В-четвертых, рассуждали они, нельзя исключить, что в особых условиях в поддержку Англии выступят США и СССР. Поэтому сама обстановка подводит к выводу – надо немедленно «вышибить из седла» СССР. Ведь США далеко – за океаном; там люди по природе своей изоляционисты, они не решатся воевать. К тому же у них на шее висит Япония. Реально противостоять Германии может лишь СССР. И для этого есть все: хорошо развитый промышленный потенциал, высокие темпы роста, огромные людские ресурсы, неисчерпаемые природные богатства, наконец, мощные Вооруженные Силы и решительное, ответственное руководство, твердо проводящее свою политику.

Само существование СССР закрывало Германии путь к мировому господству. Именно это и вызывало наибольшее раздражение у Гитлера и его окружения. Они искали радикальное решение. Разгром СССР в короткие сроки представлялся им несомненным выходом из этого положения. После преодоления этих преград на пути к вожделенной цели – стать властелинами мира – уже не существовало бы трудностей.

В-пятых, лето 1940-го – время расцвета политического, экономического и особенно военного могущества Германии, что как раз и питало бредовые планы честолюбивого фюрера. Вермахт был полон сил, имел блестящий боевой опыт, прекрасное оснащение. Солдаты рвались в бой «во имя Великой Германии». На широких лезвиях их кинжалов (носили на ремне, но могли насаживать и на автомат) красовалось заносчиво-горделиво: «Аллес фюр Дойч-ланд» – «Всё для Германии». Так стоит ли оттягивать поход на Восток? Любая затяжка даст СССР и США время и возможность повысить свой потенциал. Да и боевой пыл «храбрых солдат фюрера» может угаснуть…

В-шестых, нельзя сбрасывать со счетов, что Гитлера поддерживали основные массы немецкого народа. Он был божеством, идолом толпы. И тому есть объяснение. Оккупированные страны грабились, и в Германию шли эшелоны с ценными грузами. Немецкому обывателю немало перепадало. И это сказывалось на его психологии. Заявление Гитлера о том, что он гарантирует немцам в будущем необходимое жизненное пространство, вызывало восторг. А что кроется за этими словами, объяснить было некому: компартию фашисты разгромили, ее вождей бросили в концлагеря. Совокупность всех названных обстоятельств и объясняет, почему медлить с нападением на нашу страну Гитлер не хотел. В книге «Высшее командование вермахта», изданной уже в военное время, четко обозначено: «Для разгрома России проблема времени имеет особое значение» (Т. 1. С. 258). Больше того, мысль о необходимости как можно раньше начать войну против СССР до такой степени захватила Гитлера, что он предлагал своему генералитету начать кампанию уже осенью 1940-го. Одних это шокировало, других привело в восторг. Правда, позже, разобравшись, генералы доложили фюреру, что до начала боевых действий требуется разрешить ряд проблем. А именно: 1. Все подготовительные и основные действия войск целесообразно тщательно спланировать; довести до исполнителей. В соответствии с планом провести рекогносцировки театра военных действий. 2. Необходимо создать группировку сухопутных войск и авиации; доставить на основные стратегические направления запасы боеприпасов, горючего, продовольствия, военного имущества. 3. На главных направлениях подготовить районы развертывания пунктов управления, органов обеспечения войск. 4. Необходимо время для проведения политической, дипломатической работы, способной подготовить почву для обоснования действий Германии; создать благоприятные для этих действий условия на территории противника (забросить заблаговременно силы пятой колонны). 5. Следует учесть, что осенью во многих районах России распутица, это значительно осложняет действия войск, их мобильность. Доводы были убедительны. 21 июля 1940 года на совещании военно-политического руководства рейха Гитлер, рассматривая стратегическую обстановку в мире, отметил: Англия продолжает войну с Германией лишь по одной причине – надеется на СССР; в свою очередь, Сталин заигрывает с Англией, чтобы побудить ее продолжать войну; это, по расчетам советского вождя, должно сковать Германию, не позволить ей начать войну на Востоке. Затем Гитлер сообщил, что намерен разрешить «русскую проблему» наступлением. Исходя из этого он дал конкретные указания генералам. Следующее совещание состоялось 31 июля. Некоторые должностные лица выступили с докладами, где рассматривались все аспекты начала «большой войны». Цели ее, в общих чертах, были ясны. Гитлер одобрительно отнесся к докладам, подвел итоги и резюмировал: «Если Россия будет разгромлена, Англия потеряет последнюю поддержку, тогда господствовать в Европе и на Балканах будет Германия… Начало – май 1941 года. Продолжительность операции – 5 месяцев. Было бы лучше начать уже в этом году, однако это не подходит, так как осуществлять операцию надо одним ударом. Цель операции – уничтожение жизненной силы России» (Гальдер Ф. Военные дневники. Т. 2. С. 80–81).

Наряду с основным планом ведения войны против СССР создавались и другие, предусматривавшие операции разного масштаба. Ставилось целью создание, прямо или косвенно, благоприятных условий для осуществления «похода на Восток». Были, например, планы вторжения на Британские острова, захват Гибралтара. Работали над планами высадки морских десантов в Югославии и Греции, на Кипре. Одержимые идеей мирового господства, Гитлер и его стратеги осуществляли эти бредовые планы, правда, пока на бумаге.

