Глава 2. Террор в годы Гражданской войны

2.1. Красный террор и орган его осуществления – УралоблЧК в 1918 г. (С. И. Константинов)

Большой юридический словарь (2004) определяет термин «террор» как физическое насилие, вплоть до физического уничтожения, убийства политических противников. А терроризм в широком смысле политика и практика террора, вид насильственной преступности⁹¹.

Теоретическое обоснование революционного, красного, террора дали еще классики марксизма. К. Маркс констатировал эту закономерность как объективную данность: «…существует лишь одно средство сократить, упростить и концентрировать кровожадную агонию старого общества и кровавые муки родов нового общества, только одно средство – революционный терроризм»⁹². В трудах К. Маркса имелся ответ и на чисто практический вопрос: «Когда успешно совершают революцию, можно повесить своих противников, но нельзя произносить над ними судебный приговор. Их можно убрать с дороги как побежденных врагов, но нельзя судить как преступников. После совершенной революции или контрреволюции нельзя обращать ниспровергнутые законы против защитников этих самых законов»⁹³.

Большевики не только не отрицали революционного террора, но и считали его неизбежным. Благая цель, по их мнению, оправдывает средства. В. И. Ленин в работе «Государство и революция», написанной еще летом 1917 г., разъяснял, что «диктатура пролетариата дает ряд изъятий из свободы по отношению к угнетателям, эксплуататорам, капиталистам. Их мы должны подавить, чтобы освободить человечество от наемного рабства, их сопротивление надо сломить силой […]»⁹⁴.

История красного террора неотделима от истории органов его осуществления. Любая революция – отмечает историк В. П. Булдаков, – протекает в действительности на личностно-бытовом, а не политическом уровне. Ее исход и историческую судьбу определяет обыватель, а не доктринер. Революционный хаос можно рассматривать как раскрытие «варварского» человеческого естества, запрятанного под ставшей тесной оболочкой «цивилизаторского» насилия власти⁹⁵.

Отсюда важно напомнить не только число жертв и последствий красного террора, но и понять, кто, как и почему сделал его реальностью. Если деятельности ВЧК посвящено довольно большое количество исследований, то история исполнителей красного террора – местных ЧК остается еще изученной недостаточно.

7 декабря 1917 г. в Москве, на заседании СНК, создается Всероссийская Чрезвычайная комиссия при СНК по борьбе с контрреволюцией и саботажем во главе с Ф. Э. Дзержинским⁹⁶. Сразу после своего образования, в декабре 1917 – начале 1918 г., ВЧК могла осуществлять борьбу с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией только в Петрограде. Она не имела сил и средств, чтобы действовать в других городах. В отчете Народного комиссариата внутренних дел за первое полугодие 1918 г. признавалось, что «в первый период революции вся Советская Россия рассыпалась на целый ряд как бы независимых друг от друга губернских, уездных и даже волостных советских „республик“ со своими „совнаркомами“ вместо исполнительных комитетов»⁹⁷.

Призыв к местным Советам немедленно приступить к организации чрезвычайных комиссий, опубликованный в газете «Известия ВЦИК» 15 (28) декабря 1917 г., остался без последствий⁹⁸. Произошло это еще и потому, что фактически функции борьбы с контрреволюцией на местах выполняли уже другие организации. В Екатеринбурге, который с 1917 г. стал практически главным административным центром Урала, их осуществлял отдел по борьбе с контрреволюцией Екатеринбургского Совета рабочих и солдатских депутатов. Возглавлял отдел с ноября 1917 г. П. Д. Хохряков⁹⁹, прибывший в город еще в августе 1917 г. по направлению ЦК РСДРП (б) во главе отряда матросов. Причем отдел, учитывая слабость и некомпетентность органов милиции Временного правительства и только создаваемых органов советской милиции, был вынужден брать на себя и задачи борьбы с уголовной преступностью.

Позднее, после октября 1917 г., как вспоминал председатель правления филиала Волжско-Камского банка в Екатеринбурге В. П. Аничков: «В Екатеринбург из Кронштадта прибыла сотня матросов, «красы и гордости Русской революции». Начались обыски по квартирам… Официально искалось оружие, но бралось обычно все, что нравилось […]»¹⁰⁰.

Всероссийская Чрезвычайная комиссия, в радиограмме от 23 февраля 1918 г. ко всем местным Советам, призвала их к мобилизации сил на отпор наступлению германцев и всех враждебных выступлений в стране. При этом вновь предлагалось «всем Советам… немедленно организовать в районах чрезвычайные комиссии по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией, если таковые еще не организованы […]»¹⁰¹.

