех времен и народов товарищу И. В. Сталину

Многоуважаемый Иосиф Виссарионович! Пишет Вам большой ценитель и поклонник Вашей гениальности товарищ Листопадов Андрей Андреевич…

Сразу же хочу попросить у Вас прощения за то, что прочтение письма отнимет время, в течение которого Вы имели бы возможность решить несколько государственных дел.

Надо сказать, товарищ Сталин, что в своей жизни мне посчастливилось дважды говорить с Вами. Хотя эти встречи длились всего несколько минут, я с гордостью и честью вспоминаю их. Вы же, наверное, меня не помните, ибо я, говоря словами П. И. Чичикова (из Гоголя), «ничего не незначащий червь» и недостоин того, чтобы обо мне помнил такой политический титан, как Вы. Может показаться, что я злостный льстец, но это, поверьте мне, далеко не так. Просто я люблю называть вещи своими именами.

Я хотел бы подробно рассказать о себе.

С самого начала революционного движения в России я примкнул к наиболее передовой его части. Надо непременно отметить, что мне довольно-таки продолжительное время довелось работать с величайшим пролетарским революционером и мыслителем, продолжателем дела К. Маркса и Ф. Энгельса, основателем Советского государства, учителем и вождем трудящихся всего мира товарищем В. И. Лениным.

Уже в конце 1893 года я развернул в Петербурге работу по подготовке к созданию революционной марксистской партии, участвовал в организации рабочих кружков. А в апреле 1895 года вступил в первую социал-демократическую пролетарскую партию – Союз борьбы за освобождение рабочего класса.

Я был участником первого и второго съездов РСДРП, чем горжусь и по сей день.

Активно участвовал во всех трех русских революциях.

Я присутствовал на VII (апрельской) Всероссийской конференции РСДРП (б), где Вы, товарищ Сталин, выступили с блестящим докладом по национальному вопросу, после чего Вас избрали членом ЦК… Я голосовал за Вас.

Таким образом, я вел революционный образ жизни. Всегда считал, что решающим условием победы трудящихся над эксплуататорскими классами и условием успешного построения коммунизма является руководство марксистской партии, во главе которой стоит такой великий революционер, как Вы, товарищ Сталин, верный преемник товарища Ленина…

Но в моей биографии, к сожалению, есть и отрицательное. Так, в начале нэпа меня вдруг охватило мелкобуржуазное желание обогатиться – инстинкт, несовместимый, как я сейчас отчетливо понимаю, с высоким званием революционера. По этой причине (и это было справедливо) я был немедленно исключен из партии, лишен своего поста… Ареста удалось избежать…

С тех пор прошло немало времени, но с каждым днем все сильнее я осознаю ошибочность своих взглядов и действий. Хочу исправиться. Понимание того, что я уже никому не нужен, терзает меня, делает неспособным к существованию.

Исходя из изложенного и руководствуясь революционными намерениями, прошу Вас, товарищ Сталин, дать мне возможность исправить свои ошибки, реабилитироваться. Клянусь, что, борясь за высшие идеалы коммунизма и будучи преданным Вам лично, я отдам все свои силы за торжество нашей революции и за борьбу против ее врагов, все чаще и чаще поднимающих ныне свои паршивые головы…

Заранее благодарю Вас. Желаю Вам здоровья и всяческих успехов в Вашей политической жизни.

С уважением,

тов. А. А. Листопадов»

Остап поинтересовался, нет ли у Листопадова фотографической карточки.

– А может, он вас вспомнит по фотографии, – пояснил великий комбинатор.

Старик немедленно согласился с правильностью поставленного вопроса и стал рыться в чемодане.

Из трех найденных Андреем Андреевичем снимков великий комбинатор отобрал один и приклеил его в верхнем левом углу первой страницы письма.

– Теперь уж, думается, все будет нормально, – сказал Остап, а про себя подумал:

«Ишь ты, старикашка, второй жизни захотел! Здесь есть более молодые, энергичные люди, а он, видите ли, готов бороться с врагами революции… Сами поборемся…»

Бендер демонстративно аккуратно положил письмо Листопадова в конверт и стал прощаться, намереваясь пуститься в путь.

Андрей Андреевич не смог сдержать слезы. Он крепко обнял своего молодого друга и ладонью постучал по его спине. Сцена прощания продолжалась всего три минуты. Великий комбинатор поблагодарил Листопадова за все, что тот для него сделал, и пошел своей дорогой.

Надо сказать, что, несмотря на огромные преобразования, которые произошли за последнюю неделю во внутреннем мире великого комбинатора, внешний вид его почти не изменился. Командор был одет в ту же одежду и был так же небрит и лохмат. Но в данный момент это его не беспокоило…

Бендер был охвачен великой радостью и великим счастьем. Эмоции захлестывали его.

– Лед тронулся! – временами повторял он. – Москва ждет меня!

