Рассмотрим комплекс процессов над «вредителями», которые стали повседневной практикой ОГПУ. Как считают известные исследователи истории вредительства О. Б. Мозохин и С. А. Красильников, «Борьба с „вредительством“ – масштабная кампания, проводившаяся во второй половине 1920-х – 1930-х годах по инициативе Политбюро ЦК ВКП (б) и лично И. В. Сталина. Главной целью кампании было стимулирование развития советской экономики за счет устрашения одних работников репрессиями других»²⁸⁷.

В 1928—1931 гг. развернулась широкая репрессивная кампания против «буржуазных специалистов». Под предлогом «правого уклона» или классовой чуждости до 1933 года было отстранено от работы более 150 тысяч служащих²⁸⁸.

В 1929 г. по инициативе ОГПУ кампания по борьбе с вредительством приобрела новое качество. Начались поиски единого организующего вредительского центра и его ставленников в руководящих хозяйственных органах, в рядах интеллигенции и военных. Вскоре «разоблачили» целый ряд групп заговорщиков. Первой была Промпартия – антисоветская организация, которая в 1925—1930 гг. якобы занималась вредительством в разных отраслях промышленности и на транспорте. Главой Промпартии определили директора Всесоюзного теплотехнического института, члена Госплана и ВСНХ СССР Л. К. Рамзина.

На открытом процессе по делу Промпартии разбиралась вредительская деятельность восьми человек. Им вменялись саботаж индустриализации, сотрудничество с иностранными разведками, подготовка иностранной военной интервенции в СССР. Обвиняемые признали свою вину, пятеро из них были приговорены к расстрелу, трое – к десяти годам лишения свободы. Через некоторое время расстрел был заменен на 10 лет лишения свободы, остальным сократили сроки заключения, так как квалифицированных специалистов катастрофически не хватало.

Процесс над Промпартией открыл дорогу другим публичным постановочным процессам 1930-х гг., вплоть до третьего Московского процесса 1938 г.²⁸⁹.

В этом же году целый ряд политических, общественных и научных деятелей (в том числе: заместитель наркома земледелия СССР Андрей Берзин, экономисты Николай Кондратьев, Александр Чаянов, Лев Литошенко и другие) были арестованы по делу центрального комитета выдуманной чекистами контрреволюционной вредительской организации «Трудовая крестьянская партия». Их обвиняли в подготовке смены власти в стране и создании нового правительства, приговорили к различным срокам заключения. По неполным данным, помимо лиц, обвиненных в руководстве партией, в связи с делом ТКП было арестовано 1296 человек, в том числе по делу Уральской областной организации – 26 человек. Среди мнимых членов «Трудовой крестьянской партии» оказался ряд крупных экономистов, проходивших также по делу «контрреволюционной эсеровско-кулацкой группы Чаянова – Кондратьева». Им вменялся саботаж в области сельского хозяйства и индустриализации»²⁹⁰.

22 сентября 1930 г. в «Правде» были опубликованы первые материалы о деле «снабженцев-вредителей». По версии следствия, организация возглавлялась профессором А. В. Рязанцевым, бывшим помещиком, генерал-майором; профессором Е. С. Каратыгиным, в прошлом октябристом. Коллегия ОГПУ, рассмотрев по поручению ЦИК и СНК СССР дело о контрреволюционной вредительской организации в области снабжения населения продуктами питания, приговорила к расстрелу всех фигурантов дела – 48 человек. Открытого процесса не последовало, в газетах опубликовали выдержки из признательных показаний подследственных и сообщение о приведении приговора в исполнение²⁹¹. Дело, сфабрикованное ОГПУ, затронуло во всесоюзном масштабе старых «буржуазных» специалистов, причастных к производству и распределению мясной и рыбной продукции в организациях «Союзмясо», «Союзрыба», «Союзплодоовощ» и соответствующих звеньях аппарата Наркомторга СССР²⁹².

