Глава I. Предательство

Тремя годами ранее… где-то на северо-востоке Москвы, в одном из самых благоустроенных, так называемых фешенебельных, быстрорастущих районов…

– Мне нужно платить наш, между прочим, общий кредит за машину, – спокойно твердил супруг, отвечавший кричавшей на него женщине, требовавшей немедленно передать ей крупную сумму денег, – у нас же как бы заключен с тобой договор?.. Долги погашаю я – всё остальное, в том числе и развлечения, они останутся за тобой.

– Нет, так не пойдет! – не унималась жена, продолжая провоцировать спорящего с ней человека на открытый конфликт и ничуть вопиющего подстрекательства не скрывая. – Ты мужик или одно только название?! Какой нормальный мужчина будет спрашивать финансы с красивой супруги?! Я выходила за тебя замуж совсем за другим – и, короче, я рождена вовсе не для того, чтобы еще и работать!

Что же предшествовало необычному, странному поведению и что же это за совсем недружная по отношению друг к другу семья?..

Старший участковый уполномоченный Аронов Павел Борисович прибыл в Москву более шестнадцати лет назад, где, имея за плечами оконченное высшее образование и службу в Российской Армии, сразу же был принят на службу в полицию. Постепенно двигаясь от должности к должности и получая надлежащее обучение, он смог добиться максимума, какой давался обыкновенному, провинциальному жителю, прибывшему покорять столицу, – звание майора и чин старшего офицера, единственной привилегией дающий право на бесплатные похороны и сопутствующий им памятник. Продвинуться дальше не получалось, во-первых, из-за категоричного нежелания руководства (что, разумеется, было определяющим!), а во во-вторых и во всех последующих, в силу других, причем не менее значимых, обстоятельств… их, к слову, стоит попытаться раскрыть поподробнее…

Так получилось, что ему, если так можно выразиться, повезло жениться на невероятно красивой и до такой же степени распутной женщине, которая периодически устраивала благоверному мужу в высшей степени неприятнейшие сюрпризы, с помощью коих тот постоянно оказывался в очень сомнительных ситуациях, с большим трудом (исключительно принимая во внимание его боевые заслуги, добытые в горячих точках страны, и безупречный послужной список) умудряясь оставаться на службе и сохранять во всех отношениях выгодный общественный статус.

Если касаться внешности немолодого уже человека, то недавно он достиг сорокатрехлетнего возраста, своим внешним видом вполне соответствовал прожитому времени и выделялся следующими основными характерными признаками: имея средний рост, полицейский обладал статной и в то же время коренастой фигурой, лучше сказать, атлетически развитой; широкоскулое и одновременно несколько продолговатое лицо обладало голубыми глазами, прямым, безукоризненным носом и гладкой, ухоженной кожей, выделявшейся естественным, смуглым оттенком – по уверенному выражению оно позволяло судить о целеустремленной, но в меру амбициозной натуре, не исключающей, однако, суровой серьезности и отчаянной твердости, а те в свою очередь прекрасно сочетались с простотой и какой-то мягкотелой добропорядочностью; широкие, тонкие губы, вдернутые верхней чуть кверху, скрывались за густыми усами, в основном светлыми, но отдававшими чуть в «рыжину», а те отлично сочетались с похожими волосами, коротко остриженными и уложенными в боковую прическу; уши виделись плотно прижатыми к гладкому, округлому черепу. В силу основных должностных обязанностей, блюстителю современного порядка зачастую приходилось появляться на людях в форменном обмундировании, оборудованном соответствующими его чину регалиями, или знаками отличия – если все же говорить по-простому.

Как уже сказано, женат он был на женщине необычайно легкого поведения, оказавшейся моложе его на добрый десяток лет.

Аронова Лидия Викторовна в свои тридцать три года не выглядела уже той неотразимой красоткой, какой была еще, скажем, лет эдак восемь назад; но тем не менее, обладая какой-то магнетической энергетикой, она продолжала «приковывать» к себе любого, на ком только мог остановиться ее умышленный выбор; она не выделялась высоким ростом, при том что едва ли слегка превышала средний, вместе с тем лишь слегка располневшее тело продолжало сохранять прежние формы и выглядело невероятно эффектно; недостаток же высоты легко компенсировался неотъемлемой частью ее гардероба – высокими каблуками. В остальном, если остановиться более подробно на ее очертаниях, в первую очередь можно выделить следующие характеристики, неотъемлемые от ее, по сути, роскошной фигуры: круглое, лишь чуть-чуть вытянутое книзу, лицо имело невероятно гладкую и одновременно светлую кожу – ей был придан слегка смугловатый оттенок, достигнутый посредством посещения исключительно элитных соляриев; карие, с едва заметным зеленным оттенком, глаза немного косили, словно у ведьмы, и искрили не отпускавшим с детских лет озорством и, в то же время, крайне продуманной хитростью (однако ни то ни другое не подчеркивали значительного ума либо выдающегося рассудка); носик представлялся небольшим, без малейших изъянов, и переходил в слегка припухлые губы, отличавшиеся ярким алым оттенком и вдернутые немного кверху (что выдавало неотъемлемую капризность, как, впрочем, и общую нервозность, и скверность характера); чуть оттопыренные уши полностью скрывались за длинными, волнистыми волосами, обозначенными темно-русым окрасом, немного отливавшим легким рыжеватым оттенком; одеваться она предпочитала в короткие наряды, плотно обтягивавшие фигуру и дававшие возможность выставлять напоказ и роскошные груди, прикрываемые третьим размером бюстгальтера, и прямые, стройные ноги. По характеру она была женщиной своенравной, не в меру амбициозной, исключительно упрямой и крайне жестокой, хотя последнюю черту умело скрывала за видимым дружелюбием.