§2. Неожиданная встреча

Столица встретила великого комбинатора без излишней праздничности и торжественности, без цветов, шаров и транспарантов. Какая-то знакомая до боли монотонность царила в великом городе великого государства. Как обычно, много людей на улицах и много транспорта.

Командор, добираясь до Москвы, прошел пешком в общей сложности около пятисот километров. В столице его никто не встретил, не радовался ему, не подбрасывал вверх как победителя.

Решение добираться до Москвы без использования транспорта Бендер принял осознанно. Остап считал, что одолевая дорогу, он должен очиститься от прошлого и в идеологическом, и в практическом плане и прийти к будущему без груза сожалений о прошлой жизни.

И вот цель достигнута. Великий комбинатор в столице и при этом чувствует себя политиком. Но что конкретно надо делать, он пока не знает.

Добравшись до Красной площади, Бендер провел там около двух часов. От голода у него стала кружиться голова.

«Надо что-то делать, – размышлял он, – иначе упаду прямо здесь. Необходимо как-то заработать денег на еду…»

Тут он вспомнил один из своих способов, которому некогда обучал гражданина Воробьянинова. Но для этого ему пришлось добираться до другого исторического места Москвы.

И вот посреди многолюдного Арбата с соломенной шляпой перед собой сидел лохматый молодой человек в помятой и грязной одежде.

Если бы кто-нибудь еще совсем недавно сказал товарищу Бендеру, что придет, мол, время, когда тот пойдет по миру с протянутой рукой, великий комбинатор безо всякого промедления обильно плюнул бы ему в лицо. А теперь? Теперь не кто иной, как Остап Бендер, стоял на исторической улице Москвы, жалобно выкрикивая трогательные выражения:

– Подайте нищему монету!

– Помогите, чем можете, ветерану мировой войны!

– Смилуйтесь над несчастным активистом трех русских революций…

Провозглашая просьбы и мольбы подобного рода, Бендер не придавал ни малейшего значения своему возрасту, не задумывался над тем, мог ли он вообще по объективным причинам быть участником тех или иных исторических событий или занимать ту или иную должность в государственных органах. Это казалось ему не столь значительным.

А тем временем, несмотря на дрожащий, очень жалобный голос просителя и действительно несчастный внешний вид, шляпа его была абсолютно пуста. Великий комбинатор, изо всех сил щурившийся, чтобы придать своему лицу более страдальческое выражение, время от времени опускал руку в шляпу, но каждый раз не обнаруживал в ней ровным счетом ничего.

Так продолжалось до тех пор, пока Бендер не осознал ошибочность избранной тактики.

«Нужно менять политическую маску», – догадался он и, подняв шляпу с земли, встал во весь рост и уже господским басом стал произносить следующие фразы:

– Господа, не дайте умереть бывшему члену Сената!

– Помогите внебрачному сыну царя!

– Подайте, кто сколько может, невинной жертве революции!

И эти фразы нашли отклик в душах граждан. Монета за монетой полетели в протянутую Остапом шляпу, постепенно покрывая ее дно.

«Есть еще добрые люди на свете», – весело подумал великий комбинатор и вслух добавил:

– Все, пора закругляться. На эти деньги можно прожить пару недель. В конце концов, я ведь не попрошайка какой-нибудь.

Когда же Остап снова решил, что он не попрошайка, и хотел уже действительно закругляться, чья-то рука в белой манжете потянулась к его шляпе и опустила в нее десятирублевую бумажку.

Великий комбинатор чуть не упал в обморок от удивления и радости. Он резко поднял глаза, но увидел лишь спину уходящего быстрым шагом мужчины, походка которого Бендеру показалась знакомой. Командор быстро сообразил, что надо немедленно догнать столь щедрого человека и поблагодарить его за такую милость.

– Минутку, минутку, уважаемый! – крикнул командор хриплым голосом. – Прошу вас, остановитесь!

Таинственный благодетель с недовольством обернулся. У него было весьма приятное лицо. Хрустально-чистые пенсне придавали великодушному мужчине необыкновенный шарм. А вот редкие усики делали его несколько смешным.

Одет мужчина был солидно: черный костюм-тройка, белая сорочка, черный галстук, черные лакированные туфли, черный котелок.

Но Остапу, который уже приблизился к щедрому прохожему на расстояние двух метров, не было дела до одежды этого гражданина. В глазах великого комбинатора горела злость, и они наливались кровью. Еще бы! В этом мужчине он узнал не кого-нибудь, а самого Ипполита Матвеевича Воробьянинова!!!

– Здравствуй, Киса, – демонстративно нежно сказал Бендер, с усилием подавляя в себе жажду мести.

– Здравствуйте, молодой человек, – резко ответил прохожий, опознанный Остапом. – Только зовут меня не Кисой, а Ипполитом Матвеевичем Воробьяниновым.