Чтобы полнее представить читателю стратегическую роль мостов и общую картину первых дней войны на юге Украины, чьи и какие армии перешли нашу границу, мне придется обратиться к дневниковым записям генерала – полковника Франца Гальдера, – начальника генштаба сухопутных войск Германии.

«22. 06. 1941 г. Воскресенье, первый день войны. Утренние сводки сообщают, что все армии, кроме 11-й (на правом фланге группы армий “Юг” в Румынии), перешли в наступление согласно плану. Основные военные события в первый день войны развернулись в приграничных районах от Балтийского моря до Карпат, где наступали группы армий “Север.” Южнее, до Черного моря, с территории Венгрии и Румынии военные действия начали силы группы армий “Юг”, в состав которых входили: 11-я немецкая армия (7 пехотных дивизий), 3-я и 4-я румынские армии (13 пехотных дивизий и 9 бригад) и 8-й венгерский корпус (4 бригады). Главной задачей группы “Юг” являлось, наряду с активными действиями против Красной армии, прикрытие нефтеносной румынской территории. В случае успеха группы “Юг” необходимо было во взаимодействии с авиацией воспрепятствовать организованному отходу Советских войск за Днестр. Поэтому в первые дни войны интенсивной бомбежке подверглись все переправы через большие и малые бассейны Днестра.

Наступление наших войск, по-видимому, явилось для противника на всем фронте полной тактической внезапностью. Пограничные мосты через Буг и другие реки были захвачены нашими войсками без боя и в полной сохранности. О полной неожиданности нашего наступления для противника свидетельствует тот факт, что части были захвачены врасплох в казарменном расположении, самолеты стояли на аэродромах, покрытые брезентом, а передовые части, внезапно атакованные нашими войсками, запрашивали командование о том, что им делать…

Командование ВВС сообщило, что наши военно-воздушные силы уничтожили восемьсот самолетов противника. Нашей авиации удалось без потерь заминировать подходы к Ленинграду с моря. Немецкие потери составляют до сих пор десять самолетов. Командование группы армий “Юг” доложило, что наши патрули, не встретив сопротивления, переправились через Прут между Галацем и Хуши и между Хуши и Яссами. Мосты были в наших руках. Представляется, что из-за своей неповоротливости русское командование в ближайшее время вообще не в состоянии организовать оперативное противодействие нашему наступлению».

«23. 06. 41 г. Понедельник, второй день войны. Более трудной я считаю обстановку на фронте группы армий “Юг,” так как отказ от первоначально запланированной операции из Румынии не дал взамен никаких выгодных оперативных возможностей. Командованию группы “Юг” будет указано нащупать слабое место противника и ударить по нему танковым клином. В настоящий момент таким слабым местом представляется участок в районе автострады (Броды-Ровно-Житомир) севернее Тернополя (центральный участок танковой группы Клейста).

…На юге русские атаковали. В Румынии наши плацдармы на реке Прут произвели ряд разведывательных поисков из района Черновиц против румынской кавалерии»

«24. 06. 41 г. Вторник, третий день войны. Войска группы армий “Юг”, отражая сильные контратаки противника (особенно сильные на фронте 4-го армейского корпуса северо-западнее Львова), успешно продвигаются вперед. 17-я армия своим правым флангом достигла возвышенности в районе Мостиска. Танковая группа Клейста, имея теперь в первом эшелоне четыре танковые дивизии, вышла к реке Стрый.

…Следует отметить упорство отдельных русских соединений в бою. Имели место случаи, когда гарнизоны дотов взрывали сами себя вместе с дотами, не желая сдаваться в плен…

…Фюрер ни в коем случае не хочет допустить в Крым итальянцев, корпус которых перебрасывается в Румынию.

06. 41 г. Среда, четвертый день войны. На фронте группы армий ”Юг” противник подтягивает свежие силы с востока по железной дороге на Ковель и перебрасывает моторизованные части по шоссе на Ровно.Создается впечатление, что противник подтягивает свежие силы с запада и юга против продвигающегося с тяжелыми боями на восток 4-го армейского корпуса, видимо, с целью поддержки своих разбитых соединений и создания нового фронта обороны на линии Самбор, Львов, Дубно. Необходимо отметить, что командование этого участка фронта переместилось в Тернополь».

«26. 06. 41 г. Четверг, пятый день войны. Группа армий “Юг” медленно продвигается вперед, к сожалению, неся значительные потери. У противника, действующего против группы ”Юг”, отмечается твердое и энергичное руководство. Резервы противника перебрасываются по железной дороге на Ковель против нашего северного фланга, хотя этот участок вряд ли приобретает серьезное значение. Зато южный фланг в настоящее время все еще остается чувствительным местом, ввиду того что переброска пехотных дивизий для прикрытия этого фланга невозможна из-за свободных сил. (Будем уповать на Бога)…

…Румыния. Румынские войска предприняли атаку местного значения и наводят мост через северный рукав дельты Дуная. Наша авиация совершила налет на Одессу, причем наши истребители нанесли противнику тяжелые потери».