Одновременно предпринимаются «отвлекающие маневры». 12–13 ноября 1940 года в Берлине проходят советско-германские переговоры, на которые прибыл Молотов. Германская сторона запускает пробный шар: не хочет ли СССР присоединиться к «тройственному союзу» (Германия, Италия и Япония)? Несомненно, это была провокация, направленная на то, чтобы отвлечь внимание нашего руководства от военных приготовлений Германии.

Гитлер прекрасно понимал: СССР никогда не согласится с подобным предложением, никогда не станет фашистским сателлитом. И хотя советские дипломаты пообещали рассмотреть это предложение, Гитлер уже на второй день, сразу после отъезда Молотова, заявил: вопрос, мол, закрыт, возвращаться к нему не станем. Этот факт весьма показателен.

12 ноября, в день приезда Молотова в Берлин и начала переговоров, Гитлер подписал директиву «О мероприятиях Верховного командования Германии по ведению войны в ближайшее время». В ней, в частности, говорилось: «Начаты политические переговоры для выяснения позиции России на ближайшее время. Независимо от того, каковы будут результаты переговоров, следует продолжать все предпринятые ранее на основе устных распоряжений приготовления к восточному походу. Директивы по этому вопросу поступят, как только мне будут доложены и мною будут одобрены основные положения оперативного плана…» (Губыч В. Гитлеровское видение войны 1939–1945 годов. С. 71).

Поистине, фарисейству главарей Третьего рейха нет границ. В один и тот же день предлагать союз и тут же планировать уничтожение союзника!

Итак, Молотов отправился в Москву. А Гитлер, немедленно собрав узкий круг соратников, сообщил им: переговоры облегчили его положение, теперь можно действовать более решительно; он Советам ничего не обещал; что же касается заключенного между Германией и СССР договора, то он, фюрер, никогда не рассматривал его как «честный договор»; это «декларация» – только и всего. Существовавшая между Гитлером и Сталиным мировоззренческая пропасть – самое убедительное оправдание для разрыва этого договора. Особо памятен день 18 декабря 1940-го. Именно тогда фюрер подписал роковой для Германии документ: директиву № 21 с условным названием «Вариант Барбаросса»; суть ее – война против СССР. Что касается названия, то тут загадки нет. Император Германии Фридрих I, по прозвищу Барбаросса (Рыжебородый), правивший в XII веке, остался в истории как поработитель других народов, что, вероятно, импонировало фюреру, а главное – отвечало его устремлениям. Непонятно только, почему Гитлер не сделал для себя правильного вывода из случая, приключившегося с Фридрихом. Тот, как известно, утонул во время Третьего крестового похода. Прямо скажем, такой факт мог бы стать для его последователя дурным предзнаменованием либо предостережением. Увы. Так вот, директива № 21 пронизана идеей молниеносной войны: СССР будет разгромлен до окончания военных действий против Англии! Все, связанное с походом на Восток, подлежало сохранению в тайне. И соответствующие службы рейха, занимавшиеся соблюдением тайны и дезинформацией, свою задачу решили. Несколько слов о союзниках Гитлера. Как он сам оценивал их? Не очень-то высоко, считая, что союзные Германии части недостаточно способны к совместным с войсками вермахта действиям, поэтому участие в войне даже главных союзников – Италии и Японии – первоначально не планировалось. Например, Муссолини узнал о ней только 21 июня 1941-го, Японию же поначалу вообще решили не информировать. Впрочем, чем намеченный срок становился ближе, тем яснее окружение Гитлера, да и сам он понимал, что СССР – не Франция, не Польша, а «тот еще орешек», одними своими силами не справиться. Поэтому вскоре Финляндия и Румыния получили задачу действовать на флангах войск вермахта. В мае 1941-го была сориентирована и Венгрия: она тоже участвует в войне. Все чаще в окружении Гитлера стали говорить, что и Япония, открыв на Дальнем Востоке против СССР «второй фронт», могла бы внести свою лепту в победу рейха. Наконец, 3 июня Гитлер в беседе с японским послом «посетовал», что, возможно, германо-советской войны не избежать. Больше того, прямо намекнул – дескать, Япония могла бы вступить в эту войну. Но битые нами самураи не горели желанием снова рисковать. Их взоры были направлены на Юго-Восточную Азию, в частности на захват Сингапура. Япония, будучи себе на уме, выжидала. Окончательно дату нападения на Советский Союз Гитлер определил еще 30 апреля – в воскресенье 22 июня, на рассвете. А 14 июня он заслушивает доклады командующих группами армий, армиями и танковыми группами, командующих военно-воздушными и военно-морскими силами о готовности выполнить план «Барбаросса». Теперь фюрер уточнил время начала удара. Оно переносилось с 3.30 на 3.00 часа. Теперь все для нападения на СССР было готово.

