И потому совершенно неудивительно, что однажды обсуждение технологических новинок привело этих двух в клуб дядюшки Клауса, где их и обнаружила Элис. Студент и преподаватель умудрились напиться до состояния полной потери сигнала между мозгом и двигательным центром. Точнее, в таком состоянии был Джошуа. Профессор Хиггинс, имея знаменитую ирландскую печень, оказался чуть более вменяем. Он успел просветить Элис, что ее чернокожий приятель оплакивал расставание с очередной пассией, после чего отрубился прямо за столом. Очнулся дражайший руководитель уже в их квартире на крошечном диване, мучаясь дикой головной болью, стыдом и любопытством. Именно в тот вечер профессор стал вторым человеком, поверенным в секрет О’Нили. Не то чтобы друг детства скрывал свои предпочтения, нет. Просто не считал нужным орать об этом на каждом углу. После этого случая Хиггинс часто присоединялся к компании, состоящей из Джо, Элис и ее коллеги по «Вальхалле» – Триши. Он же привел к ним аспирантку Генри Келль – единственное живое существо, кто мог навести порядок в совершенно бессистемных завалах бумаг занятого профессора. Все вместе они играли в покер, выбирались в свет и несколько раз устроили тур в «Монополию».

Так что в этот день, как и сотню раз до этого, Элис открыла тяжелую деревянную дверь, что вела в лабораторию профессора, и, преисполненная радостным предвкушением встречи, шагнула вперед. В конце кишкообразного, заставленного компьютерами и разномастными стульями помещения притаился кабинет Хиггинса. И здесь все было по-старому: валялись неопознанные микросхемы, пучки перепутанных проводов, а столы покрывали множественные пятна от кислотных растворителей. С тайным трепетом Элис вдохнула запах канифоли и раскаленного металла, что круглогодично витал в местной аудитории и теперь плотно ассоциировался с научным руководителем. Тот, кстати, нашелся за одним из специальных вытяжных стендов, склоненный над очередной печатной платой.

– Добрый день, профессор, – лучезарно улыбнулась она.

– А, вот и ты! – Хиггинс устало потянулся. Кажется, его бледное лицо за лето так ни разу и не увидело солнца. Он растянул губы в улыбке и снова сгорбился над столом, вооружившись паяльником с каким-то хитроумным жалом. – Рад тебя видеть. Как начался семестр?

– Вполне неплохо. – Элис пристроилась рядом на высоком стуле, наблюдая, как аккуратно и точно попадает на контакт припой. – Как прошла конференция в Венгрии?

– Уныло. – Профессор поморщился, но тут же поднял ласковый взгляд своих зеленоватых глаз. – Видел, ты выбрала курс Джеральда – похвально, весьма разумно и полезно.

Элис недоуменно посмотрела на своего руководителя. Что за новости? Профессор никогда не позволял себе подобных фамильярностей, по старой военной привычке свято соблюдая строгую субординацию. Кроме… Что же, Элис и Джошуа, по всей видимости, были не в счет, как и Генриетта. Хиггинс же истолковал ее недоумение по-своему.

– Профессора Риверса, – пояснил он.

Уточнение вышло излишним. Ни за что на свете Элис не забыла бы столь необычное сочетание. Джеральд Риверс. Обманчиво-мягкое, лживо-нежное сперва и хлестко-раскатистое в конце. Р-р-риверс. Как никто другой, этот мужчина соответствовал своему имени. Даже здесь ощущалось чертово двойное дно.

– Элис?

Она вздрогнула, осознав, что слишком задумалась, и профессор ждет ответа.

– Все… в порядке, – наконец удалось ей выдавить из себя пару слов, проигнорировав замечание о главной головной боли последних двух дней. Элис выдохнула, взяла себя в руки и продолжила уже спокойным тоном. – Пришла узнать, что у нас по планам с конференцией.

– Как твое самочувствие? – ответно проигнорировал слова Хиггинс. – Джошуа сказал, твои боли…

– У него слишком длинный язык, – зло перебила Элис, скорее по привычке, чем из-за настоящего раздражения. В конце концов, профессор столько раз становился свидетелем маленьких приступов…

– Он волнуется. – Хиггинс помедлил секунду, словно раздумывая, сказать или не сказать что-то еще, и неожиданно добавил: – Я тоже.