«27. 06. 41 г. Пятница, шестой день войны. Группе армий “Юг” удалось не только отбить все атаки противника на южный фланг танковой группы Клейста, но даже продвинуться вперед в юго-восточном направлении…

…Русские соединения, атаковавшие южный фланг группы “Юг”, видимо, были собраны наскоро. Житомирская группа противника, очевидно, атаковала танковую группу Клейста с фронта, а подвижная черновицкая группа пыталась смять ее южный фланг. Русская тираспольская подвижная группа, отведенная несколько дней назад из Южной Бессарабии, перебрасывается по железной дороге на северо-запад. Очевидно, в ближайшее время она появится перед правым крылом танковой группы Клейста и будет брошена в бой в качестве последнего резерва. Тогда все силы, которые русское командование на Украине (следует отдать должное, оно действует хорошо и энергично) может противопоставить группе армий ”Юг”, будут разбиты. Мы получим возможность повернуть на юг, чтобы вынудить части противника, удерживающие район Львов-Станислав, вести бой с перевернутым фронтом. По времени это будет как раз к тому моменту, когда румынская ударная группа будет готова начать наступление навстречу группе “Юг”.

«28. 06. 41 г. Суббота, седьмой день войны. На фронте группы армий ”Юг” создается впечатление, что противник предпринял лишь частичный отход с упорными боями за каждый рубеж, а не крупный отход оперативного или стратегического масштаба. Правда, наряду с этим наблюдается интенсивное движение по железной дороге от Житомира на Киев, причина которого пока не ясна…

…В полосе группы “Юг” восьмой русский танковый корпус наступает от Брод на Дубно в тыл нашим 11-й и 16-й танковым дивизиям. Надо надеяться, что тем самым он идет навстречу своей гибели…

…Видимо, противник пытается организовать сопротивление на известной нам линии укреплений Новоград – Волынский, Проскуров, Днестр. Однако, отходя на этот рубеж медленно и с контратаками, он расходует в них большое количество сил. Части 17-й армии находятся непосредственно перед Львовом. Клейст с боем занял Ровно”.

«05. 07. 41 г. Суббота, четырнадцатый день войны. На фронте группы армий ”Юг” в Южной Украине очень плохое состояние дорог в результате грозовых дождей, а отсюда – медленный темп наступления. На фронте 17-й и 6-й армий войска потеряли соприкосновение с противником. Происходит беспорядочный отход противника, местами наблюдается скопление нескольких колонн на одном шоссе… Наблюдается массовый отход войск, в колонны которых вклиниваются толпы беженцев, зенитная артиллерия противника прикрывает в основном тыловой оборонительный рубеж западнее Киева, а истребители противника – район Киева”.

«06. 07. 41 г. Воскресенье, пятнадцатый день войны. Начальник штаба группы армий “Юг” Зоденштерн доложил, что план командования группы “Юг” состоит в следующем: 3-й моторизованный корпус должен наступать на Киев с целью создания здесь плацдарма на левом берегу Днепра, а остальные соединения первой танковой группы после прорыва обороны противника в районе Бердичева должны нанести удар через Белую Церковь западнее Днепра в общем направлении на Кировоград, в то время как крупные силы после прорыва у Бердичева будут наступать в юго-восточном направлении с целью установить тактическое взаимодействие с 11-й армией и окружить действующую здесь группировку противника…

…Русская тактика наступления: трехминутный огневой налет, потом – пауза, после чего – атака пехоты с криками “ура” глубоко эшелонированными боевыми порядками (до 12 волн) без поддержки огнем тяжелого орудия, даже в тех случаях, когда атаки производятся с дальних дистанций. Отсюда невероятно большие потери русских…

…В Румынии отмечается неожиданный поворот к оптимизму. 11-я армия продвигается вперед и выдвигает передовые отряды к Днестру в полосе наступления. Командование армии намеревается внезапным налетом овладеть мостом у Могилева-Подольского. 30-й армейский корпус должен продолжать свои атаки. Четвертая румынская повернет южнее Днестра на восток”.

