Зачем читать книги о чужом горе? Зачем впускать в себя чужую боль? Зачем читать о том, что лично меня никак не касается, чем мне поможет этот чужой опыт? Странно, что я задаюсь этими вопросами, а не откладываю сразу в сторону книгу литературного критика и писательницы Валерии Пустовой. Но я продолжала читать, почти полгода, маленькими порциями, крошечными фрагментами, ровно такими, какие могла в тот момент вынести, взять с собой. А потом я нашла ответ. В самой книге. «В горе утешают только горькие книги». И нет, нет у меня такого (или похожего) горя, но я со своей встроенной опцией «пострадать», с этой моей постоянной способностью даже будучи счастливым и благополучным человеком проваливаться в боль и слезы постоянно ощущаю эту потребность. Прожить кусок этих внутренних страданий. Это оборотная сторона медали. Если вы эмпатичный человек и остро чувствуете радость, восторг, счастье, вы будете остро чувствовать печаль, тоску, сожаление. И прожить эти эмоции до конца можно разными способами – один из которых прочитать книгу… Читать, сопереживать, сочувствовать, быть рядом, выслушать и … как это не эгоистично, почувствовать облегчение в конце.
«Год чудесного прибавления и непоправимой утраты»
Валерия Пустовая пишет о двух событиях, которые произошли в ее жизни в один год. Смерть матери и рождение сына. Эта книга – чистый образец автофикшена, и если вам близок этот жанр, «Ода радости» вам точно понравится. Это не автофикшн, где в реальность вплетается вымысел (далеко не во всех книгах этого жанра есть подобное), это глубокая рефлексия, погружение в бездну своих эмоций. Детальное, пристальное внимание к каждому движению души, к каждой мысли, к процессу течения этих мыслей, трансформации души. И начинается книга именно со смерти (если что здесь нет никакого спойлера, даже в аннотации говорится, что книга об этом). Автор пишет о том, какая она была, как она ее воспитывала, из какой семьи, каким она была человеком, какие-то семейные истории и байки, отношения с мужчинами, отношение к работе и проч. Писательница проживала скорбь, ходила в церковь, общалась с батюшкой, ходила к психологу, разбирала на личной терапии сны, опиралась на мужа и новорожденного сына. И писала. Письмо как терапия. Каждая глава по факту маленький отрывок этой рефлексии и одновременно часть общей картины. Попытка принять смерть. Попытка справиться.
«Бабушка горюет слишком наглядно, слишком выразительно, слишком определенно и необратимо для меня, отказавшейся носить траур по смерти, которой, уж раз я взялась в это верить, нет»
Эта книга не сосредоточена только на матери. Валерия Пустовая пишет о себе, о своих поисках того самого мужчины, об ошибках, о духовном пути, о друзьях, о религии, о психологии. Я много раз зависала на том или ином пассаже, мысли, случайно брошенной фразе.
«Нет, сны не делятся и не снятся двоим»
«С этим воплем сорвавшейся с управления любви»
«Можно очень громко настаивать на себе – и не присутствовать. Можно выйти замуж – и остаться одинокой»
Чаще всего автофикшн покоряет меня тем, что я узнаю там себя. Свои мысли, чувства или реакции. Но с автором мы очень разные. Для меня она слишком религиозна, для меня в принципе было слишком много вот этого всего – церкви, пасхи, описаний каких-то служб, молитв, бесед с священнослужителями (много – потому что они там вообще есть, для меня нормально было бы если бы ничего религиозного в книге не было). Но вот что касается этого… внутреннего восприятия других людей. Тут угадывалось схожее. Близкое. И написано так, что хочется остановиться, перечитать. Подумать.
«Зато она, кажется, никогда не знала этой липкой тоски по мужчине, притяжения к его уходящей спине, мании опоры, которые столько лет сбивали меня с толку»
И я сидела и думала – вот оно. Моя липкая тоска. И моя мания опоры. Как будто только кто-то эту опору способен дать, как будто сама я себя поддержать не в состоянии.
А потом, потом книга погружает читателя в рождение сына писательницы. Мальчика Самсона, Самсолнышка. Его первые шаги, первые слова, отношения с отцом, с другими детьми на детской площадке и т.п. Эта та часть книги, которая как раз оправдывает название. Ода радости. И тут я сначала читала бегло, потом по диагонали, а потом перестала читать. Последние главы о сыне я вовсе пропустила. Есть опыт, который от меня далек в любом случае. Рождение и воспитание ребенка в том числе. И эта тема у меня за таким бетонным забором с колючей проволокой под напряжением, что никакие книги туда не доберутся. Эта тема закрыта и не обсуждается.
И, ох, какая длинная рецензия получилась, но язык! Язык. Я же ничего не успела сказать об этом. Как же мне понравилось читать «Оду радости». Как же мне понравились эти меткие «колючий человек» или «изнанка лета» или «неуверенный пунктирный роман». А отсылки к другим книгам? А к психологам? Благодаря «Оде» я открыла себе психолога Машу Мошковскую, писателя Владимира Данихнова, антиутопию «Стена» австрийской писательницы Марлен Хаусхофер (это же мой любимый жанр! А об этом романе я никогда не слышала даже). Эта книга о скорби и радости, кому что нужно, то и найдет. И помимо опыта буквального (пережить смерть матери, поздний брак и рождение долгожданного сына), в ней можно найти опыт ментальный. Который находится за границами биографических фактов.
Надеюсь, вам понравится.