И в этот момент Элис почувствовала, как внутри разлилось приятное тепло. Вот он – Мэттью Хиггинс! До фанатизма заботливый и сострадательный человек, который нес добро каждую минуту своего существования. И все же Элис покачала головой.

– Я благодарна вам обоим за заботу, честное слово. Но способна разобраться сама.

– Доктор Чен так не считает. Мы тоже. Эл, ты же знаешь, что всегда можно попросить субсидию, чтобы за счет университета провести хотя бы малую операцию. Уверен, комиссия одобрит запрос…

Этот вопрос профессор и Джо поднимали каждые полгода. И пусть они особо не надеялись на согласие упрямой мисс Чейн, но все равно не оставляли попыток.

– Нет, – жестко отрезала она в очередной раз. – Грантов с моих проектов хватает, чтобы компенсировать затраты университета на обучение, но вряд ли они захотят тащить балластом больную девчонку. На мое место всегда найдутся более перспективные.

– Не городи ерунды! – неожиданно вспылил Хиггинс. – Ты – ценное приобретение для Массачусетса, да и в комиссии сидят адекватные люди, которые войдут в положение. Но если и нет, ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь и…

– Сэр, – устало проговорила Элис, – я ценю, что вы переживаете за меня, но брать ничего и ни у кого не стану. Во-первых, это дело только мое. Во-вторых, вы даже не представляете, какая там сумма.

Она мягко улыбнулась и, не дожидаясь ответной реплики, сменила тему.

– Так что с конференцией?

Профессор понял, что продолжать разговор бессмысленно, растерянно почесал светло-рыжую бровь и сдался.

– У тебя будет стендовый доклад. Готовим постер.

– А почему не устный? – удивилась Элис, а сама попыталась стянуть уже прилипшую к влажному телу верхнюю кофту, чтобы остаться в одной футболке. С удивительной августовской жарой не справлялся даже мощный кондиционер лаборатории. Тяжелый взгляд, которым профессор Хиггинс задержался на просвечивающих сквозь тонкую кожу венах, остался незамеченным.

– Тебе предстоит многое доделать в программе, и лишние вопросы к работе пока неуместны. Сама понимаешь, проект спонсирует отдел из NASA, а они – товарищи скрытные. – Он вздохнул, дав понять, что предпочел бы с блеском показать их с Элис детище, но… но… Всегда эти условности и секретность.

– Без проблем, – примирительно подняла руки Элис. Она и не думала настаивать. В конце концов, профессору виднее. И Эл уже собиралась сказать это и кое-что еще, но Хиггинс успел первым.

– Ах да. Я уже говорил, что рад твоему выбору?

Она удивленно моргнула.

– Сэр?

– Курс профессора Риверса.

И Элис едва поборола желание досадливо хлопнуть рукой по столу. Это заговор, что ли? Ни разу за все пять лет она не слышала этого имени, не видела этого человека, вообще не знала о нем. Но уже второй день подряд неоднократно сталкивалась с проклятым типом не только вживую, но и в разговорах. Ее очередная лекция у чудного профессора только закончилась, отчего Эл казалось, что легкие еще долго будут пропитаны витавшим в аудитории ароматом. Тем временем Хиггинс задумчиво постучал по столу рукояткой паяльника и проговорил:

– Нам может потребоваться его помощь на последнем этапе, если ты все-таки решишь зафиналить идею и напишешь собственный искусственный интеллект. Тебе предстоит делать анализ каждого гена, чтобы внести его в библиотеку, а без нейросети программа не справится.

Элис почувствовала, как внутри что-то сжалось. Нет, скорее она съест собственную выпускную работу, чем обратится за помощью к Риверсу. К кому угодно, хоть лично приедет в клинику Мэйо^[8], но только не к нему!

Видимо, весь спектр испытываемых эмоций слишком отчетливо отразился на ее лице, потому что профессор отложил паяльник и удивленно проговорил:

– Так, Эл. – Он откинулся на спинку кресла и пристально посмотрел на свою подопечную. – Я, конечно, не полиграф, но и ты не игрок в покер. В чем дело?

