Глава 6

Март. Год поступления Колычевой

[01.03.2023 – Среда – 10:15]

Старосты терпеливо ожидали в приемной проректора. За исключением Белавина, чей невольный интерес к происходящему за дверью был столь велик, что он не мог устоять. Прижал ухо к двери и усердно прислушивался к разговору.

– Сань, успокойся, – как всегда, спокойно сказал Горский, прислонившись спиной к стене и сложив руки на груди. – Мы скоро все узнаем. Не суетись.

– Интересно же, что за шабаш такой, – нетерпеливо и возбужденно протараторил Белавин и продолжил прислушиваться.

Кауфман, стоявший рядом, лишь тихо усмехнулся и обреченно покачал головой.

– Не нравится мне это, – раздраженно прошептал Дубовицкий рядом с Горским, подперев стену плечом. – Думаешь, это связано с Василевской?

– Наверняка, – вмешался Емельянов, ведь Игорь шепотом разговаривать не умел, хоть и был другого мнения. – Вчера к Якунину приходил следователь. Не знаю, что он ему сказал, но… – Емельянов присел на край стола, – Якунин после разговора с ним сразу к ректору побежал и до вечера там пробыл.

– Ты-то откуда знаешь? – раздраженно спросил Игорь и подался вперед, но Горский успел схватить его за локоть.

– Меня Якунин позвал, – отрывисто фыркнул Емельянов и продолжил более размеренно: – Когда я пришел, следователь был у него в кабинете. Вот я и ждал в приемной.

– Неужели доказали факт доведения до самоубийства? – предположил Кауфман, обводя взглядом присутствующих.

– От тебя одни проблемы, – процедил сквозь зубы Емельянов, когда Дубовицкий заметно напрягся после слов Кауфмана.

– Давай сразу обсудим твое предсмертное желание? – Игорь был зол. Ярость клокотала в груди, заполняла его всего и превращала в дикого воина, желавшего убивать.

– Возьмите себя в руки, – вмешался Коваленский. – Какой толк спорить друг с другом? Мы скоро все узнаем.

Услышав торопливые шаги за дверью, Кауфман нахмурился и крепко схватил Белавина за плечо, дернул к себе, несмотря на возможное недовольство со стороны Александра. В этот миг дверь кабинета проректора с грохотом распахнулась и в приемную ворвались деканы факультетов, озадаченные, расстроенные, а некоторые и вовсе раздраженные.

– Горский! – прогремел Войзбун, декан факультета архитектуры, выходя из кабинета и шаря глазами по помещению в поисках старосты.

– Я здесь, Василий Карлович, – подал голос Святослав и приподнял руку, чтобы декан его заметил в образовавшейся толпе.

– О, мальчик мой, – Войзбун нервно провел пятерней по волосам и выпрямился, словно струна, пытаясь вернуть своему облику былую уверенность. – Составь мне список студентов, которые были знакомы с этой Василевской. Но не указывай тех, кто учился с ней в одной группе – этот список в деканате возьму, – Войзбун окинул взглядом присутствующих и зычно произнес: – Это всех старост касается!

– А что происходит? – тихо спросил Белавин и выглянул из-за плеча Кауфмана, который стоял рядом с Марией Алексеевной Гагариной, деканом факультета теории и истории искусств, и Осипом Ларионовичем Дерябиным, деканом факультета сценических искусств и кинематографии.

– Наверное, уже бессмысленно скрывать, – Гагарина создала шпиль руками – пальцы соединились, но ладони не соприкасались – и задумчиво посмотрела на Дерябина, который одобрительно кивнул. – Следователь сказал, что девочку убили.

Слова декана прозвучали как взрыв в глухой тишине. Старосты застыли на месте, не веря своим ушам. Каждый переживал свой собственный шок. Словно буран развеял все мысли, оставляя лишь холод и пустоту. Горский почувствовал, как Дубовицкий мертвой хваткой вцепился ему в плечо и тяжело, часто задышал. Прижался лбом, покрывшимся холодной испариной, к изгибу шеи Горского и сильнее сжал пальцы. Ворот рубашки Святослава пропитался влагой.

Емельянов бросил озабоченный взгляд на бледного Игоря, который едва стоял на ногах. После чего взглянул на Горского с неизъяснимым выражением лица, словно задавая вопрос: что случилось? Горский лишь обреченно покачал головой и смежил веки.

– Какое убийство? Что значит убийство? Настоящее? Взаправду? – Белавин беспорядочно задавал бессмысленные вопросы, вглядывался в лица деканов, словно надеясь, что услышанное им – неудачная шутка.

– Боже! Мои бедные коленки, – причитал Александр Сергеевич Владыкин, декан факультета скульптуры. – Не могу больше это слушать, – он накрыл уши ладонями и поспешно покинул приемную.

Деканы не заставили себя долго ждать и поспешили вернуться в свои кабинеты, оставив озадаченных и шокированных старост без ответов.

В гулкой, вмиг образовавшейся тишине сдавленный шепот Белавина прозвучал неожиданно громко:

– Щечки трясутся, как есть хочется…

Декабрь. Год поступления Колычевой

[16.12.2022 – Пятница – 19:45]

Глубокий, суровый, но не менее прекрасный декабрь. Стены коридора в гирляндах из крупных лампочек; мягкий свет, разливавшийся по каменным поверхностям; перила главной лестницы, опутанные искусственной хвоей с большими яркими бантами цвета бордо и мелкой гирляндой; сшитые сапожки Деда Мороза со сладостями внутри на каждом этаже. Общежитие словно пробудилось к жизни в преддверии праздника.