«07. 07. 41 г. Понедельник, 16-й день войны. Оптимистическое настроение у командования 11-й армии сменилось разочарованием. Наступление опять задерживается. Причины этого не ясны. 17-я армия успешно продвигается, впереди сосредотачивает свои передовые отряды для удара в направлении Проскурова. Входящий в состав 17-й армии моторизованный корпус Виттерсгейма слишком сильно растянул фронт, наступая на юг…

…11-я армия форсировала Днестр в районе Могилева – Подольского (железнодорожный мост приспособлен для переправы людей и техники)… В 17-00 донесение о том, что 11-я танковая дивизия достигла Бердичева. Это очень большой успех… 19-00 – обсуждение с Хойзингером вопросов о том, как использовать прорыв на Бердичев.

Противник выбил наши войска с плацдарма на Днестре, захваченного 11-й армией (там находилась лишь часть полка ”Бранденбург”)”.

«10.07.41 г. Четверг, 19-й день войны. 00.13 – Главком вызвал меня по телефону. Фюрер еще раз связался с ним и высказал крайнюю озабоченность тем, что танковые дивизии будут направлены на Киев и понесут бесполезные потери (в Киеве 35 % населения – евреи; мосты нам не удается захватить).

Кольцо окружения противника должно пройти от Бердичева через Винницу и далее до полосы 11-й армии. На основании этого указания группе армий “Юг” было приказано: фюрер не хочет, чтобы танковые дивизии продвигались на Киев. В виде исключения, это можно делать только с целью разведки и охранения. Далее он желает, чтобы силы 1-й танковой группы были направлены от Бердичева на Винницу для окружения противника. Остальные соединения 1-й танковой группы (те, которые не требуются или не могут быть использованы для наступления на Винницу) следует направить на Белую Церковь, а оттуда на юг. 11-00. Главком группы армий “Юг” связался со мною и сообщил, что сегодня рано утром он получил следующую телефонограмму фюрера: «Я считаю правильным и необходимым немедленно повернуть на юг передовые соединения 1-й танковой группы по достижении ими рубежа Житомир, Бердичев, чтобы отрезать противнику пути отхода в районе Винницы и южнее Буга, и если позволит обстановка, ударом через Буг установить связь с 11-й армией».

Второй эшелон 1-й танковой группы должен составить заслон против Киева, избегая при этом штурма города. Если окажется невозможным окружить сколько-нибудь значительную группировку противника западнее Буга, то следует сосредоточить силы 1-й танковой группы и направить их к Днепру юго-восточнее Киева, для окружения города. При этом следует обеспечить прочное блокирование Киева, чтобы не допустить прорыва в город каких-либо частей противника с северо-запада».

Из этих дневниковых сводок Гальдера видно, как молниеносно менялась военная обстановка на Украине и в районе Одессы, как отчаянно дрались наши отцы, деды и прадеды! Меня вместе с опер группой начальство решило перебросить в Николаев.

ПУТЬ В МОСКВУ

Из Одессы в Николаев наше подразделение выехало темным вечером. Южный теплый ветер и небо, усыпанное звездами, отодвигали реальности войны далеко за горизонт. Машины ехали с потушенными фарами. В кузове передней машины шел негромкий разговор. Настроение было минорно-лиричным, и кое-кто даже пытался негромко петь. Его не поддержали, и песня постепенно стихла. Некоторые от усталости заснули. Я тоже задремал, но очнулся от сильного толчка, от которого чуть не вылетел из машины. Спас брезентовый тент. Машина остановилась, накренившись под опасным углом. Послышалась ругань водителя. Двигавшиеся за нами машины приблизились вплотную и тоже остановились. Бойцы повыскакивали с кузова нашей машины и увидели, что левое переднее колесо въехало в огромную воронку, которая могла поглотить всю машину. Бойцы из других автомобилей помогли вытащить наш транспорт из воронки. Обнаружилось, что погнулась ось правого колеса. Несколько человек вместе с подполковником Голубевым, у которого имелся карманный фонарик, пошли вперед для осмотра дороги. Оказалось, что впереди вся дорога изрыта воронками. Голубев дал указание водителям двигаться с малой скоростью с ближним светом фар и увеличить дистанцию между машинами. По обочинам дороги шли бойцы, которые наблюдали и слушали небо, чтобы вовремя предупредить налет вражеской авиации. К рассвету мы добрались до Николаева. Голубев распределил прибывших энкаведистов по районам города для охраны стратегических объектов.

Сразу же по прибытию в Николаев меня вызвали в областное управление госбезопасности. Открыв дверь в кабинет начальника управления, я увидел пять человек, старших офицеров, в числе которых был и Голубев. Так же среди них сидел пожилой мужчина в штатском, а за отдельным столом сидела светловолосая девушка. После моего доклада первым ко мне обратился полковник и предложил рассказать подробнее об операции по высадке десанта на румынский берег Дуная. Он также попросил детально ознакомить присутствующих о результатах допросов немецких и румынских офицеров. Начав свой рассказ, я обратил внимание, что девушка быстро стенографирует мою речь. Я доложил о том, что допрашиваемые офицеры получили приказ о захвате плацдарма на советском берегу Дуная, и о том, что румынская армия должна была совершить бросок вглубь советской территории. Однако из допросов я понял, что мобилизационные мероприятия в Румынии на тот момент развивались вяло, несмотря на большое количество немецких военных советников.