– Абсолютно ни в чем, – нагло соврала она, пряча взгляд. – Думаю, я справлюсь сама.

– Ты еще ни разу не писала на языке искусственного интеллекта, – резонно заметил Хиггинс. Он пока не переходил в активное наступление, но уже пристально разглядывал напряженную Элис.

– У меня будет целый семестр, чтобы научиться примитивным алгоритмам, – не сдавалась она.

– Но успеешь ли ты дописать программу к защите? – Рыжие брови вопросительно взлетели вверх.

– Успею! – Элис кивнула для большей убедительности.

А что она могла ответить? Эл прекрасно понимала, что подобное поведение выглядит слишком странно, но ничего не могла поделать. Нежелание хоть как-то контактировать с профессором Риверсом оказалось сильнее здравого смысла. Да ей же кошмары вперемешку с эротикой полгода будут сниться, если она согласится принять эту помощь!

– Не знаю, чем обусловлено твое упрямство, – вздохнул руководитель и устало потер глаза. – Честно говоря, я очень удивлен. Джеральд – великолепный специалист и может помочь усовершенствовать твою программу. Он не раз работал с биотехнологами…

– Вы называете его по имени, – неожиданно перебила Элис, отчего сбитый с толку Хиггинс моргнул, но все же ответил.

– Я знаю его шесть лет. Наши выпускники всегда работают вместе, у нас много общих проектов, а еще… мы друзья. В некотором роде.

На последних словах профессор непроизвольно поморщился, а Эл рассмеялась.

– Как-то вы не испытываете особого воодушевления.

– Джеральд – сложный человек…

– Да ну? – не удержалась она от ехидной ремарки. Хиггинс притворно сердито зыркнул в ее сторону и скрестил руки на груди.

– Так, ну-ка рассказывай. До тебя, конечно же, дошли все слухи и легенды, что который год подряд блуждают среди наших студентов.

– Слава летит впереди него, – кивнула Элис. – Разумеется, я не собиралась верить каждому слуху, что доносится от не слишком умных индивидов…

– Это правда, – не дал договорить профессор.

– Что? – Элис даже растерялась от такого заявления.

– Все правда. Все, что ты слышала, – правда.

Говоря честно, Эл ожидала многого. Например, что наставник будет отрицать нелепые домыслы или начнет выгораживать друга. А может, вообще не станет поднимать эту тему. Но вместо этого Хиггинс просто признал, что Джеральд Риверс – редкостный моральный урод, беспринципный хакер, богатенький транжира и любитель молоденьких студенток.

Элис нервно вдохнула. Что же…

Вау.

Не сказать, что в своей приютской жизни она часто встречала таких. Ха! Наоборот! Отчего-то захотелось рассмеяться. Узнай о Джеральде Риверсе матушка Агнесс, и не вылезти ему из пожизненных епитимий. Ибо где же видано, чтобы человек нарушал столько заповедей одним своим существованием! И развеселившаяся от мысли, как лощеный профессор будет покаянно зачитывать вслух Евангелие, Элис неожиданно ляпнула:

– Почему никто не заявлял в полицию?

– На кого? – не понял Хиггинс.

– На Риверса.

– Побойся бога, – хохотнул он и почесал рукой изрядно отросшую бородку. – Им все довольны: правительство, университет и лично его глава – президент Коэн. Опять же, девушки… Что бы Джерри ни делал, он делает это прекрасно.

Элис непроизвольно сморщилась, услышав показавшееся кощунственным уменьшенное имя профессора. Прозвище мультяшной мыши совершенно ему не подходило.

– Это очень… своеобразный комплимент.

– Нам с тобой может многое не нравиться, но свою жизнь каждый имеет право проживать так, как считает нужным. До тех пор, пока он приносит деньги, все будут закрывать глаза на его проделки. Тем более, повторю, про недовольных я не слышал.

– Это отвратительно!

– Тебе не идет ханжество, Элис.

– Я не ханжа!

Вот уже который раз люди почему-то считают, что дело исключительно в интимной составляющей личности чертова Риверса! Как будто ей есть до этого дело. Элис вздохнула.

