– Причина нашей размолвки… Сложно сказать, в чем именно она заключалась. Полагаю, вы уже хорошо изучили Августа. У него железные принципы, несгибаемый характер и крутой нрав, который он умело прячет под ледяной коркой. И вы наверняка знаете, что Август избегает любых привязанностей. Действует только в своих интересах. Он не эгоист, как я, но редко учитывает желания других людей, когда ставит перед собой цель.

– Это не совсем так… – вставила я.

Сначала Железный Полковник показался мне именно таким, каким его описал Кланц. Но когда узнала его ближе, увидела другим.

– Я допускаю, что жизнь и перенесенные испытания смягчили Августа, но верится в это с трудом. – Кланц замолчал и подкрутил фитиль в светильнике. Он пристально смотрел на пламя, глаза его затуманились, обратившись в прошлое.

– Август был именно таким в то время, когда я принимал живое участие в его судьбе, и могу предположить, что годы лишь закалили его и сделали еще тверже.

После этих слов старый мастер горько вздохнул.

– Он редко говорит о том, что беспокоит его, поэтому о мотивах разрыва со мной я могу лишь догадываться. Но вот, что он сказал: «Вашим подопытным кроликом я не буду. Вы получили что хотели, и довольно с вас». Мы наговорили друг другу много других неприятных вещей. В те годы я был весьма вспыльчив. Простительно для мальчишки, но непростительно для старого ученого.

– Но что-то заставило его сказать это, не так ли, мэтр Кланц?

– Вы проницательная девушка! Да, разумеется. – В голосе Кланца появились неуверенные нотки, будто он стыдился говорить дальше. Но все же он продолжил.

– Когда я заключил договор с Августом, я предполагал, что смогу и в дальнейшем следить за работой его механического сердца. Использовать полученный опыт, чтобы создавать еще более совершенные протезы для моих клиентов. Первое время все шло, как задумано.

После того как умер его отец, мальчик приехал в столицу. Я поселил его у себя, подсказал, как правильно вложить деньги, помог осуществить его мечту – стать офицером. И я беспрестанно изучал работу механизма, помещенного в живое юношеское тело.

Я написал трактат, взялся за новые разработки. Но все планы пошли прахом, когда Август взбрыкнул и уехал. Я следил за его судьбой издалека, писал ему, умолял вернуться… Не скрою, для этого были у меня и другие причины. Я стал видеть в нем сына, которого у меня никогда не было. Моя привязанность только крепла с годами. Теплилась надежда, что он отвечает мне взаимностью. Увы. Поэт бы сказал… – Кланц усмехнулся, – что железное сердце не трогают мольбы и уговоры. После нашей размолвки – лет десять назад – он пару раз приезжал ко мне на осмотр – из нужды, не по желанию – и был очень холоден и молчалив.

– Странно, – пробормотала я.

– Ничего странного, Майя. Августу нужна свобода. Независимость. В том числе и от меня, его создателя. Он тяготился мной и не одобрял те принципы, которыми я руководствовался в работе. Я не всегда уважал закон и часто прибегал… к недозволенным приемам.

Я же получил хороший урок на старости лет. Когда занимаешься наукой, нужно полностью исключить чувства. Не привязываться к объекту своего исследования, как привязался я. И выбирать более покорный и безвольный объект. Или такой, который полностью разделяет мои устремления. Я привык видеть подобную покорность и увлеченность от жены, и невольно ждал того же от Августа. Так глупо… Мэтр Кланц – старый дурак.

Я покачала головой и постаралась вернуть его к тому, что волновало меня больше, чем муки совести одинокого старика.

– Но вы говорили, что теперь сердце Августа может остановиться в любой момент.

– Верно. После отъезда Августа я продолжал опыты. Хотя это стало труднее после смерти жены, моей верной помощницы. Были эксперименты и до встречи с Августом – на животных и птицах. Потом я пару раз пытался… спасти обреченных людей. И вот что я установил…

Кланц замолчал, нажал на скрытый рычаг – верхняя панель стола раскрылась, как крылья бабочки, выдвинулся потайной ящик, откуда Кланц извлек кипу пожелтевших бумаг и бросил на стол. Он любовно перебрал несколько листов.