На основании постановления ВЧК о создании местных чрезвычайных комиссий по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией первая Чрезвычайная комиссия на Урале была образована в Екатеринбурге 24 февраля 1918 г. Ее деятельность распространялась на все губернии региона, и ей были подчинены создаваемые уездные ЧК. К лету 1918 г. Чрезвычайные комиссии были созданы практически во всех крупных городах Урала – в их числе Нижний Тагил, Верхотурье, Невьянск, Красноуфимск, Камышлов и целый ряд других.

Первым председателем Екатеринбургской ЧК стал М. И. Ефремов. В хранящейся в архиве автобиографии старый боевик революции 1905 г. Михаил Иванович Ефремов писал: «В январе 1918 г. Екатеринбургский комитет партии большевиков поручил мне организовать первую Екатеринбургскую ЧК по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией. Был председателем ЧК […]»¹⁰².

Для этого периода деятельности ЧК было характерно отсутствие нормативной базы, спонтанность действий, да и произвол в отношении населения. В первое время у чекистов не было никаких инструкций, по которым могла идти планомерно и правильно работа, не было поставлено никакой канцелярии. У Екатеринбургской ЧК не было ни своего штампа, ни даже печати, поэтому первое время приходилось пользоваться печатью Областного Совета.

С момента создания (с февраля по май 1918 г.) Екатеринбургская ЧК действовала в здании на углу Покровского проспекта (сейчас – ул. Малышева, 68) и ул. Златоустовской (сейчас – ул. Р. Люксембург). До 1917 г. в бывшей усадьбе купца П. В. Холкина размещалась так называемая Американская гостиница

На Вознесенском проспекте, 19 (ныне ул. К. Либкнехта) в мае – июле 1918 г. действовал отдел ЧК по борьбе со спекуляцией. Здание не сохранилось, в настоящее время на этом месте находится Архитектурная академия. Непродолжительное время, до захвата города белыми войсками в конце июля, Уральская ЧК находилась в здании по ул. Офицерской, 3 (ныне ул. Пролетарская), ранее это была усадьба фабриканта Ф. А. Злоказова, арестованного ЧК. Видимо чекисты решили быть поближе к Дому Особого Назначения (Вознесенский проспект, 8), где содержалась семья Романовых¹⁰³.

Попытки решения проблемы преступности, погромов и самосудов зимой 1917—1918 гг. с помощью Красной гвардии, милиции и других вооруженных подразделений местных советов оказались неэффективными. В поисках выхода из все более осложняющейся ситуации советские учреждения стали применять расстрелы преступников в обход действующих декретов СНК, т. е. организовывая фактически государственные самосуды. В это время в газетах фиксируется значительное число расстрелов на месте преступления или даже при препровождении к месту допроса, якобы при попытке к бегству.

Так, например, после допроса Хохряковым при попытке к бегству (двумя выстрелами спереди в грудь и в голову (?)) 15 января 1918 г. был убит двоюродный брат В. И. Ленина юрист Виктор Александрович Ардашев. Позднее был также расстрелян вместе с зачинщиками выступления 10 июня рабочих Верх-Исетского завода двоюродный племянник В. И. Ленина прапорщик Г. А. Ардашев. Во главе кавалерийского эскадрона Красной армии он перешел на сторону рабочих и заплатил за это жизнью¹⁰⁴.

Наступление германских войск, требовавшее укрепления тыла для отпора врагу, изменило ситуацию. Пункт 6 декрета СНК «Социалистическое отечество в опасности!» от 21 февраля 1918 г. требовал расстрела сопротивляющихся мобилизации в батальоны для рытья окопов «работоспособных членов буржуазного класса». Пункт 8 гласил: «Неприятельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контрреволюционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на месте преступления». Так как в документе не говорилось об органах, получивших право расстрела, декрет открыл целую череду новых несанкционированных расстрелов местными органами власти.

Постановление ВЧК от 22 марта 1918 г. «О создании местных чрезвычайных комиссий по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией» положило начало планомерному строительству системы ЧК в масштабах всей России. К концу мая насчитывалось уже 40 губернских и 365 уездных ЧК¹⁰⁵.

Несмотря на их большое количество, высшая мера наказания весной 1918 г., как правило, ими не применялась, за исключением расстрелов на месте преступления. Ситуация стала меняться в июне, когда за мятеж, сопровождавшийся 17—18 июня многочисленными жертвами, в Тамбове было расстреляно 50 чел., а 3 июля еще 11чел. Во второй половине июня было расстреляно 10 чел. чрезвычайными комиссиями Ельца, Витебска и Екатеринбурга. Так, в Екатеринбурге за шпионаж по телеграфу был расстрелян телеграфист Стенин. Местные Советы этих городов этим лишь подтвердили принятое ими автономно еще весной решение о введении смертной казни.

