На этой неприятной ноте его погружение в прошлое постепенно закончилось и началось другое, более приятное – в негу сна.

Глава 2

Подземная парковка коммерческого центра, где они занимали целый этаж под офис, была заполнена почти под завязку, и Роме пришлось припарковать свой «Мерседес» в самом дальнем углу. Так порой случалось по утрам, когда он просыпал и приезжал позже других. Сегодня он не проспал, просто долго валялся в постели, ленясь и не желая выползать из-под уютного одеяла. Подходя к лифту, он с удовлетворением отметил, что Фил уже на рабочем месте. Его новенький «Лексус LX», купленный неделю назад, стоял практически у входа в лифт, а значит, друг приехал одним из первых.

Филипп только что закончил совещание. Из открытой двери его кабинета не спеша тянулись к выходу из приёмной сотрудники холдинга. Завидев начальника, они здоровались, и Роман, направлявшийся к двери, на которой красовалась табличка «Генеральный директор Кольцов Роман Сергеевич», кивал в ответ. Войдя к себе, он сбросил пальто и уже собрался отправиться поприветствовать Фила, как тот сам возник на пороге.

– Привет.

– Привет. Скажи, чтобы кофе сделали, – бросил ему Роман.

Филипп передал его просьбу секретарю, прикрыл дверь и устроился в кресле перед маленьким столиком. Рома присел напротив.

– Как прошло?

– Что ты имеешь в виду?

– Как Мина отреагировала?

– Как ты и предполагал. Обрадовалась. Скажи, Гарик появлялся?

– Ну, а то! Он всегда как штык. Передал, что едет по твоему поручению, и умотал.

– Чего-о-о? – раздражённо протянул Роман, лихорадочно стараясь припомнить, о чём он мог просить Гарика. Не припомнив, рявкнул: – Какое нафиг поручение?!

Раздражение относилось не к помощнику. Рома и мысли не допускал, что Гарик может заниматься отсебятиной. Напрягало, что сам он не помнит ни о каком поручении. «Маразм крепчает», – мелькнула мысль.

В дверь постучали, и она тут же открылась. Секретарь торжественно внесла поднос с двумя чашками кофе.

– Там Игорь Станиславович ожидает, – объявила она.

Секретарь, женщина средних лет, которую Филипп переманил зарплатой из офиса небольшой компании, называла сотрудников исключительно по имени-отчеству, невзирая на их возраст и должность. Когда она представила Гарика полным именем, Рома даже не сразу понял, о ком речь.

– Пригласите.

Женщина вышла, и тут же на пороге возник помощник Романа – с видом победителя и довольной улыбкой во весь рот.

– Доброе утро. Шеф, ваше задание выполнено!

– Я рад. Только не соизволишь ли напомнить, в чём оно состояло? – нарочито ерничая, поинтересовался Роман.

– Адрес установлен, – бодро пояснил Гарик, продолжая улыбаться.

– Какой, к чёрту, адрес! – напрягся Рома.

– Адрес Александры!

Гарик протянул ему сложенный вчетверо листок, Роман развернул его, прочитал и поднял на помощника по-прежнему недоумевающий взгляд. Ему в голову приходила только одна девушка с именем Александра – новоявленная дочь Ракицкого.

– Тебе Мина звонила?

Фил потянул из его пальцев листок, взглянул и тихо рассмеялся.

– Ромэ, тупишь, что ли? Ги-ля-ров-ского! – по слогам произнёс он название улицы. – Ну, Александра! Которую я вчера привозил. Воронежская. Забыл?!

– Твою мать! – взревел Кольцов. – Нахрена мне её адрес?!

– Вы сами просили узнать, как она добралась, – набычился Гарик.

– И как?! – с довольной физиономией осведомился Фил.

Видимо, его очень забавляла ситуация.

– Нормально. Бабки у подъезда сообщили, что видели её утром с подругой. Жива и здорова.

Теперь заржал и Рома. Гарик был в своём репертуаре. Проявил инициативу и, как всегда, довел дело до логического конца.

– Спасибо, друг, – сказал Роман, промокая пальцами выступившие от смеха слёзы. – И тебе, второй друг, тоже спасибо, что подсуетил проблему.

– Значит, я уже второй? – притворно обиделся Филипп.