Таким образом, Гитлер – главный инициатор и вдохновитель Второй мировой войны. Именно он спланировал, подготовил и развязал эту самую страшную в истории человечества войну. Он виновен в гибели 58 миллионов человек. На нем вина за искалеченные судьбы сотен миллионов людей – израненных, оставшихся без крова, потерявших родных и близких, за колоссальные материальные и духовные потери. Вот почему его ненавидели и презирали народы всего мира. Но особый счет к нему у нас, советских людей, поскольку на нашей территории зверства фашистских захватчиков достигли своего апогея, а из 58 миллионов погибших более 27 миллионов – это наши советские люди.

Ни одну семью, ни один дом не обошла война. Ее раны не зажили до сих пор, хотя после нашей Великой Победы прошло уже более полувека.

Так что к фашистской Германии и персонально к ее фюреру у нас свой, особый счет. Гитлер навечно проклят теми, кто потерял в той войне отца, мать, брата или сына… Само это имя ассоциируется со смертью, жестокостью и изуверством.

И не скрою, когда мы в сорок пятом шли к Берлину, каждый из нас думал встретить Гитлера лицом к лицу и воздать ему сполна за слезы детей и матерей, за смерть близких, за разоренные города и села…

И однажды мне действительно довелось увидеться с Гитлером. Было это вскоре после капитуляции фашистов, в одном из городов Тюрингии. Наш 101-й гвардейский стрелковый полк (35-я гвардейская стрелковая дивизия) был размещен здесь, когда американцы отошли за демаркационную линию, согласно договору. Город Плауэн был разбит на три сектора, в каждом из них действовали группы разминирования, расчистки улиц от завалов. А еще они собирали оружие, бесхозную технику, случалось, задерживали подозрительных лиц. Однажды из сектора, который был подчинен мне как заместителю командира полка, вдруг раздался звонок:

– Задержали Гитлера.

– Вы что, спятили?

– Никак нет, точно Гитлер, приезжайте.

Перескакивая через три ступеньки, выскочил на улицу, прыгнул в автомобиль и помчался в комендатуру. У здания полно солдат, в коридорах – тоже. Захожу в кабинет. На меня то ли с полуулыбкой, то ли с ухмылкой смотрит Гитлер. Вдоль стены – автоматчики, готовые к действиям. Комендант доложил:

– Патрульная группа задержала вот этого немца, который пытался скрыться.

Его привели десять минут назад. Стали допрашивать, а он не признается, кто он. Отрицает, что фюрер.

Я начал его рассматривать. Ну вылитый Адольф! В жизни, конечно, я Гитлера не видел, только на газетных фотографиях – с ними сходство полное. Челка, усы, серый френч с ремнем и портупеей, брюки, заправленные в сапоги…

Что за наваждение?! Ведь всем известно – Гитлер покончил жизнь самоубийством, тело его сожжено. Откуда взялся новый?

Походив вокруг немца, я строго, но соблюдая внешнюю корректность, спросил по-немецки:

– Вы подтверждаете, что являетесь Адольфом Гитлером?

– Категорически отрицаю, я Фриц Мольке, – пролепетал пленный, а потом, помолчав, с виноватой улыбкой добавил: – У меня диабет.

– А какое это имеет отношение к выяснению вашей личности? – спросил его.

А он только повторял все с той же улыбкой:

– Я устал, хочу сесть.

Делать нечего. Я приказал подготовить комнату для задержанного. Впрочем, она уже была готова – с охраной внутри и на улице. Потом «Гитлер» дал свой адрес… Я позвонил командиру полка, изложил эту фантастическую историю, он посмеялся в трубку, сказал, что сообщит уполномоченному особого отдела – тот разберется. Прихватив лейтенанта, старшего патруля, я выехал к месту, где был задержан немец. Оказалось, это произошло возле его дома. Соседи держались со «вчерашними врагами» настороженно, но все же сказали:

– Конечно, это не Гитлер. Просто дурачится.

В одной из квартир пожилой мужчина предложил:

– Хотите, сейчас покажу вам Карла Маркса? Он живет на соседней улице.

Когда вернулись в комендатуру, оказалось, что офицер Смерша (военная контрразведка) с «Гитлером» уже разобрался. Договорился, что тот изменит внешний облик – прическу, усы, возможно, отпустит бороду, наденет другой костюм. А комендатура, учитывая его болезнь, обещала выдать своему бывшему подопечному большой запас инсулина. И отправили мы «Гитлера» в сопровождении двух солдат домой, дабы по пути его кто-нибудь вновь не захватил… Вот такая анекдотическая встреча произошла у меня с «Гитлером».

Однако через четверть века случай свел и с настоящим. Шел 1970 год. В то время я командовал 3-й ударной армией, штаб и управление которой находились в Магдебурге. Как-то приходит ко мне начальник особого отдела армии полковник Коваленко Николай Григорьевич и говорит: «Получил команду от руководства – нынче ночью отрыть ящики с расчлененным трупом Гитлера и тотчас утопить их в водоеме. Если интересно, можете поприсутствовать…» Я, естественно, отказался от такой чести, но кое-что для себя уточнил.