Святослав опустился рядом и протянул другу сигарету. Наклонившись, Игорь почувствовал знакомый аромат табака с нотками чернослива и сухофруктов и сжал фильтр зубами, спрятал руки в теплых карманах плаща.

– Скрываешься от первогодок? – Горский перекатил языком сигарету к краю губ и прищурился от едкого дыма. Игорь ничего не ответил, лишь приблизился к другу и прикурил. – Глупый вопрос, согласен.

– Даня разберется, – прошептал Игорь, задумчиво пожевывая фильтр. – Он всегда со всем разбирается.

– Ты сегодня сам не свой, – Горский повел плечами. – Тихий и подавленный. Скучаешь по Василевской?

– Не говори о ней, – огрызнулся Игорь. – Она меня раздражает. Хорошо, что приедет позже. У меня маленький отпуск от этой прилипалы, – Игорь посмотрел на Горского. – Ты знал, что Екатерина Владимировна поставила нас с ней в один проект? Бесит. Я ее видеть не могу, а теперь мне нужно работать с ней. Как тут сохранить дистанцию…

– Почему не попросил заменить тебя на другого старшего?

– Просил, – Игорь глубоко затянулся и медленно выдохнул, выпуская едкий дым. – Она сказала, что Василевская требовала, чтобы наставником был я. И никто другой, – прошептал с усмешкой. – Нашли кого спрашивать…

– Не понимаю тебя, – Горский потупил взгляд. – Ты всегда прекрасно решал свои проблемы с девушками. Не было последствий даже от тех поступков, которые, как ты знаешь, я не одобряю. В этот раз все несколько затянулось. Почти два года, Гор…

Игорь промолчал, поскольку сказать ему было нечего. Не находил слов, чтобы объяснить свои чувства, эмоции и мотивы. Их просто не было. Сжимал пальцами тлеющую сигарету и просто смотрел вдаль, копаясь в себе в поисках ответов.

– Что ты думаешь о серьезных отношениях? – вдруг спросил Игорь, но так и не взглянул на Горского.

– Я здесь, наверное, должен очень громко и заливисто рассмеяться, да? – Святослав потушил сигарету об каменную шахту. – Ты не того человека спрашиваешь о любви. Мне о ней ничего не известно.

– Кто тебя спрашивает о любви? – Игорь прыснул. – Я спрашиваю тебя о важности и целесообразности отношений. Спрашиваю, как человека, который может посмотреть со стороны. Может, о чувствах тебе мало известно, но ты всегда помогал мне посмотреть на ситуацию без лишних эмоций…

– Не знаю, – Горский сильнее запахнул плащ, почувствовав порывы холодного ветра. – Если отношения заведомо обречены, то в них смысла нет. Думаю, ты и сам это понимаешь. Наверное, все зависит исключительно от твоего восприятия и твоих желаний. Хочешь быть с кем-то? Будь, – Горский посмотрел на Игоря и встретил на себе его растерянный взгляд. – Сегодня я услышал от одного первокурсника с моего факультета умную, как мне показалось, мысль.

– Неужели?

– Он сказал, что любовь не должна быть сложной.

– Вот как, – прошептал Игорь и отвел взгляд. – Тогда любые отношения бессмысленны. Они всегда слишком сложные.

– О том и речь.

Сентябрь. Год поступления Колычевой

[05.09.2022 – Понедельник – 08:55]

Тонкие пальцы трепетно прикасались к выпуклым крупным венам на обнаженных предплечьях, покрывали безвольное тело мурашками. Возбужденное, прерывистое дыхание блуждало по шее, вверх по щеке, опаляя светлую кожу. Игорь отвернулся, когда требовательные, чувственные и соблазнительные губы пожелали завлечь его в очередной поцелуй.

– Остановись, – с трудом выдавил Игорь и закрыл глаза. – Прошу тебя, Сонь… Просто остановись.

– Что не так? – Василевская замерла в недоумении, успокаивающе погладила Игоря по плечу.

– Я больше так не хочу, – Дубовицкий сделал шаг назад, но Василевская торопливо вцепилась в ворот рубашки, притягивая к себе.

– Что ты имеешь в виду? – Соня встряхнула Игоря, приложив все силы, что имела, поскольку была гораздо слабее и меньше его. – Смотри мне в глаза!