– Ладно, первый. Твой пьедестал никто не займёт, – успокоил Рома. – Всё, комедия закончилась. Мне нужно работать. Валите оба.

Он прошёл за рабочий стол, нажал кнопку селектора и попросил секретаря:

– Пригласите Рудина.

После чего устроился в кресле и включил новости в телевизоре.

Спустя пять минут в кабинете появился финансовый директор холдинга, невысокого роста мужчина в деловом костюме, на вид лет шестидесяти, практически лысый, с круглым пухлым лицом. Несмотря на возраст, а может, благодаря ему, а также приобретённому за время работы в различных организациях огромному опыту, Рудин стал практически незаменимым сотрудником компании. Роман очень ценил его.

– Доброе утро, Роман Сергеевич, – обронил мужчина, устраиваясь перед ним в кресле.

– Доброе, Семён Валентинович. Что там у нас?

Финдиректор молча приподнялся, положил перед шефом папку и присел обратно. Рома минут десять листал бумаги, внимательно вглядываясь в цифры, затем поставил подпись и толкнул папку по глянцевой поверхности стола в сторону сотрудника. Тот, тупо уставившийся в экран телевизора, никак не отреагировал и неожиданно выдал:

– Омерзительно!

– Что именно? – уточнил Рома, непроизвольно повернув голову в направлении взгляда Рудина.

На экране шёл репортаж о взятии российскими десантниками опорного пункта украинских войск.

– Очередное враньё. Так же нам рассказывали про Афганистан в своё время, кричали, что мы должны. Кому и что? А потом оказалось…

– Ну, это давно было… – заметил Роман. – В Союзе тогда…

– Похоже, что мы в Союз и возвращаемся, – не дал шефу развить мысль Семён Витальевич и, выставив вперёд ладонь в характерном ленинском жесте, картаво выпалил: – Пгавильной догогой идёте, товагищи!

Роман криво улыбнулся и равнодушно пожал плечами.

– По-моему, дороги назад нет.

– Как сказать. Очень смахивает на то… Иногда страшно становится. Не хочется пережить всё по новой.

– Так страшно было?

– Скорее противно! Ничего же не было! – горячо заговорил Рудин. – Только борьба за светлое будущее. Как жутко это утомляло… Вы на другом выросли, и вам кажется, что так будет всегда. Многие до революции так же думали. Потом и опомниться не успели…

– Не, ну жили же как-то. Войну выиграли. В космос летали, – вяло попытался возразить Роман и зевнул в кулак.

Ему не нравился этот разговор. Он терпеть не мог пустое нытьё, посыпание головы пеплом и страдания по упущенным возможностям. Может, сидящий перед ним человек имел в виду что-то другое, но выглядело это, по мнению Романа, именно нытьём.

– Правильно, именно «как-то»! Вам родители вряд ли рассказывали. Москва и Ленинград жили почти нормально. Заметьте – «почти»! А провинция? Полки пустые, жрать нечего. На прилавках комбижир и консервы. У меня единственный выходной в школе – воскресенье. И проводил я его в поездке на Украину, за жратвой. Нас мама поднимала в шесть утра и два часа на автобусе до ближайшего украинского города. Потом назад. Потом уроки и спать. Счастливое детство! Все жители подмосковных областей в Москву за жратвой мотались. Про колбасные электрички слышали?

Роман утвердительно качнул головой. Этот разговор продолжал его напрягать, но он не стал ни спорить, ни затыкать пожилого человека, чувствуя, с какой болью тот говорит о своём прошлом.

– Зарубежная музыка, одежда, путешествия по миру, всё это было недоступно и, заметьте – даже преступно! Недоступно по определению! А уровень жизни?! Да у нас каменный век был по сравнению… Черчилль, железный занавес! Запад обвиняли, а сами отгородились от мира бетонной стеной. А пропаганда?! Сплошные лозунги и призывы. Заметьте: пустые, никчёмные! Ведь никто ни во что не верил! Все врали: и наверху, и внизу. Сейчас на что-то подобное смахивает. Скоро и границы закроют.

Роман снова пожал плечами, взял пульт со стола и выключил телевизор. Игорь Павлович понял, что разговор окончен, криво улыбнулся и покинул кабинет.

