Риф

Эту книгу я предпочел бы читать ночью с фонариком под одеялом, — она вызывает ту же ту же бескорыстную и упоительную тягу к чтению, что и в детстве. Но боюсь, домочадцы решат, что я спятил, и тогда мне станет сложно воспитывать их поучительным словом (воспитание примером и сейчас несколько проблематично).

Поэтому во избежание рискованных последствий рекомендую широкое удобное кресло, плед и вазу с фруктами под рукой. Гармония «Рифа» требует уюта и готовности смаковать. Читать ее в автобусе или метро — все равно, что торопливо пить в подворотне гавайский ром и занюхивать рукавом.

Устройтесь поудобней — погружение будет легким и фантастическим.

«Было время, когда мы жили все вместе: отец, мать, Вадим и я. Однажды брат похвалил мое имя, сказав, что «Валерий» означает за собой ведущий. «Ты понимаешь это?» — спрашивал он, снисходительно смотря на меня и улыбаясь левым уголком рта. Я неохотно кивал и говорил, что понимаю, а он все с той же улыбкой небрежно замечал, что имя обгоняет меня самого».

Так начинается повесть «Июльское утро» — эпически и в то же время просто. Вы заметить не успеваете, как текст вовлекает вас и несет, как река.
Вам интересно, вам уютно, вам смешно, вам страшно, вам грустно, вам удивительно.

Какие они живые и узнаваемые эти герои «Июльского утра»! История семьи, которая, как и все семьи распадаются, когда дети вырастают и разъезжаются. Здесь распад семьи происходит на фоне распада страны — не знаю, умышленный ли это символ (специального акцента вроде бы не просматривается) или случайный, но получилось здорово.

В середине 1990-х я думал, что литература умерла. Живые писатели казались мне танцорами, не замечающими, что музыка замолкла, и потому их движения нелепы. Но потом я прочел «Риф», а чуть позже «Июльское утро», и они заставили меня усомниться в смерти литературы. Это еще одна причина моей любви к ним.

Про рассказ «Риф» я не хочу говорить ничего, кроме того, что это — солнечный шедевр. Это яркие и сочные краски в вашем мозгу — вопреки окружающему ненастью.

Обязательно прочитайте его. И даже — именно с него и начните.

Я очень рад, что эти вещи, наконец, вышли в книжке. Что эту книгу можно брать с полки и просто на некоторое время погружаться в нее — для улучшения настроения и преодоления банальности бытия.

За повесть "Июльское утро", занимающую половину объема этого издания, Валерий Былинский в 1997 году получил международную премию "Москва-Пенне" в категории "Новое имя в литературе", и это лучший текст из представленных в книге. Дальнейшая персональная писательская история развивалась неплохо, но очень размеренно и не сказать, что масштабно - перечень отражен в Википедии: значимые события можно перечесть по пальцам одной руки. На обложке книги "Риф" указано "от автора романа "Адаптация", хотя хронологически всё происходило в обратном порядке.

Впечатление о прочитанном можно разделить на две составляющие.
"Июльское утро" - это очень сильная и хара́ктерная вещь, перемалывающая на своих жерновах один из библейских мотивов. История двух братьев, начинающаяся в эпоху 80-х; старший брат бунтует против порядка вещей, сложившегося в жизни маленького шахтерского городка, а младший ввиду достаточно инертных родителей стремится заслужить уважение брата, догнать его, сравняться, обосновать самого себя - и этот процесс растягивается на всю их жизнь. Текст довольно интересный - делится на три больших блока. В начале истории это достаточно светлое и эмоциональное повествование, наполненное ощущением мира юного человека, для которого начинают открываться различные возможности и приходить важные осознания. Вторая часть последовательно переносит в мир российских 90-х, текст становится событийным, закручивается воронка участия главного героя в не самых приятных сторонах жизни. Есть даже момент, когда кажется, что сложившееся поначалу впечатление об истории безнадежно испорчено, автора увело куда-то не туда, события развиваются достаточно неприятным для главного героя (и слишком понятным для зрителей канала НТВ) образом, и в литературном смысле ничего хорошего от этого всего ждать не стоит...
...как вдруг в условной третьей части повести появляется Гектор, заслоняет собой Париса, и выходит к взывающему за воротами Ахиллесу и, конечно, погибает, превращая всё происходящее в почти мифологического уровня трагедию - и уж точно добротную и запоминающуюся литературу. Вполне достойную экранизации мастеров уровня Жака Одийяра. Последние страницы, финал истории - это тягучее, беспросветное и русское, способное пробить даже крепкую эмоциональную броню.

* Вторая же часть книги, "Риф", состоящая из рассказов, включая одноименный, мне не понравилась. По личным причинам, о которых ниже. Дело в том, что все эти рассказы прошиты нитями двух тем, одна из которых - сны, вторая из которых - потерянность. В рассказе "Черные человечки" есть фраза, описывающая мировоззрение почти любого из персонажей и одновременно являющаяся моделью их поведения. "...как называли мы тех, кто не умел шутить, дурачиться, стильно одеваться, снимать телок, пить, танцевать, интересно что-то рассказывать, курить план, драться - словом, жить". И вот этому человеку - которого зовут то Вадим, то Павел, то Андрей, то Сергей (имена зачастую мигрируют из истории в историю) - хотя по ощущениям это один и тот же человек, - посочувствовать не хочется. Не хочется проникнуться его личностью. Потому что нет в этом размазанном на несколько текстов персонаже глубины. Духовности нет. Экзистенциальности. Обычный "сорокалетний мальчуган" перед кризисом средних лет, с алкоголем на очень близкое "ты", на фоне проблем в личной жизни изменяющий жене с чуть ли не любой попадающей в фокус женщиной, расхлебывающий последствия или теряющий близких или сожалеющий об утраченном, во снах пытающийся понять эту реальность - вот он, условный сводный персонаж большинства рассказов Валерия Былинского. Наверное, учитывая, что тексты эти писались в 90-е, время странное, темное и как раз потерянное, дух разбившихся вдребезги идеалов советского прошлого схвачен. Но он уже истлел, выцвел, такой он - мысленно неприятен, дух этот, - равно как и мужчины, его выражающие. Персонажу этому нечему научить следующее, новое поколение. Это пока что ещё находящийся на полпути к самому себе Служкин из "Географ глобус пропил" Иванова, уже малосодержательный, неприятный, неопрятный, несостоявшийся, но ещё не согласный на бунт против собственной реальности.

В своём совместном интервью с Гузелью Яхиной по поводу присуждения премии "Ясная Поляна" Валерий Былинский отмечает, что количество рассказов в сборнике - 12. Учитывая контекст повести "Июльское утро", сама собой напрашивается ещё одна библейская отсылка - и более того, в какой-то степени она даже будет уместна, если брать книгу как некий цельный организм (сильный и цельный Главный Текст и несовершенные рассказы-апостолы). Но поскольку это всё-таки задним числом делается, подводить решение под ответ всё же не стоит: всё могло бы стать куда более искусней и мастеровитей при должном подходе.