Невзирая на имевшийся недостаток смышлености, но обладая прирожденной тягой к авантюризму, она смогла убедить доверчивого супруга (умело подставляя Павла в неприятные для него ситуации, нередко дающие основание полагать, что его трудовая деятельность закончится в «местах не столь отдаленных») переписать на себя всё вместе нажитое имущество, в том числе и квартиру, и заграничную машину, купленную ч неимоверным трудом и оформленную, между прочим, в кредит. Между тем коварство жены не имело границ, и, перед тем как подписывать дарственную, она смогла склонить безмерно любящего супруга к якобы фиктивному расторжению брака… не обладая полной уверенностью в ее порядочности по части многочисленных любовных интрижек (да и, если честно, он давно уже смирился с существовавшим положением), в вопросах семейного благополучия десять лет совместной жизни давали веское основание полагать, что брачный союз продлится вечно (во что, кстати, супруг до безумия самонадеянно верил!), и Аронов необдуманно, обманутый, согласился.

В дальнейшем все пошло как по какому-то роковому сценарию: супруга стала часто отпрашиваться и уезжала на ночь вроде бы как к подругам, когда же супруг находился на службе, поступала так и вовсе не ставя его в известность, нередко забирая на развлечения и их совместного двенадцатилетнего сына. Может видеться удивительным, но мальчик был в курсе всех гнусных измен «разлюбезной мамочки», однако по строжайшему ею указанию непоколебимо покрывал развратное поведение непревзойденно легкомысленной женщины. Однако и ему не было до конца известно обо всех ее вероломных планах, и примерно за три месяца до описываемых событий она стала встречаться исключительно только с одним мужчиной, носившим звание военного полковника и обладавшим много более устойчивым и завидным положением, достигнутым в обществе, нежели чем обыкновенный полицейский майор, несший пусть и нелегкую, но крайне бесперспективную участковую службу. Лида ревностно скрывала, по ее мнению, невероятно счастливую связь, возникшую хотя и неожиданно, но, по ее несомненному убеждению, вполне своевременно – до поры до времени она всеми силами старалась держать вероломную неверность в полнейшем секрете. Но вот наконец настало «прекрасное время», когда они совместно с новым ухажером пошли на тайный, по большей части предательский, сговор; конечным его итогом планировалось то исключительное обстоятельство, что она любыми путями спровоцирует мужа на ссору, естественно, оставит его виноватым, униженная, заберет себе имущество, финансы, ребенка, в последующем переедет на съемную квартиру (уже заранее приготовленную любовником), поживет там в течении месяца, может быть двух, а потом как бы случайно познакомиться со новоявленным кавалером, в результате чего, «не откладывая в долгий ящик», они начнут радостную совместную жизнь.

И вот именно придуманный с любовником сценарий Аронова и пыталась сейчас воплотить в действительность.

– Завтра Девятое мая, – твердила она заученным заранее текстом, – и я обещала ребенку, что мы с ним поедем к одной моей давней знакомой, которая – даже ты должен быть в курсе – проживает прямо на Красной площади, недалеко от места, где будут проходить самые значимые праздничные мероприятия! Я сейчас не работаю – по твоему, кстати, согласию – и наличных денег у меня, соответственно, нет, а чтобы как следует отдохнуть и вдоволь развлечься, необходимо потратить – как, надеюсь, ты понимаешь? – крупную, приличную сумму! Ты же ведь – возьму на себе смелость предположить – не допустишь, чтобы твоя жена – пардон, уже просто сожительница, «ессесвенно»! – и сын побирались, и выделишь нам необходимую финансовую поддержку?

– Лидонька, милая, прости, – вопреки устроенной провокации, ранее всегда отлично «работавшей», когда дело касалось дополнительных выплат, на сей раз почему-то необычайно спокойно твердил супруг, вдруг ставший на удивление твердолобым, – но ты же знаешь наше тяжелое положение, и тот кредит, оказавшийся – я даже не представлял! – неподъемным и непомерным. Поэтому ты можешь меня сейчас хоть расстреливать, хоть распиливать, но выделить тебе чего-либо сверху того, что у меня есть в наличии – а у меня давно уже ничего нет, о чем кому, как не тебе, лучше всех должно быть известно! – я попросту не смогу, потому что взять дополнительных средств мне в настоящем случае в общем-то негде и неоткуда, а лезть в очередные долги я, соответственно, не хочу… мне за машину впору бы пока расквитаться.