Если Рома и мог в чём-то с ним согласиться – это в том, что практически невозможно стало работать с Европой, немного подсел бизнес. С остальным же, вроде железного занавеса, он согласиться никак не мог. Никто не закрывал границы – вали куда хочешь. В принципе, некоторые так и сделали, но Рома никуда не собирался, хотя в своё время двоюродный брат бабушки помог ему и Филу получить гражданство Азербайджана. Этот паспорт не имел безвизовых преференций, но открывал массу возможностей в это непростое для страны время. Например, позволял открыть счета в банках, не попадающих под санкции. Да и вообще, в Баку его родственники были не последними людьми, и в следующем году он планировал начать там бизнес.

Да, с началом военных действий в Донбассе вести бизнес стало сложнее, но осуждать решение правительства он не собирался, впрочем, как и одобрять. Сейчас сложно оценить, насколько велика была необходимость всё это затевать. Он понимал только одно: война началась не год назад, а сразу после переворота в Киеве. Сколько «мирных» погибло за восемь лет, он тоже слышал, и если не было другого выхода остановить бомбёжки, тогда, может, всё правильно.

– В Союзе ему было плохо… – раздражённо пробормотал себе под нос Рома. – Может, тебе и плохо, а кому-то было хорошо. Люди разные.

Он не раз и не два обсуждал эти вопросы с бабушкой. Она говорила, что, конечно, общего мнения о жизни в Союзе быть не может. Кому-то нравилась такая, с виду беззаботная жизнь. Равенство во всём: бесплатная социалка, медицина, образование. А для других это было второстепенным. Кто-то верил в победу коммунизма, кто-то в Бога. Люди разные, и к жизненным ценностям относятся по-разному. Кому-то хватает того, что ему дают, кому-то – нет. Но она считала, что имеется и третья категория людей, которые недовольны всем по определению. Им плохо всегда – что при социализме, что при капитализме. Они ищут и видят негатив во всём. И они никогда не бывают счастливы. А может, в этом и заключается их счастье – поносить с утра до вечера всех и вся. Ведь у каждого человека своё представление о счастье. Самым ужасным при жизни в Союзе Мина считала отсутствие выбора, моральную уравниловку. «Счастье должно быть всеобщим», – вдалбливали в головы людей. Государство не интересовала судьба каждого отдельного гражданина. Как в песне: «Цвела бы страна родная и нету других забот». Счастье – одно на всех. Разве так должно быть? Нет, конечно, иначе люди превращаются в безликое стадо.

Обычно разговоры о политике вызывали у Романа круговорот неприятных раздумий, но вскоре секретарь принесла папки с бумагами, и мысли вернулись к работе. Через полтора часа он закончил с документами и посмотрел на часы. Время обедать, но есть не хотелось.

Ощущая странную иррациональную тревогу, вызванную предстоящей встречей с дочерью Ракицкого, Рома встал и подошёл к окну, за которым была московская промозглая осень. В это время года даже самые заядлые оптимисты устают от мерзостей погоды и начинают мечтать о лете и солнечных пляжах. Тупо уставившись на однообразный городской пейзаж – бетон, асфальт, бледные цвета городской жизни, – он с грустью подумал, что скоро выпадет снег. Через десять дней они с Алиной планировали улететь от холодного ненастья на две недели в Дубай…

А может, не отменять ничего, и улететь? Взять с собой какую-нибудь одноразовую подругу, устроить секс-марафон. Прекрасно сознавая, что при скоропалительном выборе попутчицы действительно будет только секс, он скрипнул зубами: «Чёрт! А поговорить?..» Затем попытался вспомнить, как часто и о чём они разговаривали с бывшей, и брезгливо поморщился… Вспомнить было практически нечего. «Алина – пустое место, только и достоинств, что красивая и даёт где угодно, – раздражаясь, мысленно сплюнул он. Вдогонку промелькнуло: –И, как оказалось, кому угодно. А поговорить?.. Впрочем, не только это».

С недавнего времени его изредка начали посещать мысли о семье, детях, и он уже подумывал сделать предложение своей подруге. Хорошо, что не успел.