Осужденным приписывалось вредительство, «срывавшее все мероприятия, направленные к поднятию холодильного и мясного дела, чтобы, лишив страну мяса и приведя ее к голоду, облегчить возможность изменения существующей власти […], к установлению буржуазно-демократической республики». На них возложили вину за дефицит мясной и рыбной продукции, возникший в 1930 г. в результате коллективизации²⁹³.

Как говорится в сводке ОГПУ, «Опубликованные в прессе материалы о раскрытии ОГПУ вредительской организации в пищевой промышленности, по предварительным данным, вызвали сильное возмущение всей рабочей массы московских предприятий по адресу вредителей. Митинги, организованные в день опубликования материалов, почти по всем предприятиям прошли при участии подавляющего большинства рабочих и с большим подъемом». Наряду с осуждением арестованных вредителей «большинством рабочих» приводятся и отдельные примеры «враждебных высказываний», в которых как раз и отражается истинное положение вещей. Например, на фабрике им. Калинина 1-го Госпищетреста одна из работниц говорила в цеху: «Нечем оправдываться коммунистам перед рабочей массой, вот и пустили „утку“, что раскрыли контрреволюционную вредительскую организацию; не мы, мол, виноваты в имеющихся у нас трудностях». Агитация антисоветского элемента сводится к утверждению, что раскрытие вредительских организаций является очередным вымыслом советского правительства, необходимым для того, чтобы «отвлечь внимание населения от создавшегося в стране катастрофического положения» и «скрыть неумение коммунистов управлять страной». Самойловский лесопильный завод: «Дело обстоит не так, как это пишут в „Правде“. Прочитаешь, и сразу странным покажется, что арестованные, не запираясь, рассказывают, что они вредители, что до конца жизни они будут самыми злейшими врагами советской власти, если их не расстреляют. Дело не так, как пишут, и потому, боясь скандала, передали его в ОГПУ судить „втемную“» (старший счетовод ящичного цеха, ведет систематическую антисоветскую агитацию)»²⁹⁴.

В условиях «Великого перелома», окончательного слома нэпа, фактического провозглашения политики «большого скачка», стремление инженерно-технических работников работать «по-старому» воспринималось властью как свидетельство объективной контрреволюционности данного социально-профессионального слоя. В глазах большевиков он превратился из «незаменимого» в «ненужный» и даже «вредный» элемент.

К середине 1930 г. в партийно-государственном аппарате вызревает идея применения качественно новых репрессивных мер против старой технической интеллигенции. В докладе И. В. Сталина на XVI съезде ВКП (б) 1930 г. говорилось о «злостном вредительстве верхушки буржуазной интеллигенции во всех отраслях нашей промышленности»²⁹⁵.

Как резюмирует уральский историк А. И. Делицой, «к осени 1930 г. политика „советизации“ технической интеллигенции приобретает качественно новые черты – если раньше „тюремные“ методы выполняли, прежде всего, иллюстративно-запугивающую роль, то теперь через процедуру лагерной обработки должен был пройти поголовно целый слой ИТР – наиболее квалифицированная их часть. Другим новым моментом политики власти в этом вопросе становится установка на форсированную замену на ключевых постах специалистов старой школы новыми (как тогда считалось, качественно превосходящими первых) „пролетарскими“ специалистами»²⁹⁶.

В конце 1930 – начале 1931 г., по подсчетам А. И. Делицоя, органами ОГПУ на территории Уральской области было арестовано не менее 125 так называемых буржуазных специалистов (примерно 15—20% от их общего числа). «По своим масштабам репрессивная кампания 1930/31 г. значительно превосходила кампанию 1928 – первой половины 1930 г.; тогда на Урале было арестовано около 40 инженеров и техников. Таким образом, 3/4 всех арестов технических специалистов за все время „большой чистки“ ИТР 1928—31 гг. приходилось именно на вторую половину 1930 – начало 1931 г.»²⁹⁷.