– Да? Так-то сейчас ты заговорил? – говорила Лида более спокойным, но вместе с тем и изрядно ехидным голосом, уперев руки в боки и сверкая зеленоватыми глазками. – Ты лучше вспомни, чего обещал, когда за мной еще только ухаживал? Я же вот отлично помню, что ты звезду мне сулил с неба достать, а главное, обнадеживал, что у меня будет счастливая, безбедная жизнь и что я ни в чем не буду нуждаться; так давай же – выполняй взятые на себя обязательства, а то ведь в один прекрасный момент дождешься, что я соберусь и уйду, причем теперь уже навсегда; придешь вот так вот с работы – ни меня ни ребенка уже и в помине в твоей квартире не существует!

Аронова умышленно не обозначала, что имеет претензии в том числе и на нажитое вместе имущество, не желая заранее возбуждать в муже ненужные пока подозрения; ее целью было спровоцировать его на серьезный конфликт, чтобы появилась убедительная причина закончить изрядно надоевшие ей отношения; провокацию же она создавала – нет, не потому, что чего-то боялась либо же опасалась! – просто ей необходимо было создать в общественном мнении несомненную уверенность, что не она является распутной женщиной (каковой себя, конечно же, ни на миг не считала), а ее «драгоценный супруг» не оказался в необходимой мере благонадежным; да, ей нужен был основательный повод (обязательно более или менее благовидный), не бросавший «грязной» тени и способный обеспечить (скорее, исключительно для себя, только чтобы хоть как-то успокоить развратную совесть, видимо не совсем еще до конца растраченную) достойный, а главное, оправданный всеми уход, вынужденно осуществленный от опостылевшего супруга.

– Так что ты решил? – продолжала она словесные излияния, стремясь как можно больнее задеть близкого человека (некогда, может быть даже, любимого) и готовясь ко всему, причем и к некоторому физическому насилию. – Ты «отпустишь» нам сейчас денег, или мне уже начать собираться? Только знай: выберешь второй вариант – на мое прощение можешь более не рассчитывать! Так как мы поступим в дальнейшем?

– Я не знаю? – отмахнулся офицер от жены, как обычно делают от надоедливой мухи, не позабыв скривиться в презрительной мине (похожие скандалы в семье были не редкостью и, к слову сказать, Лидия несколько раз собирала некоторые нехитрые пожитки и уходила на время к подругам, но всегда потом возвращалась обратно). – Поступай, как знаешь… я тебе в сомнительных делах не советчик. Соберешься расстаться – ну, что же поделать? – тогда уходи, – и грустно вздохнув, – держать я не буду.

– Значит, так ты решил? – произнесла высокомерная женщина, почти вплотную сузив прекрасные глазки и одновременно делая злобным не менее красивое личико; она вмиг изобразила на физиономии уничижительную гримасу. – Что ж, ладно, еще посмотрим?..

Засим они расстались, и женщина, забрав с собой послушного сына, уехала, как она тогда сказала: «Поеду к подруге подумаю, и, может быть, уже не вернусь». «Хорошо, хорошо, – не стал с ней спорить супруг, давно привыкший к взбалмошным проявлениям и почему-то уверенный, что и этот раз не явится каким-нибудь неприятно неожидаемым исключением, – пусть будет так, как ты решишь и, собственно, скажешь». Через пару дней Аронова позвонила и капризным голосом поинтересовалась, собирается ли «благоверный» забирать ее от подруги – случилось, как Павел предполагал, и, делать нечего, презрительно ухмыльнувшись, он стал настраиваться в дорогу.

Здесь следует немного отвлечься и уточнить, что за то время, пока остальная семья отсутствовала, в их доме случилось неприятное происшествие: каким-то чудесным, лучше сказать, таинственным образом новый холодильник пришел в полностью непригодное для дальнейшей эксплуатации состояние, и требовалась полная его замена; хозяин еще не знал, что поломка спровоцирована его «дражайшей супругой», поэтому, как только она появилась в квартире, первым делом обратился к ней с всецело закономерным вопросом:

– Как, Лидочка, мы поступим с тобой с холодильником?

– А что с ним? – спросила супруга, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться мужу в лицо. – Что с ним могло случиться, ведь он вроде бы практически новый?

– Даже сразу и не соображу, что тебе конкретно ответить? – озадачено отвечал в общем-то опытный полицейский, всегда терявший наработанный навык и способность логически мыслить, когда оказывался в присутствии, с одной стороны, знойной, с другой – коварной красотки. – Я вызывал мастера; он же осмотрел поломку и сказал, что произведено какое-то вынужденное вмешательство