– Чертежи и записи Жакемара были неполными. Главная проблема таких протезов в том, что с течением времени симпатические связи между организмом и механизмом ослабевают. И тогда – конец. Жакемар писал о сроке в двадцать лет. Мои подопытные тянули и того меньше. Железное сердце бьется в груди Августа уже семнадцать лет.

– Но что можно сделать?!

– Вы заглядывали в грудную клетку Августа. Вы видели мой механизм и хорошо изучили его.

– Нет, мэтр Кланц. Я не понимаю, как он работает. Я видела лишь часовой механизм с пружиной. Это знакомо. Но остальное – тайна для меня.

– Вы видели кристалл? Это обычный хрусталь, заряженный эфирной аурой… других живых существ. Он помогает укрепить симпатические связи. Но его заряд не вечен.

– Его можно заменить? Восполнить его заряд?

– Вы ловите суть. Скажу откровенно: я не знаю! Он подстраивается под первоначальный энергетический контур тела, замена может иметь катастрофические последствия. Как бы вам это объяснить… Впрочем, вы часовщица, поймете. Что будет, если вместо истертой шестеренки поместить в часы шестеренку от других часов, неподходящую по размеру или с другим количеством зубцов? Механизм пойдет в разнос.

– Да, понимаю.

– Но мастер Жакемар узнал секрет вечной работы механизма! Однако его записей я не нашел, хотя уверен – они в замке Морунген! Жакемар упоминал, что оставил дневники там. Я надеялся найти решение самостоятельно, изучая работу сердца Августа, но глупый мальчишка лишил меня такой возможности.

– Выходит, вы поместили ему в грудь непроверенный механизм? Тот, что не подлежит ремонту в случае поломки?

– Так бывает в науке. Мы нащупываем путь, иногда вслепую.

– Вы рассказали Августу об этом?

– Да. Кхм… потом. Мне показалось, он не поверил. Решил, что это уловка, призванная удержать его. Кроме того, мое опасение все же может быть и ложным.

От злости мне стало жарко.

– Вам нужно было сразу предупредить его о возможных последствиях.

– Не вините меня, Майя. Август знал, на что шел. Я вообще не был уверен, что операция закончится успешно. И это Август тоже знал. Одно дело – собака, которой я заменил кости на железные, а сердце – на механическое. Другое дело – ребенок.

– Пес до сих пор жив. Его зовут Кербер.

– Рад это слышать! Но скажите, Майя… Август сейчас жалеет о том, что заключил со мной тот договор? Я знаю, что эти годы он жил насыщенной и полной жизнью.

– И да, и нет.

Я нехотя повторила те слова, которые Август сказал мне ночью, когда сидел у моей кровати.

Кланц изумился.

– Август не прочь вернуть себе живое сердце? Кто бы мог подумать! Впрочем… – Кланц подался вперед, – это был бы интересный опыт. Я не делал ничего подобного, но уверен: мне бы удалось.

– Вы можете его осуществить? Вернуть Августу его живое сердце?

– Да, – кивнул Кланц и глаза его загорелись немного сумасшедшим огнем.

– Но где вы его возьмете? – спросила я с опаской.

– В той банке, в которую я поместил его семнадцать лет назад. Я умею поддерживать жизнь органов вне тела, вы же сами видели. – Он горделиво кивнул на столик, где шевелился кожаный чехол.

– Сердце Августа росло все эти годы, билось, получало достаточно питания. Оно в отличном состоянии! Здоровое, не изношенное. Хотите на него посмотреть?

Кланц привстал и ткнул пальцем в шкаф с закрытыми деревянными дверцами. К шкафу шли провода и каучуковые трубки.

– Нет! – взвизгнула я. – Пожалуйста, не нужно. Я вам верю.

