Глава 3 Столичные сплетни

Я дошла до дома тетки, как в тумане. Перед внутренним взором мелькали отблески пламени на медных деталях, мертвая рука беспомощно шевелила пальцами, черные глаза мэтра Кланца, полные страсти и сожаления, горели дьявольским огнем. Я слышала щелчки шестеренок и мерный стук на три такта. От удивительных впечатлений и открытий моя голова словно превратилась в механическую шкатулку, где все пошло вразнобой.

К счастью, мэтр Кланц отправил камердинера проводить гостью. Бартолемос вовремя ухватил меня за локоть металлическими пальцами и не дал шагнуть под колеса кареты, когда я слишком погрузилась в мысли.

Возле дома коммерции советника Холлера камердинер попрощался и ушел, а я поднялась к двери и позвонила. Открыла тетка и начала охать, вздымать руки и ругаться на чем свет стоит. Меня тормошили, расспрашивали, бранили, гладили по голове и целовали.

Понемногу я пришла в себя, стала улыбаться и отбиваться от расспросов. В гостиную, куда принесли чай и пирожные, вошел отец. Я не видела его больше месяца с того самого дня, как сбежала из дома в карете барона фон Морунгена.

Отец не простил моего поступка – это стало понятно сразу. По его чрезмерно ласковым и вежливым речам, и еще по тому, как напряженно он рассматривал меня, когда думал, что я не вижу. Мое сердце горько сжалось. Я не находила в себе прежней любви. Не смогла простить предательства. Может, со временем забудется обида, но сейчас мне было сложно разговаривать с отцом. Пока только и получалось, что улыбаться ему через силу.

Когда я подкрепилась и освежилась, начались разговоры. Отец спрашивал коротко, и, казалось, его совершенно не интересовало, как я провела этот месяц. А вот Берта, моя тетка, не давала мне замолчать ни на миг. Ее очень интересовало все, связанное с бароном. И огорчало, что я прожила в замке холостого мужчины практически без надзора и компаньонки. Мать барона она в расчет не принимала.

– Майя, голубушка… – Тетка обмахнулась надушенным платочком и по-лисьи прищурила рыжие глаза, подбирая правильные слова. – Барон фон Морунген… я понимаю, он мужчина в расцвете лет. Богатый. С большими перспективами. Хоть и из низов. О нем много говорили в столице одно время. Скажи, он… не делал тебе… намеков?

– Каких намеков? – тупо переспросила я, думая о той боли, которую Август постоянно испытывает из-за вращения шестеренок в его груди. Интересно, теперь, когда я уехала, она вернулась? Уже привычно я прислушалась к далекому стуку рядом со своим сердцем. Бьется ровно, на три такта… Чем сейчас занимается Август? Встречается с поверенным или с какой-нибудь хорошенькой дочкой нужного человека, которую ему раздобыл князь?

– Боже, какое же ты еще дитя! – В отчаянии всплеснула руками тетка. – Ты взрослая девушка, Майя. Молодая, красивая. Может… он так привязался к тебе, что захочет жениться? Смотри, на меньшее не соглашайся!

– Нет! – Очнулась я. – Не захочет. К нему скоро приедут гости с дочерями, он будет выбирать невесту.

– Берта, – упрекнул жену коммерции советник Холлер, плешивый, скупой и прямолинейный, – ты даешь волю фантазиям, душечка. Фон Морунген – барон. Военный герой. Если вернется на службу, быстро станет генералом. И пойдет еще дальше. А Майя… при всех ее достоинствах, она ему не пара. Все, на что она может рассчитывать – это стать ненадолго его любовницей. Таким обычно дают место в доме, вроде экономки, чтобы всегда была под рукой.

– Юстас! – Шокировано охнула тетка и погрозила ему пальцем.

– Дружочек, ты уж прости… – дядя нахмурился, – но ты же понимаешь, ее положение у него в доме действительно… кхм… щекотливое. Ей не стоит туда возвращаться. Нужно быстро выдать ее замуж.

– Ты читаешь мои мысли, дружок.