– Хватит с меня! – дурным голосом крикнул Дубовицкий и смело посмотрел в широко открытые васильковые глаза, сияющие за очками, что он так не любил видеть на ней. – Не хочу больше, слышишь? Это ни к чему хорошему не приведет. Бессмысленно…

– Но ты ведь сам…

– Я больше не хочу быть с тобой! – Игорь мгновенно вспыхнул, словно спичка. – Думал, что у нас что-то получится, но все пошло наперекосяк. С каждым днем все хуже и хуже. Не могу так больше… Быть с тобой – пытка.

– Но, – Соня казалась растерянной, – ты ведь любишь меня…

– Я никогда этого не говорил, – процедил Игорь. Ярость в глазах начинала угасать.

– Тебе и не нужно. Ты…

– Ты не единственная, слышишь? – Игорь раздраженно клацнул зубами и шумно вздохнул через нос. – Я обманул тебя. Мы с Олей все еще вместе. И, честно говоря, я не собирался тебе говорить, но все стало слишком…

– Чушь! – Соня воскликнула ошарашенно, лихорадочно блуждая взглядом по его лицу, словно искала ответы. Словно не верила, надеялась увидеть в глазах напротив сомнения и сожаление. – Как ты можешь?! После всего…

Дубовицкий заметил нарастающую истерику, больно схватил Василевскую за подбородок и впился пальцами в щеки. Не умел быть красноречивым, не знал, какие слова подобрать, чтобы донести свои истинные чувства и мысли, а главное – мотивы. Он не умел разговаривать с Василевской. С ней было сложно.

Соня, игнорируя боль, смотрела на Игоря взволнованно, стискивала зубами нижнюю губу и пыталась сдержать слезы. Он ненавидел видеть ее такой уязвленной. Ненавидел себя за то, что чувствовал себя таким слабым.

– Игорь, заканчивай. – Не оборачиваясь, Дубовицкий узнал голос друга, но оторваться от столь отчаянного взгляда напротив не мог. – Не устраивай сцен.

Глухие мерные шаги становились громче.

– Горский, не вмешивайся, – резко отреагировал Игорь, но пальцы все же разжал. Соня шумно выдохнула и прислонилась спиной к стене, опустив голову. Тонкие кисти лихорадочно скользили по щекам, собрали слезы и оставили за собой влажные следы. – Мы договаривались, что ты не будешь лезть в мои личные дела, – процедил он сквозь зубы и небрежно пихнул Василевскую в плечо.

Соня торопливо подняла глаза. Игорь в ответ на ее немой вопрос коротко мотнул головой в сторону, намекая, чтобы та ушла. У него не было ни желания, ни сил продолжать этот бессмысленный и достаточно болезненный разговор. Особенно в присутствии Горского.

Вдруг Горский подошел ближе, легким движением руки освободил две пуговицы из петель рубашки Сони и пальцем выудил цепочку, на которой висел круглый медальон в виде совиной головы с двумя драгоценными камнями василькового цвета на месте глаз.

– Ношение аксессуаров запрещено, – Святослав вцепился в цепочку и резко вырвал ее, сломав замок. – Ты уже на втором курсе, но все еще не знакома с Уставом?

– Я больше не буду носить! Обещаю! – Василевская лихорадочно дернулась, чтобы вернуть дорогую сердцу вещь, но Игорь остановил ее. Прижал тяжелой ладонью к стене и беззвучно шикнул губами. – Это единственное, что осталось мне от матери, – она умоляюще посмотрела на Игоря. – Игорь…

Но не успели они опомниться, как Горский подошел к окну, широко его распахнул и вытянул вперед руку, в которой сжимал медальон. Игорь чуть подался вперед, намереваясь остановить Святослава, но именно в тот момент на пороге показалась взволнованная белокурая девушка.

– Вам не кажется, что это уже слишком?

Игорь тихо усмехнулся, почувствовав необъяснимое облегчение. Он узнал ее – все утро во время завтрака Горский не сводил с нее взгляда. Игоря разрывало любопытство, ведь друг никогда раньше не проявлял такого явного интереса к кому бы то ни было, но они не успели об этом поговорить.