«Уральский инженерный центр» (по задумке ОГПУ – уральский «филиал» Промпартии), например, включал 15 наиболее колоритных инженерно-технических фигур региона (всего обвинялось 19 чел.), среди которых – В. А. Гассельблат – главный инженер Магнитостроя, члены Президиума Уралоблсовнархоза М. А. Соловов, Б. С. Дунаев, Г. В. Рубинштейн, технические директора крупнейших трестов и т. д.²⁹⁸. Осужденных приговорили к различным срокам лишения свободы – от 5 до 10 лет.

Дальнейшей судьбе этих выдающихся людей не позавидуешь: В. А. Гассельблат умер на этапе в 1932 г., М. А. Соловов отбывал срок на Соловках до 1940 г.; в сибирские лагеря попали В. И. Тибо-Бриньоль, А. А. Иванов, И. Ф. Гергенредер. Правда, в условиях острой нехватки специалистов группу репрессированных инженеров уже в 1931—1932 гг. направили на заводы Урала, где они вскоре стали руководителями разных подразделений. Для значительной части осужденных репрессии продолжились: П. А. Гирбасов получил новый срок – 10 лет, в 1937—1938 гг. расстреляны Д. А. Антонов, М. А. Балакин, Н. И. Папетов, получил новые 10 лет А. А. Троицкий и погиб в Ивдельлаге в 1942 г., В. В. Миловидов в 1947 г. получил срок в 25 лет, Г. В. Рубинштейн приговорен к 10 годам ИТЛ в 1950 г., А. Е. Маковецкий покончил с собой в 1939 г.²⁹⁹.

Параллельно с вышеуказанными процессами началась фабрикация отраслевых «вредительских групп» – в черной и цветной металлургии, лесной, угольной отрасли, в Уралгипромезе, на Магнитострое и т. д.³⁰⁰.

Второе место среди выделенных нами категорий занимает «борьба с кулачеством» (125 единиц высказываний), к ней примыкают категории «коллективизация», «хлебозаготовки» и некоторые другие. Мы выделили наиболее типичные единицы высказываний в связи с антикулацким фронтом боевых действий партии: «За беспощадную борьбу с кулацкими террористами»; «Шире развернуть борьбу по раскулачиванию»; «Не пускать кулака в колхоз»; «Ликвидировать кулачество как класс»; «Выселять кулаков. Конфисковать у них имущество – этого требуют беднота и середняки»; «Миллионы горят огнем классовой ненависти к кулаку»; «Изгоним с предприятий и из соваппарата кулацких сподручных, пособников и дружков»; «На штурм кулацкого класса. Не ждать самораскулачивания»; «Последние корни капитализма в деревне выкорчевывают батрачество и беднота в союзе с середняком»; «Огнем, обрезом и контрреволюционной агитацией озверелый кулак пытается задержать темп наступления»; «В схватке с кулаком закаляются ряды колхозников»; «Бейте по хвостистам, обломовым, оппортунистам и кулацким однокашникам»; «Беспощадная борьба с двурушниками – агентурой кулака»; «Кулака и шамана сбросить с дороги большевистской путины».

Проанализированная нами газетная информация не отражает процесса «ожесточенной классовой борьбы» в целом, умалчивает о жестоких массовых репрессиях, количестве раскулаченных-спецпереселенцев как в самой Уральской области, так и вселенных сюда из других регионов страны. Между тем, современные исследователи называют близкие к реальности цифры. А. А. Раков подводит итог: «На 10 декабря 1930 г. общее количество „раскулаченных“ хозяйств по Уралу – 25 624»³⁰¹. Исходя из среднего количества состава крестьянских семей в 5 чел. – это около 125 тыс. чел. Согласно переписи февраля 1931 г., по всем районам ссылки Уральской области насчитывалось 134 421 чел. спецпереселенцев³⁰².