Старик пожал плечами и сел на место.

– У меня есть изобретенный мной аппарат, который сращивает эфирные токи изъятого органа и живого тела, так что никаких сложностей в приживлении не будет. Ведь это его собственное сердце, не чужое.

Я облизала губы. У меня кружилась голова от обрушившейся информации.

– Вопрос в том, согласится ли Август. Впрочем, у него не будет выбора, если мы не сумеем починить его механическое сердце. И тут, милая, без вашей помощи не обойтись.

– Что нужно сделать?

– Уговорите его встретиться со мной. Забыть обиды и поверить мне. Скажите ему… что мэтр Кланц изменился и полон сожалений.

– Хорошо.

– Вы вернетесь в замок, так?

– Да. Там ожидается прием, который продлится до конца лета.

– Я приеду в замок к этому времени. Постарайтесь, чтобы Август меня не прогнал.

– А если механизм остановится до вашего приезда?

– Не думаю. Полагаю, мы можем не торопиться. Ведь сейчас все хорошо?

– Да, но… – меня кольнуло острое беспокойство. Хотелось бы знать, что сейчас происходит с полковником. Я прислушалась к своему дару, который теперь давал знать о себе постоянно. Даже на таком расстоянии он известит меня, если с Августом беда.

Кланц помаргивал, ожидая, что я скажу. Он понял, почему я замолчала, опустила голову и прижала ладони к лицу…

Далеко-далеко, механическое сердце ровно билось на три такта, этот ритм пульсировал во мне упругими толчками, говорил, что тревожиться нет оснований.

Будем надеяться, что это не каприз фантазии влюбленной девицы.

– Сейчас с Августом все хорошо, – подтвердила я, отнимая ладони от лица.

Кланц издал вздох облегчения.

– И еще попрошу вас о следующем: пока вы живете в замке Морунген, постарайтесь найти недостающие записи Жакемара. Тогда вместо того, чтобы возвращать Августу живое, но такое несовершенное сердце, которое быстро износится, мы бы смогли починить его механический орган. Ищите, исследуйте! У вас есть дар. Вы можете видеть суть механизмов. Моя жена так не умела. Ей открывались только тайны живых. Вы же можете видеть сквозь стены, если постараетесь. Попробуйте. Как знать… – Он лукаво улыбнулся. – Вдруг заодно найдете и сокровища Жакемара. Золото, изумруды – что там еще он спрятал в замке!

– Замок Жакемара – странное место, – призналась я. – Вы видели, сколько там механизмов? Зачем они? В чем их предназначение? И это гигантское железное сердце в лабиринте…

Кланц смутился.

– Я обыскал замок вдоль и поперек. Не опускал глаз ни на секунду. Но считаю, что большинство тех механизмов – просто безделушки. Различные опыты в области пневматики, пиромансии, аквамансии, аэромансии. Гигантское сердце – просто поделка. Скульптура, макет. Он был чудак, этот старый мастер Жакемар. Кукольник. – В голосе Кланца послышалось легкое презрение. – Постоянно отвлекался на всякую ерунду. Метался между наукой и искусством. Как развратник, который не может выбрать лучшую из любовниц. В этом была его слабость. Он был больной человек, со странными идеями. Сам замок Морунген тому подтверждение!

– Да, там все очень мрачное. Скелеты… Пыточное кресло в обеденном зале! Почему Жакемара так привлекала смерть? – я размышляла вслух и не ждала ответа. Но Кланц сказал весомо:

– Все просто. Смерть покрыта тайной. Все, что содержит в себе тайну, вызывает интерес. А что может быть таинственнее смерти, рождения и любви? Три величайших загадки. Но любовь дается не каждому, рождение новой жизни – редкий подарок, тогда как смерть повсюду и в избытке. Возможно, лишь она была доступна Жакемару для изучения. А исследование тайн любви он считал пустой тратой времени. Когда-то и я думал так же. Но жизнь помогла осознать ошибку. Жаль, слишком поздно.