Глава 7. Август 1998 года. Ковров – Москва
Подполковник Наталья Крупина

Электричка резко теряла скорость. Сквозь запыленное окно Наталья увидела здание вокзала. За противоположным окошком была платформа, на которой она совсем недавно впервые увидела Леху и его дружков. У дружков – судя по тому, как они лежали на полу злосчастного пятого вагона – больше не было никаких проблем.

– Лехе, – мрачно усмехнулась Крупина, – тоже сейчас не до проблем. Не напрягает сейчас мозги парень, и долго еще не сможет напрягать – и в этом, быть может, его счастье.

Она ласково погладила сквозь плотный материал сумки приклад «Бизона», который дал фору и Лехе, и самой Наталье. А проблем у подполковника хватало. Обдумать их все – тщательно, со всех сторон; каждую в отдельности и все вместе, в самых невероятных сочетаниях, которые в реальной жизни встречаются не так уж редко – за те десять минут, что электропоезд мчал Крупину к Коврову, было нереально. Поэтому она успела поставить себе одну первоочередную задачу. За ней, бывшим подполковником КГБ Натальей Крупиной, еще не началась охота, однако уже сейчас она собиралась направить погоню по ложному следу. Так опытный битый лис кружит по лесу, даже еще не слыша лая собак.

Казалось, здравый смысл подсказывает – беги, скрывайся на бескрайних российских просторах, и дальше – за ее пределами. Тем более, что руку приятной тяжестью оттягивал миллион долларов. Однако Крупина понимала – отсидеться не дадут; не один, так другой преследователь обязательно станет на след. И тогда снова в отрыв, снова искать нору поглубже и понезаметней. К тому же она была уверена, что нашедшие ее люди не будут такими доверчивыми, как Басмач, или тот же Леха. Нет – Наталья не собиралась опять зарываться в нору. Но и вступать в бессмысленную битву с многочисленными бойцами, шестерками и семерками нынешних хозяев жизни, она не хотела.

Было время, когда Крупина держала в своих руках, пусть направляемых чужой волей, судьбы и сами жизни кремлевских небожителей. Тех самых, что считали себя неприкасаемыми. Может, пришло время проверить, насколько надежны кресла под нынешними хозяевами страны?..

Вагон, наконец, остановился, миновав и здание вокзала, и широкую лестницу нового пешеходного моста, шагнувшего через добрый десяток путей железнодорожной станции Ковров. За стеклом Наталья теперь видела выкрашенные унылой зеленой краской двери станционного туалета – его мужской половины. Из него как раз вывалилась четверка парней, хохочущих так громко, что было слышно даже в закрытом вагоне. Именно их Крупина и выбрала первыми жертвами своего плана. Конечно, можно было сыграть «спектакль» и раньше, но подполковник понимала, что нападение на бабулек, которые сейчас сидели рядом на жестких сиденьях электрички, будет выглядеть слишком наигранным и подозрительным. Да и жалко их было, честно говоря. А как иначе – без крови и выбитых зубов – заставить пассажиров запомнить ее, грозную и безжалостную. Главное же – отправившуюся вроде бы дальше, в сторону Владимира. Хотя никуда она пока их Коврова не собиралась. По крайней мере, до тех пор, пока не разберется с таинственным коттеджем, обитатели которого хранят в подвале не банки с вареньями и соленьями, а огнестрельное оружие.

– А у бабулек и зубов собственных нет, – усмехнулась она.

Парни, наконец, зашли в вагон, сразу заполнив его атмосферой возможного скандала и дымом сигареты, который один из качков мусолил во рту, как раз показав не пожелтевшие еще зубы. Наталья опять усмехнулась, теперь уже хищно и предвкушающе. Эта сигарета была отличным поводом прицепиться. Впрочем, при необходимости подполковник Крупина смогла бы придраться даже к ангелу. По телу вдруг прошла теплая волна удовлетворения. Дело еще не было сделано; она даже не приступила к выполнению своего плана, но Крупина уже поняла – предстоящая стычка не только поможет этому самому плану, но и позволит стряхнуть с себя ту невидимую грязь, что годами росла в душе следами гнусных ругательств, откровенного хамства и унижающих достоинство поступков, которыми так щедро наделяли окружающих подобные молодцы.

Парни миновали первую скамейку, даже не глянув на Крупину, привычно съежившуюся у окна, потом вторую. Сели на третью – к двум девушкам довольно скромного вида, на лицах которых сразу же стал проявляться ужас.

– Чо, Серега, здесь сядем, – не оборачиваясь, спросил дружков первый, завернувший к этой паре сидений.

