Он стоял немного поодаль, засунув руки в карманы, и наблюдал, как я прохаживалась по террасе. Он сегодня был какой-то другой. Расслабленный, что ли. Или уставший. На нем была льняная рубашка с закатанными рукавами и темные брюки из похожей ткани, но более плотной.

– Если хочешь, будет. – Вот он, идеальный мужской ответ.

– Ты сделаешь все, что я захочу? – продолжала я прощупывать выносливость будущего мужа. Даже немного развеселилась.

– Да.

– Отпусти меня? – пошла я ва-банк, прекрасно зная ответ. А вдруг прокатит?

– Нет.

– Конечно, кто же упустит такие деньги, – сказала я с иронией, чтобы в очередной раз его задеть. Затем прошла к столу и села. Он промолчал и присоединился ко мне.

Не только Рустам был странный сегодня, себя я тоже не узнавала. Нервы были на взводе. Хотелось выть и сбежать. Из-за этого состояния я продолжила нести ахинею, даже не знаю, с какой целью – то ли чтобы позлить мужчину напротив, то ли чтобы попытаться очернить себя в его глазах и показаться непривлекательной. Когда к нам подошел официант, я попросила принести мне бутылку вина. Рустам, сделавший глоток воды в этот момент, поперхнулся.

– Ты что будешь пить? Или что-нибудь покрепче возьмем? – решила добить я и будущего мужа, и ошалевшего официанта.

– Здесь нет алкоголя. – проскрежетал он сквозь зубы.

– Жаль, тогда воды.

Я, конечно, пробовала алкоголь в своей жизни, но не употребляла его на постоянной основе. После того как парнишка отошел от нашего стола, я продолжила в том же духе.

– Вообще я люблю выпить винца на досуге с подружками. – Я облокотилась о стол и размахивала руками. – Надеюсь, ты не против, что я буду иногда гулять с подружками? И да, сразу обозначим, что покрываться я не буду, а после института планирую работать и строить карьеру. Ну и в целом вести светскую жизнь. – Я не заметила, как с иронии перешла на действительно важные для меня пункты. Рустам откинулся на спинку стула и внимательно слушал. Наверное, нужно было пояснить, где я шучу, а где нет. Но мужчина словил паузу после моего монолога и ответил:

– Тебе можно будет все – в рамках приличия и уважения ко мне и к религии.

Что это за ответ? Под него можно подстроить все так, как будет удобно ему, моему мужу. Меня такой ответ не устраивал. Рустам перевел тему разговора и стал рассказывать про ресторан, его историю, нахваливать кухню, но я слушала вполуха и опять погрузилась в мысли о своем мрачном будущем. В целом ужин прошел нейтрально. Я больше не хамила и не дерзила – Рустам все равно не велся на провокации. Да и, если честно, я устала. Какой в этом смысл?

На улице уже стемнело, горела только пара фонарей по бокам террасы и свечи на нашем столе. Рустам поднялся, сказал, что отлучится помыть руки. Я, оставшись в одиночестве, пошла к парапету, чтобы попытаться рассмотреть Ястребиную гору. Луна освещала рельеф красивого пейзажа. Находясь в своих мыслях, я не услышала, как подошел Рустам. Он положил руки на перила по бокам от меня и прижался своей грудью к моей спине. Я замерла и даже дышать перестала. Еще никогда в жизни чужой мужчина не касался меня. Жар от его тела передался мне, даже в горле пересохло. Он повернул меня лицом к себе, одной рукой обнял за талию, второй поймал мой подбородок, и не успела я и пикнуть, как он припал своими губами к моим. Я распахнула глаза и уперлась руками в его каменную грудь. Рустам прижал меня еще крепче и переместил вторую руку на затылок, одновременно пытаясь углубить поцелуй. Я замычала и попыталась протестовать, но сделала только хуже себе, так как разомкнула губы, и его язык оказался внутри. Боже, как он это делал? Я не поняла, как начала отвечать ему и даже поймала себя на мысли, что это приятно. Поцелуй был со вкусом черешни, которую мы ели вместо десерта. Рустам захватил мою нижнюю губу и с упоением ее посасывал. Через какое-то время я вывернула лицо и отняла свои губы от него.