– У Майи есть жених, – деревянным голосом сообщил отец. – Богатый ростовщик. Лео Цингер.

– Ай, Готлиб, ну зачем ей этот деревенский франт! Ростовщик, фу! Мы устроим званый ужин. Я приглашу кого надо. Пусть только девочка не теряется. У мужа в департаменте служит славный молодой человек, очень перспективный, ему прочат большое будущее. И еще один, сын промышленника. Хорош собой, образован, да и состояние у него неплохое.

Я слушала их перепалку и молчала. Женихи, состояния! Званый ужин! Скорей, скорей бы вернуться в Морунген, к его тайнам и его хозяину, подальше от всего этого!

Однако следовало запастись терпением. На послезавтра у меня назначена встреча с доктором Крамером и тем студентом, который готовился сменить меня на посту личного механика барона фон Морунгена. А значит, придется вытерпеть и званый ужин, и знакомство с молодыми людьми.

Назавтра тетка взялась за меня основательно. До обеда таскала по модисткам, пока я не осатанела и не стала соглашаться на все, что она предлагает, лишь бы отделаться. Впрочем, время от времени мелькала тщеславная мысль: вот вернусь в замок Морунген с новым гардеробом, и надену на встречу с полковником… да, хоть вот это платье с открытыми плечами и розочками на рукавах. А когда Август увидит меня в нем, он…

Я вздохнула. Вряд ли все будет именно так, как мечтается.

Званый ужин прошел на удивление приятно. Поначалу я дулась и вела себя, как та деревянная марионетка в доме Кланца, если бы у нее отрезали все нити. То есть, сидела неподвижно и молчала.

Но потом оттаяла. Приглашенные теткой молодые люди оказались довольно милыми. Юный коммерсант и сын промышленника наперебой шутили и старались меня развлекать. Был еще и третий юноша – юнкер с блестящими усами цвета воронова крыла и не менее блестящими манерами. Он шапочно знал полковника фон Морунгена и отзывался о нем с большим уважением, за что и заслужил мою горячую симпатию.

– Он исправный командир и храбрый солдат, – говорил юнкер, подкручивая ус. – Видит суть, не разменивается на пустяки и гнет свое до последнего. Говорят, служить с ним – честь. Хотя к его обхождению непросто привыкнуть. Суров, но справедлив. Железный Полковник от шкуры до самого сердца, – закончил он с легкой иронией.

– До самого сердца, – эхом повторила я и вздохнула. Мой запас горестных вздохов этим вечером был неистощим.

За столом болтали о спектаклях, выставках и музеях, но еще о мэтре Кланце, чьи изобретения приводили в восторг столицу. О нем отзывались с опаской, не раз прозвучало слово «дьявол», но с оттенком восхищения. Видимо, дьяволы и разные потусторонние дела были и впрямь в моде, как и говорил князь Рутард.

Острое любопытство вызвал рассказ о недавних преступлениях, которые потрясли столичную знать. В ее кругах завелся хитрый вор по прозвищу Горностай. Не был известен ни его пол, ни возраст, ни внешность: Горностай умел перевоплощаться, как волшебник. Один раз его заподозрили в рассыльном, другой раз – в модистке, которая принесла шляпу графине, в третий раз – в подающем надежды теноре, коего приглашали на званые вечера развлекать гостей ариями.

– Но, говорят, он сам из знати, – поведала тетка, ее глаза блестели радостью сплетницы. – Потому что драгоценности пропадают только у людей известных, из узких и высоких кругов. Вкус у него отменный. Охотится за редкими и очень дорогими вещицами, не брезгует и секретными бумагами. Последнее, что он умыкнул – диадему из сейфа генерала Мюнцера. Мюнцериха очень ей гордилась. Говорят, после кражи так разъярилась, что выдрала генералу последние волосы на лысине.

Присутствующие рассмеялись.

– Украл кто-то вхожий в его дом, это несомненно!

– Диадема? – подал голос мой дядя. – Часть сокровищ того восточного князька… Ашрафа?

– Именно!