– Давай здесь, – лениво согласился Серега, оглядывая попутчиц.

Сигарету при этом он изо рта не вынул, и она подпрыгнула несколько раз в такт словам, заставив длинный столбик пепла упасть на линолеумный пол. Парни не успели начать процедуру знакомства, которая очевидно давно была проработана. Они еще не закончили умащивать свои крепкие зады на деревянных скамьях, когда на весь притихший вагон прозвучал спокойный, но громкий голос Натальи:

– Серега, не будь козлом, потуши сигарету.

Даже тот негромкий шумок, который доносился из дальнего конца вагона, затих, пока Серега соображал, что обращаются именно к нему. А тут еще сосед, дружок, негромко хохотнул.

– Как ты сказала?! – парень рывком повернулся к Крупиной всем телом, не вставая, однако, пока с сиденья.

– Воняет от тебя как от козла, говорю, а ты еще и дымишь как Ащеринская свалка.

Теперь Сереге пришлось встать. Будь парень постарше, он, прежде чем шагнуть к ней, сжимая огромные кулаки, сказал бы что-то вроде известного: «За козла ответишь!». Однако Серега классикой советского кинематографа явно не интересовался, поэтому шагнул с отборным матом вперед, в смысле назад по движению поезда. Матерщина эта показалась сейчас какой-то жалкой и неубедительной для совершенно дикой, на взгляд громилы, ситуации.

Бить эту наглую тетку с большой сумкой у ног своими пудовыми кулаками Серега не собирался – так, поучить немного понятиям, да вышвырнуть вон из вагона. Дружки его тоже вскочили, ухмыляясь. Эти тем более в разборки встревать не предполагали, но от зрелища не отказались. И они его получили! Бешеный нрав Сереги они знали; на его памяти никто не смел обзывать его; тем более козлом.

Маленькая фигурка Крупиной не была видна за мощной спиной Сереги, поэтому ни его дружки, никто другой в вагоне не увидел, как она взмахнула своим кулаком. Предмет спора – сигарета – от страшного удара сплющилась, оказалась во рту парня вместе с обломками нескольких зубов. Этого вполне хватило бы для парня, однако подполковник не отказала себе в «удовольствии» отработать барабанную дробь ударов по корпусу Сереги, отчего того бросило вбок, на пол между скамьями второго ряда; с многочисленными переломами ребер.

– Во, бля, – удивился один из дружков, вырастая перед Натальей в проходе.

Этот, очевидно, был любителем крутых боевиков, потому что встал в каратистской стойке. Крупиной не хватило бы времени, пока электричка стояла у вокзала, чтобы перечислить все изъяны его «грозной» позы. Она, впрочем, и не собиралась показывать парню, как надо правильно стоять перед противником. Легкой тенью Наталья скользнула вбок, запрыгнув на безжизненное тело Сереге, скамью, высокую спинку и опять на сиденье – теперь уже третьего ряда. Она оказалась за спиной каратиста как раз в тот момент, когда тот с жутким криком оторвал от линолеума ногу и устремил ее вперед, неестественно выворачивая ступню, да и все тело. По его замыслу эта нога должна была впечатать дерзкую незнакомку в дверь вагона. Крупина даже успела удивиться:

– Он что, с закрытыми глазами дерется?

Таким неустойчивым положением грех было не воспользоваться. Она внешне несильно ткнула ботинком в напряженную опорную ногу парня – как раз позади коленки. Нога предательски подломилась, заставив парня грохнуться затылком на пол. Кулак Крупиной ускорил падение, расплющив нос парня на широком лице, глаза на котором действительно были закрыты. Перед подполковником оставались теперь только двое противников. Впрочем, противниками их можно было назвать весьма условно – напротив девушек сидели, старательно отводя глаза и от них, и от своих поверженных дружков, а главное – от страшной тетки – бледные копии тех удальцов, которые со смехом и шумом вошли в вагон две минуты назад.

– Пошли вон, – процедила Крупина и парни, словно нашкодившие котята, ринулись в проход.

Однако далеко им уйти не дала крепкая ладошка подполковника. Не менее жесткая, чем кулак, она отвесила одному полновесный подзатыльник, другому обожгла задницу, заставив обоих испуганно забиться в углу следующего ряда скамей, через проход от девушек. Наталья ободряюще улыбнулась студенткам, которым эта женщина-терминатор показалась сейчас не менее страшной, чем привычное хамство парней. Наталья еще улыбалась, повернувшись к жалким фигуркам, съежившимся на другой скамье, и от этой улыбки парни уменьшились в объеме прямо на глазах.