Голубев попросил уточнить, какую информацию я получил от пленного немецкого офицера. Я рассказал об обстоятельствах допроса обер-лейтенанта Кунтца и о том, что от него ничего не удалось добиться, так как при попытке к бегству он был застрелен. Когда один из старших офицеров начал меня дотошно расспрашивать, как же я упустил немца, мне показалось, что это допрос. Я стал бояться, что меня начнут обвинять в том, что я своими вопросами и ненадлежащей охраной спровоцировал немца на побег, и тем самым не получилось основательно его допросить. А это саботаж, да еще и в военное время! Мои ответы стали сбивчивыми. Меня выручил человек в штатском. Он с улыбкой обратился ко мне и попросил рассказать о том, как я захватил командира парашютистов Гирю. Мне удалось овладеть собой, и я рассказал и о Гире, и о захвате диверсантов на мельнице в Арцизе.

Сидевший рядом с Голубевым полковник спросил, где я так хорошо выучился немецкому языку. Я ответил, что в детстве ходил в немецкую церковно – приходскую школу и что имел практику допросов немецких офицеров – советников в Испании.

Молчавший до сих пор майор обратился ко мне с вопросом:

– На переправе возле Татарбунар, когда Ваши бойцы расстреливали диверсантов, был риск попасть в своих граждан?! (Странный был вопрос. Риск всегда и везде есть попасть в своего, когда у людей в руках оружие).

– Риск был рассчитан. Но я не мог стрелять в убегающего Гирю, так как он быстро спрятался в толпе. В остальных случаях я и мысли не допускал о промахе. Я имею значок «Ворошиловский стрелок» первой степени, – похвастался я.

– А где Вы научились метко стрелять?

– Я занимался в спортивной секции. Когда был в командировке в Монголии, у нас оказалось много трофейного японского оружия. Было достаточно времени для практики.

Полковник, сидевший рядом с Голубевым, о чем-то переговорил с ним и строго обратился ко мне:

– Вы, товарищ старший лейтенант, пока свободны. Идите, отдыхайте! Когда понадобитесь, мы Вас вызовем.

Я откозырял и вышел из кабинета. Меня мучила неизвестность. Я так и не понял, для чего мне устроили такой подробный допрос. Ведь я описал все в своих отчетах. Опасение на счет упущенного немецкого офицера меня не покидало.

В управление госбезопасности я был вызван на следующее утро. В кабинете начальника управления было только двое – человек в штатском и подполковник Голубев, который сразу же обратился ко мне:

– Вам, товарищ старший лейтенант, срочно надо собираться в Москву. Проездные документы получите у секретаря.

В канцелярии секретарь управления вручил мне документы, указал, где я могу получить продукты в дорогу и по карте обозначил наиболее безопасный маршрут следования: через Запорожье и Ворошилов град на войсковых эшелонах, а далее через Воронеж и Рязань на Москву. Секретарь мне сказал, что меня опять ждет начальник управления, причем немедленно. В кабинете начальника я уже увидел всех, с кем встречался вчера. Они изучали большую карту, разложенную на длинном столе. Первым ко мне подошел полковник – начальник управления. Он подал мне руку, крепко пожал и, не выпуская моей руки, продолжил:

– Мы отправляем Вас на большую и ответственную работу. Надеюсь, не подведете. Будьте бдительны, осторожны и находчивы. Счастливого пути и удачи!

Вторым ко мне подошел подполковник Голубев. Он обнял меня за плечи и произнес:

– Молодец! Жаль, мы мало с тобой поработали.

Последним со мной прощался человек в штатском (я сначала думал, что это военный прокурор). Он положил правую руку на мое плечо и, пристально заглядывая в глаза, произнес:

– Никогда не забывайте пламенных слов Феликса Эдмундовича Дзержинского: «…работать с горячим сердцем, но с холодной головой». Впереди у Вас большой, тернистый путь. Успех Вашей будущей работы будет зависеть не только от Вашей творческой решительности, но и от разумной выдержки. Как у нас говорят – семь раз отмерь, а один раз отрежь. Вы будете отвечать не только за себя, но и за людей.

Я ничего не понимал, тем более, что ожидал обвинений, а тут меня нахваливают и намекают на какую-то секретную работу. Я осознал, что в моей жизни что-то круто изменилось. На протяжении всей жизни я не раз прокручивал в памяти те сцены, изменившие мое существование.