«Вон Фил, – рассуждал Рома сейчас, – на что с виду шалопай, и то сумел найти себе достойную женщину, а мне попадаются какие-то…» Он непроизвольно стал перебирать непристойные определения, подбирая наиболее подходящие для бывшей. «Как же вовремя пролился суп», – признал он, подводя итог.

Позади открылась дверь, и весёлый голос друга прервал его мрачные размышления:

– Жрать поедем?!

– Помяни чёрта – вот и он, – недовольно буркнул Роман.

– Это ты меня чёртом назвал? По понятиям за это и ответить можно, – шутливо нахмурился Филипп.

– А ты прям весь из себя такой блатной? По понятиям живёшь? – в тон ему парировал Рома. – Интеллигентный человек, универ закончил. Подруга, почти жена – врач-косметолог! Приличные люди! А он: по понятиям!..

– Так жрать едем или нет?

– Не хочу. Поеду домой.

– Домой или к Мине?

– У Мины и есть мой дом. Слушай, Фил, у тебя же есть телефон клининговой компании. Дай Гарику, пусть всё в доме выскребут после этой…

– Хорошо. У тебя всё в порядке? Ты какой-то дёрганый.

– Да встреча сегодня непонятная предстоит. Дочка Ракицкого объявилась. Сегодня у Мины встречаемся.

– Вот это новость! – протянул Фил и неприятно выпятил нижнюю губу. – Откуда?! Столько лет прошло. Может, аферистка? Денег хочет?

– Вроде нет. Встретимся, узнаем.

– Хочешь, я тоже подъеду? Послушаю.

– Нет. Думаю, это лишнее. Я тебя потом наберу.

Спустя десять минут Рома покинул кабинет и, выйдя из приёмной, заметил неподалёку своего помощника, беседующего с рыжеволосой девушкой чуть старше двадцати. Опершись рукой о стену, парень буквально нависал над ней, живо шевеля губами. Девушка, задрав голову, внимала ему с милой улыбкой, не отрывая глаз от его лица, и согласно кивала. Эта сцена неожиданно напомнила о зародившихся вчера подозрениях. Ощущая, как поднимается внутри раздражение, Роман нетерпеливо окликнул:

– Гарик!

Тот вытянулся, на прощание мазнул пальцами по плечу девушки и через секунду вырос перед шефом.

– Я здесь. Куда едем?

– Я на своей. Пойдём, проводишь. Потом набери Фила, возьми телефон клининговой компании. Договорись, чтобы они весь дом отдраили. Только сам там не торчи, пусть горничная с ними занимается.

– Есть. Сделаю. Это всё?

– Нет, – направляясь к лифту, Рома спросил о главном: – Скажи, почему ты Алину отказывался возить? Что-то было?

Гарик резко остановился. Рома тоже притормозил и развернулся к нему. По исказившемуся лицу парня он понял, что его вопрос, возможно, попал в точку.

– Ты чего, Роман Сергеевич?! – прохрипел помощник, от негодования переходя на «ты». – Ты это о чём сейчас?

– Так было или нет? Колись, дело прошлое.

– Нет, конечно! – решительно замотал головой Гарик. – Вы, как такое могли…

– Тогда чего ты от неё отбрыкивался?

– Непонятки были. Я до конца так и не врубился. Она же секси. На неё просто смотришь, и стояк начинается. А тут ещё вдобавок… то ли намёки, то ли заигрывала… Юбка в машине задерётся, а она и не думает поправлять. Ещё шире ноги раздвигает. Мне хоть в заднее зеркало не смотри. Бывало, на переднем сиденье ехать решит, нагнётся к радио, а лифчика нет, и всё видно, аж до пояса. Анекдоты пошлые про секс. Ну и ещё всякое по мелочи. В общем, вроде как намекает, что хочет… Я так со стояком и ходил всё время.

– Почему мне не сказал? – мрачно поинтересовался Роман.

– Это как? Я прихожу и говорю: шеф, ваша девушка меня домогается? Я что, совсем дебил? А если это всё мне померещилось? И потом, это не мои дела. Извиняйте!

– Согласен, – буркнул Роман, трезво оценив ситуацию, в которую попал Гарик. – Пожалуй, ты прав.

– Нет, если бы я что реальное за ней засёк, сразу бы стуканул.