– Беги! – Игорь опешил, когда Горский неожиданно разжал пальцы, выбросив медальон, и отпустил Василевскую, которая, недолго думая, рванула с места и сбила Колычеву со своего пути.

Дубовицкий лишь растерянно смотрел вслед, досадно прикусив нижнюю губу. Не таким он видел их расставание. Все должно было сложиться иначе. Горький привкус на языке и острая боль дали ему понять, что пути назад уже нет.

«Прости…»

Февраль. Год поступления Колычевой

[18.02.2023 – Суббота – 12:10]

«не могу больше находиться здесь. Мне хочется уйти. Я потеряла голову в тот же день когда впервые встретила тебя. Ты занял мои мысли и полностью овладел мной сам того не ведая. Я знаю что мои чувства – бремя для тебя. Знаю. Тебе тяжело день ото дня. Прости. Но я поняла кое-что важное для себя: твои чувства мне дороже своих. Я отпускаю тебя любовь моя».

– Мы оба знаем, что это про тебя. – Горский стоял спиной к Игорю и не мог видеть его лица. Но в этом не было необходимости, он слышал прерывистое дыхание и тихое шмыганье носом.

– С чего ты взял? – спустя некоторое время ответил Игорь, вытирая подступившие к глазам слезы. – Не думал, что у нее мог быть кто-то еще?

– Брось, – Горский скрестил ноги и оперся руками о край стола. – Я вспомнил наш с тобой разговор полгода назад, проанализировал твои странные отношения с Василевской. Ты то убегал от нее, то вновь возвращался. Не похоже на тебя. И еще… ты носишь ее медальон. Я заметил вчера. Почему не сказал, что все было так серьезно? Сомневаюсь, что у нее был кто-то, помимо тебя.

– Такой наблюдательный, – Игорь горько усмехнулся. – Сам же сказал, что вспомнил наш разговор. Я спрашивал совета, и ты сказал, что отношения не имеют смысла, если они заведомо обречены.

– Ты серьезно спрашивал совета о любви у такого, как я? Глупец. – Святослав посмотрел на Игоря, склонив голову к плечу. – Поумнее ничего не мог придумать? Что я могу знать о чувствах?

– У кого еще я мог спросить? – Игорь откинулся на спинку стула, запустил пятерню в волосы, убирая резинку. – Ты мой единственный друг.

– А другие старосты? Они тоже твои друзья.

– Брось! – удивился Игорь. – Они думают, что я псих.

– А это не так?

Дубовицкий лишь сдавленно усмехнулся.

– Почему не сказал прямо, что влюблен? Почему задавал абстрактные вопросы об отношениях? Как я должен был понять?

– Влюблен… – прошептал Игорь после недолгой паузы. – Влюблен? Я ненавидел ее, – нервно усмехнулся и закрыл тетрадь. – Ненавидел за то, кем я стал. Ненавидел за то, как она смотрела на меня, когда я причинял ей боль. Ненавидел за заботу, сочувствие и доброту. И сейчас ненавижу за то, что ушла, оставив груз ответственности на моих плечах. Что это за забота такая?! Я не хотел!.. – голос Игоря сорвался, горло сдавило из-за подступивших слез. – А-а-а-а! – он издал гортанный вопль, запрокинув голову, чтобы удержать соленые ручьи.

Горский подошел к Игорю и сел напротив, на край стола, широко расставил ноги. Собирал холодными пальцами редкие слезы, что срывались с глаз Игоря и оставляли на коже влажные следы. Зачесывал назад выбившиеся на лоб светлые пряди и терпеливо ждал.

– Я не хотел влюбляться. Никогда. Свят, я не хотел… Мне нравилось быть с ней, но я… Не могу и не хочу быть привязанным к кому-то. Не хочу этой болезненной привязанности. Больше никогда…

Горский накрыл затылок Игоря ладонью, привлекая к себе. Дубовицкий уткнулся лицом в тонкую ткань рубашки, пропитывая ее горячими слезами, и обвил руками талию. Прижался крепко, чтобы подавить судорожное рыдание. Святослав водил ладонями по волосам и спине успокаивающе, умиротворенно.

– Поплачь. Станет легче, – соврал Горский и прижался губами к светлой макушке.

«Любовь не должна быть сложной».