Глава 4 Плоды прогресса

Когда я покинула госпиталь, наступил полдень. Чтобы поспеть к обеду, следовало взять извозчика, но я решила пройтись. И выбрала для этого долгую дорогу – через улицу, адрес которой был указан в записке, что дал мне барон.

Здесь стоял его городской дом, купленный незадолго до отъезда в Морунген.

Вот и он: скромный, одноэтажный, из простого камня, без украшений… строгий, как и его хозяин.

Наверное, Август редко бывает в нем. Приходит лишь ночевать. Интересно, что там внутри? Скудная обстановка, как в казарме? Простая массивная мебель? Одно знаю точно: там нет ни настенных, ни напольных часов. Человек с заводным железным сердцем не выносит их тиканья.

Я представила, как барон возвращается в свой городской дом вечером, после утомительного дня, и садится в кресло для короткого отдыха, как он делал это в замке Морунген. Мне нравилось в эти мгновения наблюдать за ним из угла, где я тихо сидела с книжкой или альбомом.

Как старый солдат, он умеет ценить минуту покоя, и устраивается в кресле основательно: удобно складывает руки на груди, вытягивает длинные ноги, откидывает голову на спинку и прикрывает глаза. Его жесткие черты смягчаются, лицо принимает умиротворенное выражение и делается моложе. И я почти вижу в нем того юношу, каким он когда-то был… Мне хочется подойти к нему и положить ладонь на его лоб или коснуться щеки.

Но долго он никогда не отдыхает. У него всегда много дел. Через четверть часа он поднимается, крепко трет шею, хмурится и садится за стол…

Изменил ли он своим привычкам в столице?

Я медленно миновала крыльцо, дошла до конца улицы, повернула обратно… Может, зайти? Глянула на окна – ставни закрыты. Кажется, никого дома нет: ни хозяина, ни слуг.

Вздохнув, побрела дальше. Но до самого выхода из квартала все оглядывалась: вдруг встречу его случайно на улице?

Не встретила.

А дома ждала записка от барона, и новости меня огорчили.

Фон Морунген писал, что рано утром был вынужден спешно покинуть столицу и вернуться в Морунген без меня… В округе опять что-то стряслось – вскрылись новые махинации с рекрутским набором, наместника звали разобраться и железной рукой навести порядок.

Август любезно разрешил мне остаться в столице столько, сколько потребуется, а также приложил к записке чек на солидную сумму – покрыть дорожные расходы.

«Мне жаль, что так вышло, – писал он. – Прошу, путешествуйте безопасно и с комфортом. Пусть ваша родственница найдет для вас спутницу, или поезжайте вместе с отцом».

Последняя строка, в которой я увидела заботу, несколько примирила с тем фактом, что меня бросили одну. О моей-то безопасности он печется, а о своей? Вдруг его механическое сердце опять взбунтуется?

Нет, оставаться в столице я не собиралась. Немедленно известила тетку и отца, что возвращаюсь в Ольденбург. После этого пришлось выдержать настоящую бурю. У Берты были огромные планы: приемы, выход в театр и на пикник со знакомыми… Она была обижена и очень настойчива, поэтому уехать назавтра все же не получилось – меня уговорили отложить отъезд на пару дней. Я написала два письма, указав дату возвращения: одно отправила полковнику, второе – Марте. Я рассчитывала провести день в Ольденбурге, и лишь потом приехать в Морунген. Хотелось проведать Марту и побывать в родном доме до того, как он отойдет в загребущие лапы Лео, если отец не уладит с ним дела. Впрочем, печальная перспектива потерять дом уже не огорчала так сильно, как раньше…

Мое согласие задержаться не обрадовало тетку. Я честно отсидела прием – в углу, отказываясь принимать участие в танцах и бурном веселье, и, боюсь, приглашенные тетушкой молодые люди решили, что племянница коммерции советника Холлера – скучная и надутая особа.

Мне же было не до флирта – в середине разговоров и танцев я постоянно взывала к своему дару, прислушивалась к едва слышному теперь механическому перестуку на три такта. К счастью, бесперебойному.

Чтобы немного скрасить возвращение в Морунген в одиночку, я решилась на авантюру.

Накануне я прочитала в газете об открытии новой железнодорожной ветки до Шваленберга. Об этом важном событии рассказала с гордостью княгиня. В газете писали, что княжеская чета присутствовала на приеме в честь открытия и разбила бутылку игристого о локомотив.

Что если мне попробовать это новое средство передвижения? Во времени я не особо выиграю – потом все равно придется добираться до Ольденбурга на почтовой карете – но очень хотелось получить новые впечатления и своими глазами увидеть, что за суматоха кипит вокруг этого знаменитого изобретения.