Клуб садовников использовал засушенные ветви из академического сада, грозди калины и рябины, а также мандарины – они украшали каждый уголок общежития: лестницу, камин, книжные шкафы и столы. Создавали непередаваемую атмосферу и наполняли общежитие особенным ароматом.

В этом году Коваленский решил устроить встречу Нового года как-то по-особенному, создав романтическое настроение. Он повесил над входом в общую гостиную зеленые омеловые ветки, или, как их называли иначе, «ветки поцелуев», как символ новой жизни. На вопросы о том, зачем внедрять английскую традицию в сугубо российское застолье, Даниил ответил просто: «Это романтично и красиво». Никто спорить не стал.

В центре гостиной стояла огромная пышная новогодняя ель. Густые ветви украшали большие золотистые и ярко-красные стеклянные шары, в которых отражался свет от гирлянд, а хвойные ветки были припорошены искусственным снегом. Царила атмосфера зимнего волшебства. На период новогодних праздников студенты могли покинуть академию и вернуться домой, но многие предпочитали остаться в общежитии по разным на то причинам. Встречать Новый год в кампусе стало своего рода традицией, поэтому администрация академии и родители обучающихся позаботились о подарках. Ель была обрамлена множеством коробок разных размеров, упакованных в яркую красно-зеленую оберточную бумагу.

Основное празднование предполагалось провести в столовой, чтобы все студенты могли комфортно уместиться и насытиться праздничным ужином. А после полуночи насладиться приятной компанией в уютной гостиной под тихий треск дров в камине, обмениваясь подарками и хорошим настроением. В новогоднюю ночь комендантский час отменялся.

Подготовка к Новому году в академии начиналась со второй недели декабря. В такие периоды общежитие словно оживало – студентов было немерено: задушевные дружеские беседы у камина, игры в шахматы, совместные чтения и много-много смеха. И самое главное, все были облачены в глупые и до одури смешные новогодние свитера, которые так заботливо предоставила администрация академии.

– Вытягивай, – с широкой улыбкой произнес Коваленский, держа большой сшитый новогодний носок Деда Мороза. Колычева удивилась: она впервые видела старосту таким воодушевленным и окрыленным, а главное – счастливым.

– Что это? – Василиса одарила Коваленского ответной улыбкой и с любопытством заглянула в носок. Заметила внутри маленькие листы бумаги, свернутые в виде небольших конвертов.

– Тайный Дед Мороз! – воскликнул Даниил и протянул носок ближе.

– Серьезно? – Василиса утопила руку в бумажной пучине и неосознанно высунула язык, водя кончиком по нижней губе. – Подожди, – рука ее замерла, и она вскинула на старосту взволнованный взгляд. – А подарки?

– Обычно мы обмениваемся теми, что присылают нам родители, – безразлично пожал плечами староста, но, заметив, что Колычева слегка расстроилась, предложил: – Или можно исполнить любое желание того, чье имя вытянул.

– Любое желание? – с опаской поинтересовалась Василиса.

– Не переживай. Это всего лишь маленькая традиция. Нам все равно приходится сдавать все подарки в камеру хранения после праздников. Поэтому исполнение желания, на самом деле, лучший вариант, – староста ободряюще улыбнулся и кивнул на новогодний носок. – Просто сделай что-нибудь приятное для человека. Никто не просит невозможного.

– Наверное, ты прав, – Василиса прикусила нижнюю губу и выудила один конверт. Но не успела она его распечатать и посмотреть долгожданное имя, как к ним подошла Василевская.

– О, можно мне? – поинтересовалась Соня, дождалась одобрительного кивка старосты, без раздумий достала один конверт и поспешно распечатала. – Оу-у, досадно, – приблизилась к Василисе и прошептала: – А у тебя кто?

– Секунду, – Василиса поспешно распечатала конверт и увидела фамилию, которую меньше всего хотела получить. – Согласна, досадно…

– Давай меняться, – предложила Василевская и выхватила листок, не почувствовав особого сопротивления. Колычева не возражала, полагая, что хуже этого имени для нее просто быть не могло.

– Что за собрание? – к компании подошел Вишневский и закинул руку на плечо Колычевой.

Василиса вздрогнула, чувствуя, как кожа чуть ниже затылка покрылась холодной испариной. Но виду не подала, поскольку не хотела обижать Богдана. Ведь этот жест был простым, незамысловатым и совсем дружеским.

– О, тайный Дед Мороз? – Богдан погрузил руку в новогодний носок после того, как Даниил жестом предложил выбрать «счастливчика». – Так-так, – с интересом пролепетал Вишневский и поспешно распечатал конверт, фактически обнимая Колычеву. Та лишь шумно сглотнула.

– Богдан? – в голосе Василевской проскользнули ноты удивления. – Вишневский – и правда ты.

Вишневский медленно повернул голову в сторону Сони. Все мыслительные процессы ярко отобразились на его лице. Было очевидно, что он не помнил человека перед собой. Оторопев, машинально спрятал листок с именем, которое не успел прочесть, в карман брюк и осторожно убрал руку с плеч Василисы. Губы Богдана скривились в подобии улыбки.

Коваленский задержал взгляд на Вишневском, решил более не участвовать в разговоре и направился к другим студентам.

– Не помнишь меня? – Василевская широко улыбнулась. – Ты совсем не изменился. Точнее, наоборот… Очень изменился. Волосы отрастил. И веснушки больше не скрываешь… Тебе очень идет!

– Вы знакомы? – поинтересовалась Василиса и нервно потерла шею. Богдан никогда не упоминал о знакомстве с Соней, несмотря на то что знал о ее взаимоотношениях с Василисой. Конечно, в общих чертах. По какой-то неизвестной причине Колычева не желала распространяться об их дружбе, если, конечно, ее можно было так назвать.