На заседании ЦК РКП (б) 19 мая 1918 г. была отвергнута идея массового расстрела в связи с массовыми расстрелами финскими белогвардейцами революционеров. Но было принято принципиально важное решение «ввести в практику приговоры к смертной казни за определенные преступления». Наркомюсту было поручено подготовить соответствующий проект. И вот уже принятое наркомом юстиции П. И. Стучкой 16 июня 1918 г. постановление давало ревтрибуналам необходимые полномочия о применении смертной казни. Таким образом, декрет большевистского Наркомюста оказался сильнее неотмененного октябрьского решения высшего органа власти Съезда Советов¹⁰⁶.

«Ссылаются на декреты, отменяющие смертную казнь. Но плох тот революционер, который в момент острой борьбы останавливается перед незыблемостью закона. Законы в переходное время имеют временное значение. И если закон препятствует революции, он отменяется или исправляется»¹⁰⁷, – указывал В. И. Ленин.

Толчком к консолидации антибольшевистских сил летом 1918 г. стало вооруженное выступление 25 мая почти 40-тысячного чехословацкого корпуса, состоявшего из пленных солдат-славян австро-венгерской армии. Общее количество жертв белочехов, и в целом режима Самарского КОМУЧа (правительство – Комитет членов учредительного собрания) летом – осенью 1918 г. в Поволжье, насчитывает более 5 тыс. чел.¹⁰⁸. Всего же в 22 губерниях Центральной России контрреволюционерами, только в июле 1918 г., был уничтожен 4 141 советский работник¹⁰⁹.

Усилившийся массовый и индивидуальный белый террор летом 1918-го неизбежно вел к пересмотру карательно-репрессивной политики советского правительства. Официальное введение института смертной казни Верховным трибуналом, образование комбедов и единой сети чрезвычайных комиссий, удаление из них после июльских событий левых эсеров создавали необходимые предпосылки для коренного изменения внутренней политики. Разрыв с эсерами и анархистами, сужение социальной опоры в обществе неизбежно вели к диктатуре партии большевиков, а как следствие – к введению массового красного террора.

С образованием в конце января 1918 г. Уральского областного Совета Екатеринбург стал центром обширной Уральской области, в которую вошли Вятская, Пермская, Уфимская и часть Оренбургской губернии. Соответственно и Екатеринбургская ГубЧК просуществовала лишь несколько месяцев. По постановлению Уралоблсовета в мае 1918 г. она была переименована в Уральскую областную Чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией – сокращенно УОЧК или УралоблЧК¹¹⁰.

Ей были даны следующие права: производить обыски, выемки, конфискации и реквизиции, выносить решения о заключении под стражу, производить дознание для передачи в следственную комиссию трибунала. Следственные комиссии при ревтрибуналах имели право или готовить обвинительный акт, направленный для рассмотрения на заседании трибунала, или прекращать дело, если не было состава преступления¹¹¹.

Среди чекистов ощущался острый дефицит не только профессионалов, но и грамотных людей. В городе найти необходимое число работников не удалось. Да и требовались люди, не связанные родственными связями с местным населением. Пришлось прибегнуть к набору в Перми. Как вспоминал И. И. Родзинский: «Уральский областной комитет партии в течение недель двух пытался сорганизовать коллегию из старых членов партии с большим партийным стажем (дело происходило в Перми. – К. С.), и ничего из этого не вышло […] Отказываются категорически. Говоря, что вы, чтобы я пришел? Это значит, я должен буду завтра Ивана Ивановича сажать, а ведь мы с Иваном Ивановичем на каторге вместе были и так далее… Пойти, это значит завтра, возможно, придется сажать, потому что они занимают враждебную позицию. А так мы с ним друзья и не можем, старые связи […] И вот тогда, собственно говоря, в результате всего этого Лукоянов был приглашен в качестве председателя областной Чрезвычайной комиссии […]»¹¹².

Ф. Н. Лукоянов в то время возглавлял губернскую ЧК в Перми. Там и были им набраны кадры первого состава Уральской ЧК. Среди них недоучившиеся молодые студенты – Владимир Митрофанович Горин, Исай Ильич (Иделевич) Родзинский, молодой чекист Валентин Аркадьевич Сахаров и другие.