– Я видела его в клубе у дяди еще до начала семестра, знаю, что он собой представляет. Где секс на одну ночь, там и алкоголь. Не удивлюсь, если и наркотики. И что станет с ним через несколько лет такой праздной жизни? Не буду спорить с вами, он имеет право жить так, как хочет. Просто мне обидно за такое бессмысленное растрачивание потенциала.

– Он ничего не растрачивает. – Руководитель отвернулся обратно к своей плате, взял в руки паяльник и договорил. А Элис показалось, что он сам не рад тому, о чем приходится рассказывать. Видимо, минутой раньше ирландская горячность опять вылезла вперед еврейской расчетливости. Но все же Хиггинс произнес: – Как бы он себя ни вел, что бы ни делал, Риверс никогда не позволит веществам одурманить свой мозг. Он говорит, это самое дорогое, что у него есть. Да, возможно, я не одобряю его слишком фривольное поведение. Но он об этом прекрасно знает и в моем присутствии сдерживается. Даже и не сосчитаю, сколько раз Джерри спасал мои проекты, когда я уже лез на стены от безысходности. Молча приносил готовое решение, а в последний раз сам взялся за паяльник и до трех утра помогал доводить прототипы до ума. Я и не знал, что он умеет! Так что друг из него тоже отличный. Хотя характер, конечно, дерьмовый.

Вот как. Элис мысленно хмыкнула. И душа-то у Риверса отзывчивая, и мастер на все руки, а еще гений с избирательно высокими принципами. Эл почувствовала, что ее замутило. Еще парочка таких сомнительных дифирамбов, и она сама проникнется восторгом к профессору вопреки предостережениям Клауса и собственным ощущениям. Прямо послушать, так Риверс – сверхчеловек, а не простой смертный. Хотя на все было одно логичное объяснение. Доброта Хиггинса, похоже, опять сыграла с ним злую шутку. Но невозможно же заблуждаться насчет одного человека столько лет?

– А про покер обидно было, – заметила Элис шутливо, выводя разговор из опасного русла. – Кстати, мы собираемся по четвергам возобновить наши встречи в «Вальхалле». Приходите, составите нам компанию. И тогда посмотрим, кто из нас плохой игрок.

Хиггинс неожиданно отложил паяльник и, не поворачивая головы, сказал:

– Эл, если у тебя возникнут какие-нибудь проблемы с Риверсом, пожалуйста, не стесняйся и скажи мне.

Фраза вышла настолько неожиданной и прозвучала так серьезно, что Эл невольно взглянула на профиль сидящего перед ней мужчины и нахмурилась. Хмурился и Хиггинс. Его губы были плотно сжаты, а невидящий взгляд устремлен на микросхему. С чем была связана такая резкая перемена настроения, Элис не могла даже представить. Что за чертовы мистификации? Бесконечная Хиггинсова дуальность начинала утомлять.

– Хорошо, – просто ответила она, зная, что никогда не воспользуется этим предложением. Несмотря на дружбу, жаловаться одному преподавателю на другого казалось унизительным и недостойным. – Так что насчет четверга?

Хиггинс все же повернул голову, пристально вгляделся в лицо Элис, будто хотел что-то увидеть, а затем кивнул.

– Заметано. Прихвачу Генри, если она будет не занята.

Уже позже, дома за просмотром конспектов, Элис неожиданно для себя вдруг задумалась: а не намекал ли на что-то профессор? Хотя какие проблемы могут возникнуть с преподавателем, пускай даже немного эксцентричным? Судя по прошедшему занятию, лектор из говнюка вышел великолепный, а спор получился интересным и продуктивным. Даже сам Риверс сегодня пугал чуть меньше. Ни в какое сравнение с тяжелым понедельником, хоть глаза его по-прежнему нагоняли жути. Элис поежилась, попробовала вновь сосредоточиться на конспектах, а потом снова подняла рассеянный взгляд. Нет, что-то было не так. Несмотря на все рациональные доводы, не покидало ощущение, что Хиггинс пытался о чем-то предупредить. Только вот намек раз за разом ускользал, вынуждая нетерпеливо вертеться на стуле. О, да будь прокляты эти мужчины! Почему нельзя выражаться конкретнее?