– Помнится, полковник фон Морунген тоже получил свою долю, – заметил юнкер.

– Майя, ты видела их? – жадно поинтересовалась тетка и быстро пояснила присутствующим: – Она гостила у барона в замке. Он тебе их показывал?

– Да, – смутилась я, вспомнив, чем закончилась демонстрация ожерелья Ашрафа.

– Возможно, Горностай захочет собрать весь гарнитур, – предположил дядя. – Майя, напиши барону, чтобы был настороже. Вдруг вор наведается в замок Морунген.

Разговор перешел на другое: на общих знакомых, на известных в столице людей. Я отвлеклась, слушая рассказ юнкера о строевой муштре, но со стороны тетки прозвучало еще одно знакомое имя, и я насторожилась.

– Такой был скандал! – воскликнула тетка. – Граф фон Гесс постарался замять его, и уж так старался, что заболел и слег. Нервы! Его дочь – Бианка, кажется, – воспитывалась в монастыре. Нежный цветочек, не знающий невзгод жизни! И угораздило же ее влюбится в живописца, которого пригласили в монастырь обновить фрески! Влюбленные бежали. Так романтично и глупо. Перехватили их вовремя, фон Гесс уверяет… – тетка понизила голос, готовясь сказать щекотливое, – что ее честь не успела пострадать, но как это докажешь? Теперь выдать ее замуж будет непросто. Амбициям графа пришел конец. Теперь он усиленно ищет ей в мужья кого побогаче, постарше и нещепетильного. Он может предложить зятю свои связи при дворе, это верно. Кто-нибудь да купится.

У меня в голове щелкнуло. Я вспомнила, где слышала о бароне фон Гессе. Он был в списке тех гостей, которых князь Рутард намеревался пригласить на прием в замок Морунген, вместе с дочерью – возможной невестой для Августа!

Вот как… Кажется, я скоро увижу этот нежный подпорченный цветочек, претендующий на роль жены полковника.

В сердце кольнула тупая игла. Даже здесь, на званом вечере у тетки, меня не оставляли замок Морунген и его хозяин. Все словно сговорились: вели беседы исключительно о том, что так или иначе имело к нему отношение!

Когда гости, сытые и навеселе, разошлись по домам, мы уселись в опустевшей гостиной семейным кругом. Тетка была счастлива и болтлива, она посчитала, что вечер удался на славу. Настойчиво расспрашивала, как мне понравились приглашенные юноши, и кого я бы выбрала. Чтобы ее не огорчать, пришлось назвать одного наугад – кажется, юнкера. Он был особенно мил и вежлив, и не пытался дотронуться до моих коленей во время разговора.

– Ты уладил дела с бароном? – спросила я отца. – Заплатил ему остаток долга? Когда думаешь вернуться в Ольденбург?

Отец моргнул и прокашлялся.

– Да, Майя. Все улажено. Увы, мои родственники не смогли дать мне ссуду, – он с упреком взглянул на шурина, который сразу притворился глухим и сделал вид, что усиленно ищет графин с вином. – Но мне помог Лео Цингер. Я заложил ему наш дом.

– Нет! – ахнула я. – Ты же собирался выкупить ту закладную! Значит, нет?

– Что поделать! – Пожал плечами отец и глянул на меня оскорбленно. – Раз от дочери не дождешься сочувствия и поддержки!

– Братец, не надо, – тетка сурово покачала головой.

– Лео еще хотел, чтобы я продал ему наш участок земли – тот, что у Бурого леса, он у нас стоит без дела, но его, говорят, хочет купить одна компания, которая собирается что-то там строить… Подумаю, кому уступить надел повыгоднее. Если, конечно, ты не возьмешься за ум и не примешь предложение Лео. Майя! – Его голос стал суров. – Мой шурин прав. На тебя будут смотреть косо в Ольденбурге. Ты жила в доме барона. Ты проводила с ним время наедине!

– Глупости, – отмахнулась я. – Ханжей у нас мало. Да и все меня хорошо знают. Никто от меня не отвернется.