Сопротивление крестьян нарастало. Как ныне хорошо известно, в 1929 г. по стране произошло более 1300 крестьянских бунтов, в которых участвовало 244 тыс. человек, а на Урале только в первые три месяца 1930 г. – 52 коллективных выступления крестьян. На 1930 г. пришелся пик массовых выступлений крестьян – их произошло около 13800, объединивших примерно 3 млн 400 тыс. человек. Это была самая настоящая гражданская война, спровоцированная Сталиным. В этом году по делам, относящимся к ОГПУ, в СССР было приговорено к расстрелу более 20 тыс. человек³⁰³. Акты злодеяния старались сохранить в тайне. Так глава Уральского обкома ВКП (б) И. Д. Кабаков в телеграмме Верхне-Камскому окружкому ВКП (б) директивно указывал «Категорически воспрещается производить публикацию в печати фактов расстрела кулацких элементов. Примите точно исполнению»³⁰⁴.

В корреспонденциях «Уральского рабочего» за 1931 г. в целом репрессивная тематика (категории 2, 4, 6, 16, 15) составляет массив в 97 единиц высказываний.

В масштабах СССР в этом году на первое место, безусловно, выходит показательный процесс Союзного бюро меньшевиков – открытый судебный процесс Специального присутствия Верховного суда Союза ССР, проходивший в Москве 1—9 марта 1931 г. Обвинялась группа советских хозяйственных работников, всего 14 чел.³⁰⁵.

По версии ОГПУ, контрреволюционная организация поддерживала связи с заграничным центром меньшевиков и состояла в блоке с Промпартией и Трудовой крестьянской партией в целях восстановления капиталистических отношений в СССР, делая ставку на иностранную интервенцию. Обвиняемые были приговорены к разным срокам заключения в тюрьмы особого назначения, в дальнейшем снова подвергались репрессиям и до частичной реабилитации в период хрущевской оттепели дожили лишь двое (В. К. Иков и М. П. Якубович)³⁰⁶.

«Уральский рабочий» на своих страницах резюмировал деятельность «заговорщиков»: «Социал-вредители-меньшевики в союзе с „Промпартией“ и кондратьевцами под руководством 2-го Интернационала пытались, опираясь на штыки интервентов, восстановить капитализм в СССР»³⁰⁷.

Между тем на Урале расходились круги новых разоблачений вредителей в связи с делом Промпартии. Согласно справке ОГПУ «О ликвидированных контрреволюционных организациях на Урале», «О.Г.П.У. за последнее время вскрыты и ликвидированы на Урале целый ряд к.-р. организаций, охвативших активной вредительской деятельностью все основные участки Уральской промышленности.

В настоящее время следствие ведется по следующим отраслям промышленности: черная металлургия, строительство Магнитогорского завода, цветная металлургия, каменноугольная промышленность, машиностроение, строительство электростанций, бывший геологический комитет, сельхозмашиностроение, промышленность строительных материалов, лесная и химическая промышленность.

К [онтр].-р [еволюционные]. группы вскрыты также в научно-исследовательских институтах и ВТУЗах Урала.

Следствием установлено, что вредительские организации на [Урале] [руко] водились в своей деятельности указаниями Уральского Областного Центра «Промпартии», связанного, в свою очередь, с ЦК Промпартии в Москве»³⁰⁸.

Во главе придуманного чекистами Уральского областного вредительского центра (впоследствии «Инженерного центра». – ВМК.) «стояли: 1. ГАССЕЛЬБЛАТ – б [ывший]. главный инженер УралГипромеза и главный инженер Магнитостроя. 2. КРАПИВИН – б [ывший]. технический руководитель треста „Уралмет“. 3. ГИРБАСОВ – б [ывший]. технический директор „Уралгостреста“ и консультант Уралгеолкома. 4. ДУНАЕВ – член Президиума Уралоблсовнархоза и 5. СОЛОВОВ – б []. председатель промсекции Уралплана… Военно-диверсантские ячейки состояли в своем большинстве из б [ывших]. офицеров царской и белой армии. Их задачей являлось на случай интервенции парализовать деятельность уральской промышленности»³⁰⁹