– Если я услышу до Владимира хоть одно слово…

Что именно случится тогда с парнями, Наталья не сказала, однако глухой стон Сереги, шевельнувшегося на полу, показал – конкретно он не ждет он нее ничего хорошего.

Эта фраза была ключевой. Собственно, ради нее пострадал и Серега, и его дружки. Теперь весь вагон, ловивший каждое слово Крупиной, знал, куда она едет. Этой же целью объяснялась и особая жестокость, с которой Наталья остудила порыв парней, давно уже уверившихся в собственной исключительности и безнаказанности. Обычную оплеуху они, несмотря на всю свою гордость, постарались бы забыть; даже объяснили бы друг другу как-то. Но переломы ребер и челюсти Сереги, сотрясение мозга второго парня заставят их уже во Владимире обратиться к врачу. Так что след в виде этих покалеченных парней она оставила вполне убедительный.

Схватив постанывающего качка за куртку, она рывком усадила его рядом с дружками. Парень безжизненной куклой осел на скамье.

– Заявите ментам – под землей найду, – громко, на весь вагон, прошептала Наталья, и отправилась за Серегой.

Последний, как и предполагала Крупина, кроме сигарет любил еще и пиво. По крайней мере, один из ее ударов, умышленно нанесенный в область мочевого пузыря, заставил этот жизненно важный орган расслабиться и освободиться от содержимого. За тихо постанывающим Серегой, которого Наталья волокла так же легко, как каратиста, протянулась широкая влажная полоса. Крупина сразу отметила и ее, и специфический запах, который скоро должен был заполнить вагон. Но, только усадив вторую куклу на скамью, и вручив ее относительно целым дружкам, она сморщила нос и протянула:

– А мальчик-то описался, – нос ее скривился еще сильнее, – фу, тут воняет, как… Пойду ка я лучше в другой вагон.

Эта последняя фраза тоже предназначалась для зрителей. Заканчивая спектакль, она подхватила сумку и действительно отправилась в соседний вагон – назад по ходу поезда. Уже закрывая за собой дверь, он обернулась и увидела, как рванули в противоположную от нее сторону невольные зрители. И первыми – те самые студентки. Наталья была уверена, что через пару минут в этом вагоне останется только Серегина компания. Она закрыла за собой вторую дверь тамбура – уже в другом вагоне – и не спеша сошла на платформу.

Железнодорожники на этот раз не подвели – внутренний хронометр Крупиной отсчитывал последние секунды, что она отвела себе для жестокого спектакля, когда от головного вагона донесся недолгий гудок и электропоезд отправился во Владимир, унося с собой побитых парней и тень подполковника Крупиной. Наталья сделала несколько шагов следом, помахав в окно электричке совершенно незнакомой бабке, которая даже не смотрела в окно. Она, не останавливаясь, бодро поскакала по широким бетонным ступеням, ведущим на новый мост, позволяющий пешеходам безопасно пересекать пути, направляясь из северной части города в южную.

Мост был высоким; лестница, прежде чем достичь его еще более широкого полотна, делала два поворота. Уже на первом из них, на квадратной площадке, подполковник совершенно естественно оглянулась. Перрон был почти пуст – к электричкам люди приходят обычно без провожающих. Те немногие пассажиры, что вышли из вагонов раньше Натальи, уже исчезли в городе. Только вокзальная милиция, пожалуй, могла запомнить ее. Однако вся она, по крайне мере видимая ее часть, столпилась сейчас в дальнем конце перрона. Они кого-то разглядывали вдалеке и что-то с жаром обсуждали.

Крупина не стала ждать, когда милиция займется своим непосредственным делом и, перескакивая сразу через две ступени, быстро поднялась на мост. Уже там она увидела, что так сильно заинтересовало транспортных стражей порядка. Меньше чем в полукилометре от этого, пешеходного моста, через пути перекинулся автомобильный. И там творилось что-то неладное. С обеих сторон моста выросли внушительные пробки, которые почти упирались в красно-белый троллейбус, перегородивший мост. Еще там мелькали сиренами милицейские автомобили, и Наталья невольно пожалела гаишников – выбираться из этой кучи-малы им будет ох как непросто.

Каким бы не был прискорбным сам факт дорожно-транспортного происшествия, Крупиной он был на руку. Соответствующим органам сейчас было не до нее. И следующая мысль Натальи была совсем не злорадной:

– Это вы еще, ребята, не знаете, что произошло в пятом вагоне электрички…

По ее расчетам известие о бойне в том вагоне должно было достигнуть правоохранителей совсем скоро. Словно в подтверждение этого из-за угла вокзала – там находился отдел транспортной милиции – выскочил еще один милиционер. Этот был без фуражки, явно забытой от волнения. Он скорым шагом, а затем вовсе бегом ринулся туда, где в окружении других стражей, наверное, находилось начальство. Через минуту он еще резвее бежал назад – уже вместе со всей толпой.