Билет в первый класс стоил немало, но благодаря щедрости барона деньги у меня имелись.

Отца и тетку моя идея привела в ужас.

– Душечка, это небезопасно! – вскричала Берта. – Эти железные чудовища несутся с немыслимой скоростью! Мой доктор говорит, это вредно для организма.

Однако я проявила настойчивость, и нашла неожиданную поддержку со стороны дяди. Я подозревала, что он и сам был бы не прочь прокатиться на этой большой и быстрой машине, почти сказочной. Из случайно оброненных им слов стало ясно, что он украдкой ходил в депо, чтобы издалека полюбоваться паровозами.

Отец ехать со мной отказался наотрез. Жизнь в доме сестры, без забот и хлопот, пришлась ему по вкусу. Однажды я застала его за изучением газеты с объявлением о сдаче в аренду помещения для часовой мастерской. Уж не решил ли он обосноваться в столице насовсем? Когда я спросила его прямо, он пожал плечами и сердито ответил:

– Посмотрим, как все сложится. Я вернусь в Ольденбург через две недели. Надеюсь, удастся к этому времени раздобыть деньжат, чтобы выкупить залог у Лео. Ну а если нет… – Он многозначительно глянул на меня, и я задумалась, что же нам делать в таком случае. Надо посоветоваться с Августом – если хватит храбрости поднять эту тему…

Нанимать компаньонку на время путешествия не пришлось: дядя нашел для меня спутников, знакомую семейную чету, которым требовалось навестить родственников в Шваленберге. Они тоже рискнули воспользоваться плодами прогресса – добраться до города всего за три часа на огнедышащем железном коне.

И вот ранним утром я прибыла на столичный вокзал. Он был невелик и скромен, небольшой деревянный павильон, однако рядом уже возводилось новое здание с изящным куполом, похожим на оранжерею.

Мои родственники реагировали на увиденное по-разному. Тетка ужасалась, бурно обмахиваясь веером, муж ее вздыхал и поглядывал на меня завистливо, а отец сделался печален.

– Папа, возвращайся скорей. – Я быстро обняла его, украдкой вдохнув знакомый запах сдобы и табака. – Вот увидишь, все будет хорошо. Мы решим все наши проблемы и заживем, как раньше.

– Нет, Майя. – Он неловко похлопал меня по спине. – Как раньше уже не будет. И ты знаешь, кто в этом виноват. Наместник. Барон фон Морунген. Только он и никто другой.

Отец упорно отказывался признавать очевидное и держался за свое.

– Он погубит нас, Майя, – продолжал отец угрюмо. – Я боюсь за тебя и страдаю, когда думаю, что ты живешь под его крышей. Об этом замке говорят столько дурного…

– Там нет ничего дурного, поверь. Полковник добр со мной. Знаешь, мы даже подружились.

Отец тяжело вздохнул.

– Я трус, – вдруг вымолвил он и отвел глаза. – Хороший отец поехал бы в Морунген, увез тебя оттуда и заставил бы поступить правильно. Но я испугался. Фон Морунген безжалостен. Знала бы ты, что о нем болтают. Что он делал в прошлом! А мое положение очень шаткое. Но я стараюсь его исправить.

Я посмотрела на него внимательно и впервые после нашей встречи отметила, что отец похудел, кожа на его щеках повисла складками, а глаза стали настороженными. Его жизнь изменилась. Он всегда противился новому, хотя и скрывал это. Не любил казаться ретроградом, хотя был им до глубины души. Но все же он искал пути приспособиться к новым условиям, пусть это давалось ему нелегко и происходило совсем не так, как мне бы хотелось.

В эту минуту я поняла: что бы он ни делал, доброе или гадкое, и даже подлое, он – мой отец, и я должна заботиться о нем, поддерживать его… насколько это допустят моя совесть и мое терпение. Но я не могу не любить его. И он любит меня и беспокоится о моем будущем, даже если я отвергала эту своеобразную заботу.

– Все уладится. Не надо верить слухам о полковнике. Я буду ждать тебя, – сказала я и любовно поправила его шейный платок. – Напиши, когда приедешь в Ольденбург.

Прозвенел гонг. Пора было отправляться.

Я с диким восторгом и легким испугом почувствовала, как завибрировала платформа под ногами. Раздался оглушительный гудок, будущие пассажиры и провожающие на станции вздрогнули, заволновались и дружно сделали шаг назад.

Пыхтя, хрипя и грохоча, на платформу надвинулся локомотив. От его красоты и мощи захватывало дух. Людей на платформе обдало горячей волной. Пожилые супруги, с которыми мне предстояло добираться до дома, перепугавшись, повисли на плечах друг у друга, а потом никак не хотели подниматься в вагон.