– Ладно-ладно. Проехали. Возьми у Фила телефон, организуй уборку в доме и будь на связи. Вдруг вечером понадобишься, – напоследок приказал Рома и нажал кнопку паркинга на панели лифта.

– Есть, шеф! – донеслось уже через закрытые двери.

-–

Роман вернулся домой к трём часам дня с медовым тортом, коробкой дорогих конфет и бутылкой розового шампанского брют «Луи Редерер». Бабушка пила редко, но если случалось, то предпочитала только такое, утверждая, что оно создаёт романтическое настроение.

– Что празднуем? – поинтересовалась Мина, слегка приподняв левую бровь, когда Рома выкладывал покупки на кухонный стол.

– На всякий случай. У нас же гости намечаются.

– Ну, ну, – скептически бросила она.

Роман заметил, что бабушка немного нервничает в ожидании встречи с дочерью Ракицкого. Даже её наряд – брючный костюм от Диор, изящные лодочки на низком каблуке – говорил о желании произвести впечатление, что в последнее время случалось с ней нечасто. Она не раз повторяла, что на кого нужно уже произвела впечатление, и теперь одевалась несколько скромнее, чем раньше. Нынче же шикарный образ завершал профессионально нанесённый макияж, укладка, блеск бриллиантов в ушах и на пальцах. Похоже, Мина готовилась блистать: не поленилась съездить в салон красоты и банк, где хранились её драгоценности. Чем это было вызвано, Роман не понимал, но спрашивать не стал, рискуя нарваться на отповедь. Бабушка умела быть настоящей язвой, особенно когда нервничала.

– Ты не против, если я побуду у себя до прихода гостьи? – спросил он.

– Что? – словно очнувшись, уточнила Мина и тут же кивнула. – Нет, конечно.

Направляясь в свою комнату, Рома на ходу попросил горничную:

– Елена Павловна, без меня никому не открывать.

Та, не оборачиваясь, просто пожала плечами, продолжая помешивать что-то в кастрюле на плите. Рома сбросил пиджак на спинку стула и с телефоном в руках завалился на кровать прямо поверх покрывала. На экране высвечивалось несколько непрочитанных флеш-сообщений. Он пролистал их пальцем, удалил рекламные, и открыл последнее от Гарика. Тот сообщал, что убирать дом придут только завтра с утра.

Бросив телефон на кровать рядом с собой, Рома прикрыл глаза. В какой-то мере ему передалась нервозность Мины. Хотелось поскорее увидеть девушку и узнать причину её появления после стольких лет со дня смерти её отца – если, конечно, он действительно был её отцом. Лёжа с закрытыми глазами, Роман почувствовал, что проваливается в сон. Нет, спать нельзя. Мина с такой тщательностью приготовилась к встрече с девушкой, и ему тоже не годится выйти из своей комнаты с помятой после сна физиономией. Наряжаться к приходу гостьи он не собирался, решил просто умыться, чтобы окончательно прогнать сонное состояние.

Но переодеться пришлось. В душевой, взглянув на себя в зеркало, он обнаружил на свитере, прямо на животе, небольшое белое пятно. Он машинально поскрёб его ногтем – свежее, наверное, в магазине посадил. Резко стянув свитер, Рома бросил его в корзину для грязного белья и завис перед зеркалом, оценивая свой голый торс. Некогда чёткие контуры мышц начали немного расплываться, затягиваться подкожным жирком. Вот они, последствия месяцев, проведённых с бывшей – бесконечные рестораны, невоздержанность в еде, отсутствие времени на тренировки. Злобно скрипнув зубами, он умыл лицо холодной водой, вытерся и направился в примыкающую к его комнате гардеробную, где имелся дежурный набор одежды и белья на случай, если он решит заночевать или пожить здесь несколько дней.

Переодевшись, он неожиданно почувствовал себя намного спокойнее. Захотелось есть. На кухне никого не было, и он, достав из холодильника кастрюлю с тушёными кусочками куриного филе, решил не заморачиваться, принялся есть ложкой прямо из кастрюли и… неожиданно получил лёгкий подзатыльник.

– Ты чего?! – тихо зашипела на него Елена Павловна. – Знаешь ведь, что Мина не терпит такого!

Она воровато оглянулась на дверь и отобрала у него кастрюлю.

– Сядь, сейчас разогрею и наложу.