– Что ты творишь? Нас увидят! – шептала я, пытаясь его оттолкнуть.

– Я всех выгнал, здесь никого нет. – Он продолжал зацеловывать щеки и шею.

– Не надо… пожалуйста… – умоляла я, почти хныча.

Он услышал. Оторвался и уперся лбом в мой лоб, тяжело дыша. Потом обхватил мою голову своими ладонями и заставил смотреть прямо ему в глаза.

– Я бы взял тебя в жены, даже если бы за тебя не дали и копейки. Я хочу ТЕБЯ, а деньги – это второстепенно.

Я промолчала. Рустам прошелся пятерней по волосам, приводя себя в порядок, взял меня за руку и повел из ресторана.

Дома я думала над его словами и вообще над тем, что произошло. Рустам перешел грань. Он уже считает, что я принадлежу ему. Его не волнуют мои чувства и внутреннее состояние, не волнует моя неготовность к глобальным переменам в жизни. Он захотел взять – он взял. Заклеймил. Но не это напугало меня больше всего. Я испугалась себя, реакции своего тела. Этот мужчина порабощал, а у меня было недостаточно сил противостоять. Я поняла, что могу сколько угодно кричать о своих желаниях, о своих мечтах и планах, но все будет, как захочет ОН.

***

Для меня было приготовлено два платья. Одно для никаха в традиционном чеченском стиле, второе, классическое, пышное, усыпанное стразами, для вечернего торжества.

С самого утра в мою комнату влетел вихрь родственниц и профессионалов по волосам и макияжу.

Часа через два, будучи полностью готовой, я посмотрела на себя в зеркало. Наряд из тяжелого белоснежного атласа был расшит золотой вышивкой по краям верхнего платья, подолу и широким рукавам, ниспадающим до пола. Шею плотно опоясывал воротник-стойка. Волосы были аккуратно собраны, а голову венчала маленькая шапочка с длинной летящей фатой. Очень красиво, но я не узнавала девушку с испуганными глазами в отражении. Это была не я.

Кто-то окликнул, сказали спускаться вниз. За мной приехал жених. Дальше все как в тумане. Помню глаза Рустама, когда он увидел меня. Зародившееся в первые секунды восхищение сменилось довольством и гордостью. Он выиграл по всем фронтам. Сам он был одет в национальный мусульманский пиджак из плотной ткани со стойкой. Жених улыбался и выглядел счастливым, а я шла, точно на эшафот, на котором умертвят меня как личность. Со стороны я выглядела как типичная кавказская невеста, скромная, неулыбчивая и ни с кем не общающаяся.

В мечеть мы поехали малым семейным составом. Только родители, мои и его, и наши сестры. Я думала о том, что вижу свою свекровь лишь второй раз в жизни, а ведь она теперь станет мне матерью. Какая она? Добродушной и радостной она не выглядела, но и отталкивающей не была.

Сегодня я уйду из своей семьи и войду дочерью в чужую…

Я не хочу, я не готова! Открыть бы сейчас дверь и бежать куда глаза глядят, но я сидела в машине, зажатая обеими сестрами с двух сторон. Психосоматика не заставила себя долго ждать. Я поняла, что начинаю задыхаться, пыталась вдохнуть полной грудью и не могла. Страх сковал все тело, на лбу появилась испарина. Я сжала руку Алии в панике, та с испугом посмотрела на меня и стала спрашивать, что случилось.

– Я хочу выйти, – прохрипела я одними губами.

– Остановиться? – подключилась сестра Рустама.

Я закивала, понимая, что теряю сознание.