Дожидаться каких-либо действий с их стороны Наталья не стала. Она и остановилась-то на мосту, чтобы решить – как добираться до больничного комплекса, рядом с которым и располагался коттедж. Вариантов было два – троллейбус, или маршрут номер одиннадцать, то есть пешком. Авария на мосту однозначно отвергла первый вариант, и Крупина перебросила тяжелую сумку в другую руку – путь до коттеджа был неблизким. Через мост, пробки к которому росли угрожающими темпами, вели все шесть троллейбусных маршрутов, и все они сейчас остановились.

Собственно говоря, по статусу районного центра и количеству жителей Коврову никаких троллейбусов не полагалось. Благодарить за этот удобный и экономичный транспорт, так выручивший горожан в годы бензиновых кризисов, они должны были своего бывшего депутата – маршала Устинова. Но Наталья, как уже говорилось, ковровчанкой себя не считала, так что благодарить сейчас никого не собиралась.

Спорым шагом она пошла по мосту, уже на ходу услышав обрывки разговора двух мальчишек, один из которых комментировал аварию:

– Я тебе точно говорю – из автоматов расстреляли. Из пятерки кучу народа вытащили, все всмятку. Скорые не ездят, так их в грузовики покидали и увезли. А тех, что стреляли, не взяли.

– А много их было? – у второго мальчишки загорелись глаза.

– Полно, – вдохновенно врал первый, пониже ростом и побойчей, – три «Тойоты-Короллы», битком набитые.

Крупина улыбнулась на ходу – распознать марку автомобиля на таком расстоянии! Мальчуган и название-то иномарки, скорее всего, в каком-то детективе вычитал. Но в глазах товарища он сейчас выглядел большим авторитетом.

Наталья шла быстро, не подозревая, что след в след повторяет маршрут Валеры. Она бы и догнала его – у самых ворот коттеджа, если бы не сбавила ход, сворачивая на улицу выросшего здесь поселка ковровских нуворишей. Третий коттедж действительно был зеленым, с островерхней красной черепичной крышей. У его железных ворот – метрах в десяти от Крупиной, шагавшей сейчас медленно, скособочившейся в сторону тяжелой сумки – встретились два человека. Мальчик, бежавший вприпрыжку впереди самой Натальи и молодой громила, который подошел с противоположного конца улицы.

Здоровяк пригнулся и первым нырнул в железную калитку. А парнишка на минутку замешкался, оглянувшись на Крупину. Наталья равнодушно смотрела мимо и его, и дома, внешне никак не отреагировав на цепкий взгляд. Однако прежде, чем коротышка нырнул в открытую дверь, повернув туда свою голову в черной шапочке с каким-то иностранными буквами, подполковник поняла, что никакой это не мальчик; что человеку со школьным рюкзачком за плечами лет, быть может, не меньше, чем ей самой.

Все так же неторопливо она прошла мимо ворот, притворно вздохнув так тяжело, что чуть не пожалела сама себя. Уже отойдя на несколько шагов, она услышала, как прошлепали легкие шаги по двору, и заскрипела внутренняя дверь. Наталья больше не оборачивалась до самого конца линии. Чуть ли не шаркая подошвами по асфальтовой дорожке, она свернула за крайний дом короткой – не больше десятка домов – улицы, обратно к шоссе; уже по соседней линии. Коттеджи соседних улиц смотрели на асфальт фасадами, стыдливо пряча от прохожих свои тылы, не такие ухоженные.

Проходя мимо третьего дома на этой линии, она бросила внимательный взгляд на двери… Хозяин здесь больше доверял старой, дедовской технике – в петлях висел огромный старинный замок. Наталья остановилась и оглянулась. Улица пыла пуста. Сумка в одно мгновение переместилась на плечо, освобождая руку, и Крупина взлетела по решетчатым воротам, спрыгнув сверху в сторону, на мягкий не стриженый газон. Дома на этой улице были построены давно; садик за коттеджем уже успел набрать силу. И хотя безжалостная осень успела сорвать наряд и с деревьев, и с кустарников, здесь было где спрятаться опытному человеку. Совершенно не заботясь о чистоте своего выходного, а теперь уже единственного костюма, Наталья примостилась за большим контейнером, набитым почти доверху сухой листвой, сорняками с остатками почвы на корнях и, судя по запаху, навозом.