Вагончики были маленькие, нарядные, и походили на почтовые кареты, которые спешно переделали и посадили на платформы с колесами. Когда я зашла внутрь, то убедилась, что так оно и было. В салоне имелось шесть скамей, по три с каждой стороны. Однако окна заменили на более прочные, в медном переплете с клепками.

Паровоз свистнул напоследок и медленно тронулся. Грохот мощной машины заглушал все прочие звуки и болезненно отдавался в сердце. Ноздри щекотал запах угля и дыма.

А когда паровоз разогнался и помчался во весь дух, пассажиры дружно зажмурились и крепко уцепились руками за края сидений.

И было от чего! Невозможно, немыслимо представить движение с такой скоростью! Мир за окнами мчался, как на заведенной паровой карусели. Выскакивали дома, полянки, деревья – и убегали прочь. Неподвижными оставались лишь облака в небе. На переездах лошади фыркали и шарахались от проносящегося чудовища, а пешеходы радостно махали.

Мало-помалу страх отступил, и фантастическое путешествие захватило так, что все три часа до Шваленберга я просидела, широко раскрыв рот и глаза.

Я представила, какой миленький уютный вокзальчик построят у нас в Ольденбурге. Небольшое каменное здание с остроконечной крышей с изогнутыми коньками, а на окнах – узорные решетки. Я видела подобное на одной из станций, которые мы проезжали. На платформе – полосатый шлагбаум и красная сигнальная будка с медным гонгом на цепи. А рядом будет стоять станционный служащий в красивом мундире с блестящими пуговицами.

Почему-то в роли станционного служащего мне виделся старый возчик, отец Риты. Его роскошные усы надолго запомнятся проезжающим. А Риту я вообразила в нарядном платье, с корзиной на локте, продающей пассажирам цветы. Ой нет, это вряд ли. Скорее она захочет помогать угольщикам и людям, заправляющим воду в баки.

Прибытие поезда станет важным событием для жителей города. Они будут надевать лучшие наряды и выходить гулять на платформу. Нет, железная дорога не испортит Ольденбург. А вокзал станет его украшением.

От момента, когда я взошла по крутым ступенькам в вагон, до момента, когда я оказалась на вокзале в Шваленберге, прошло лишь два с половиной часа – и целая жизнь. Удивительная машина словно промчала меня из прошлого в будущее, показав его чудеса.

Вокзал здесь был еще меньше столичного, но недалеко от платформы играл оркестр, а разносчики со своим товаром уже уверенно захватили окрестности.

От дорожных впечатлений у меня немного подрагивали ноги, но все же я выполнила то, что задумала еще в момент отправления. Ускользнула от своих спутников, прошла к локомотиву и обратилась к усатому машинисту, который открыл дверь, собираясь спуститься на платформу.

– Господин машинист! – Я ослепительно улыбнулась ему. – Большое спасибо за незабываемую поездку! Это настоящее волшебство! Вы позволите посмотреть, как все устроено у вас в кабине? Можно мне подняться к вам?

От удивления машинист чуть не уронил свой промасленный картуз. Подергав ус черными от угольной пыли пальцами, он дал согласие.

Я подобрала юбки, храбро поднялась по узкой лесенке и обнаружила, что кабина локомотива походила на котельную. Десять минут я провела за увлекательным исследованием. Познакомилась с помощником машиниста и кочегаром, удивилась, как стойко они переносят жар от топки. Изучила рычаги управления, медное колесо, с помощью которого машинист подавал воду в бак, составила примерно представление о том, как тут все работает, и навсегда влюбилась в это удивительное изобретение.

Вот Август поразится, когда я расскажу о своем приключении!

Однако хватит развлекаться: надо поспеть на почтовую карету до Ольденбурга. Еще два часа, и я буду дома.

Мои спутники, пожилая пара, остались в Шваленберге, однако помогли мне добраться до почтовой станции и проследили, чтобы я устроилась в карете со всеми удобствами.

После сумасшедшей скорости паровоза казалось, что карета едет мучительно медленно. Я непрерывно поглядывала на циферблат часов, считала деревья за окном. Это не лошади, это черепахи какие-то!

Но вскоре спохватилась: зачем торопить время? До встречи с Августом осталось всего ничего, но я к ней не готова! Столько всего случилось… и нужно подумать, как все будет дальше.

На душе заскребли кошки. Предстоящая встреча с Железным Полковником одновременно радовала и печалила. Когда в жизни случалось плохое, а мир казался темным, я пыталась объяснить себе причину огорчения, разложить ее по полочкам. И становилось легче.