Водитель, мой двоюродный брат Ислам, услышав наши разговоры, притормозил на обочине. Машина с родителями и Рустамом выехала немного раньше, поэтому нашу остановку они не заметили. Сестры помогли выйти, дали воды. Я прислонилась к кузову, тяжело дыша. Алия обмахивала меня и причитала, что это из-за жары. Марьям пыталась позвонить Рустаму – его еще здесь не хватало, – но не дозвонилась. Наверное, из-за предстоящего события он отключил телефон или вообще его не взял. Ислам предложил дойти до мечети пешком, оставалось метров триста, и ее башни было видно из-за угла. Сестры подхватили меня под руки, брат пошел рядом, охраняя, как коршун, нашу процессию, а я еще больше почувствовала себя невольницей, сопровождаемой конвоирами.

В мечеть меня ввели под белы рученьки и прямиком к имаму. Никах занял минут пятнадцать, спросили согласие каждого, утвердили махр и отпустили. Уже на улице все обсуждали мою бледность и то, что мне стало нехорошо, при этом ни один из моих ближайших родственников, включая новоиспеченных, не связал это с душевным состоянием. Мамы говорили, что я перенервничала, остальные грешили на жару. Рустам стоял с тревожным лицом – видимо, переживал, что сорву свадьбу. Банкет должен был состояться через пять часов, а до него планировалась фотосессия, потом переодевание – и прямиком в торжественный зал. Рустам властно прервал весь галдеж с причитаниями и сказал, что фотосессии не будет, потому что меня нужно отвезти домой, чтобы я отдохнула. За это я была ему благодарна и, когда он усаживал меня в машину, я сказала робкое «спасибо».

Дома мама напоила меня прохладным успокаивающим чаем с травами и помогла снять плотное душное платье. Я попросила оставить меня одну на пару часов, прикрываясь желанием поспать. Спать я не хотела. Я хотела бежать.

Еще когда на мне расстёгивали платье, мой глаз зацепился за паспорт на комоде, приготовленный для официальной регистрации сегодня вечером. Из загса госрегистратора пригласили прямо на мероприятие, где на глазах у всех должна была произойти процедура. Потом я посмотрела на свою сумку-тоут, с которой прилетела в Грозный: в ней я всегда возила все необходимое для перелета, книги, большие наушники и кошелёк со всеми картами, деньгами и документами. Налички у меня было не очень много, но на картах набралась бы пара сотен тысяч. Я все-таки не из бедной семьи, и отец меня баловал, поэтому удавалось не тратить все деньги подчистую. Неприметная одежда тоже имелась, прямо в комнате. План созрел в голове молниеносно. А то, что складывалось все, на первый взгляд, так удачно, придало мне сил и уверенности. Аллах услышал мои молитвы.

Я щелкнула замком на двери в комнате, кинулась к шкафу и натянула джинсы и черную толстовку с капюшоном. В сумку запихала пару трусиков и пару футболок, зарядку от телефона и паспорт. Открыла окно и выпрыгнула на задний двор. Я знала, что, если пробежать через весь фруктовый сад, на дальней стороне забора будет калитка – черный ход. Главное, не попасться никому на глаза. Впрочем, сегодня все были увлечены свадьбой, так что во дворе никто не работал и не вел хозяйственных дел. Я моментально вспотела от страха, но пониже натянула капюшон и со всех ног ринулась к деревьям. За калиткой перевела ненадолго дыхание и построила маршрут до ж/д вокзала. Пешком было идти минут тридцать. Драгоценные тридцать минут. Однако выбора не было. Лишь бы добраться, а там на ближайший поезд – и гори оно все огнем.

Ближайшим приличным пунктом назначения, куда отходил поезд, оказался Сочи. Хотелось бы в родную и знакомую Москву, но пусть будет так. Наверное, оно к лучшему. Пока все утихнут, нужно побыть подальше от дома и от родных. Я купила билет в женское купе и побежала снимать деньги в банкомате. Позже, свернувшись калачиком на верхней полке, я подумала о Рустаме и о том, какой позор ему предстоит пережить. Надеюсь, наши пути никогда больше не пересекутся, иначе мне не жить. При этой мысли по позвоночнику пробежал ледяной холод. Унижение кавказского мужчины можно смыть только кровью.