Мистер Теллен с улыбкой приблизился к компании, снял очки в тяжелой черной оправе и протер запотевшие линзы. Одевался он опрятно и современно, хотя подобные наряды больше пристали бы человеку лет на десять младше. Надев очки, газетчик улыбнулся еще шире, так что его лицо будто разбилось на мелкие фрагменты. Мистер Теллен носил черные усы и в очках напоминал менеджера из рекламы авиакомпании. Поля его зеленой шляпы с перьями были загнуты вниз, скрывая морщины на невысоком лбу.

– Так-так, – вздохнул он и, замявшись, не нашел правильного обращения к разношерстной группе. – Плохие новости, ребятишки…

– Уж куда хуже, парнишка, – ответил Чарли.

Эрни придвинулся на табурете к стойке бара и, изобразив тяжелый взгляд злодея из вестерна, протянул:

– Чего ты хочешь, детка?

Мистер Теллен оседлал своего профессионального конька:

– Полагаю, молодые люди, вам известен… э-э-э… вы знали мистера Оливера? В среду коронер начнет расследование – так мне сообщил источник. Видимо, несчастный случай? Вам не кажется, что подоконники в классах расположены слишком низко? Школу когда-нибудь посещала строительная инспекция? Наверное, у вас был серьезный шок, дети? Простите, что забросал вас вопросами, но расспрашиваю не просто так. Должна ведь быть причина… Увы, я не совсем понимаю сути происходящего.

– Сам ты «дети»! Отвали, не то получишь, – проворчал Эрни, и все холодно уставились на газетчика.

Какой-то хрыч, даже не учитель, пытается лезть в школьные дела! Они отчего-то ощущали непонятную потребность защищать учебное заведение, которое ненавидели всей душой, да и покойника, хоть при жизни его презирали.

– Что-то тут есть странное, – гнул свою линию Теллен.

– Ага, твоя шляпа, – усмехнулся Эрни, и остальные расхохотались.

Так или иначе тщеславие, возбуждение, вызванное неожиданным событием, и желание быть в курсе дела взяли верх над нарочитым равнодушием, как и предполагал газетчик.

– Ну, так в чем дело? – продолжил Эрни, напустив на себя вид частного детектива. – Есть свежий покойник для твоей заметки, ты будешь на дознании, с нас-то тебе какой толк? И в чем наш интерес?

– Ну, дорогие мои молодые друзья, вы, наверное, насмотрелись фильмов о репортерах. У меня ведь не слишком большой бюджет, и газета денег на развязывание языков не выделяет. Могу угостить вас кофе – потому что получаю удовольствие от общения с молодым поколением, а не потому…

– Боюсь, удовольствие не взаимно, – перебил его Чарли.

– …не потому что намерен сделать состояние на эксклюзивном материале, которым снабдят меня ребятишки вроде вас, – продолжил Теллен. – Итак, восемь чашечек кофе?

– Ага, и пачку сигарет на бочку, – добавил Эрни.

– Что ж, так и быть, – вздохнул Теллен.

– Двадцать штук «Player’s» в выдвижной пачке, – подхватил Чарли.

– Эй, Анжелика! – хором закричали ребята, обращаясь к официантке из Вест-Индии. – Давай-ка повтори, а еще тащи пачку сигарет!

– Кто платит? – осведомилась та.

– Вот этот замечательный молодой человек в крестьянской шляпе, – заявил Чарли.

– Итак, насчет мистера Оливера, – приступил к делу Теллен.

Компания сурово притихла – только не хватало выказать жалость или, не дай бог, скорбь.

– Значит, он выпрыгнул из чертова окна. Жаль, тебе самому еще не пришло в голову поставить точку, – заговорил Эрни, приподнявшись на табурете и обводя взглядом зал, словно в ответ на аплодисменты болельщиков у ринга. – О чем тут, собственно, рассказывать? Если Оливер хотел покончить с собой, то имел на это полное право – я так думаю.

– Хорошо, но что вы о нем знаете? – покачал головой Теллен, и на носу у него смешно подпрыгнули очки. Ни дать ни взять репортер, ведущий важное журналистское расследование. – Не занимался ли он с кем-нибудь из девочек в частном порядке?

Все расхохотались, и кто-то выкрикнул:

– Старый Олли и девочки, ха! Ничего себе версия!

Теллен заморгал, однако не дал себя сбить. Подумаешь, компания подростков! Уж точно не хуже, чем вести под проливным дождем репортаж с субботнего матча местной футбольной команды.

– Может, с мальчиками? – намекнул он.

– Послушайте, что он несет! Типа старина Олли – гомик! Не пошел бы он к черту?

Беседа продолжалась примерно в таком духе, пока Теллен не заявил:

– Знаете, мне не следовало бы об этом распространяться, однако есть определенные причины, по которым печальный случай мистера Оливера считается происшествием весьма необычным.

Подростки перестали смеяться и уставились на газетчика.

– Дело в том, что тут действительно не все понятно. Я с вами предельно откровенен – доверяю молодежи, знаете ли. Вижу, вы ждете от меня объяснения.

– Крутой ты парень, – хмыкнул Эрни. – Ладно, говори, ловим каждое твое слово.

Они и в самом деле были заинтригованы.

Теллен нарочито медленно вытянул из кармана сложенный вчетверо номер известной газеты и развернул на самой популярной рубрике Элфа Соседски: «Вот как это видится мне, дружище». Восемь миллионов человек читали ее ежедневно, а по воскресеньям смотрели ток-шоу Элфа «За соседским забором». На минуту все решили, что встреча с Телленом имеет отношение к свежей статье под заголовком «Друзья, кто кладет в карман деньги, когда не работает автомат по продаже почтовых марок? Самый громкий национальный скандал после того, как я пресек рэкет премьер-министра по истекшим лицензиям на владение собаками!». Однако быстро выяснилось, что Теллен предъявил газету лишь в качестве торжественной прелюдии к важному заявлению.

– Мистер Соседски едет к нам, – сообщил он. – Его секретарь звонил в нашу редакцию, и уже через полчаса я должен встретить уважаемого гостя у входа в подземку.

Маленькая речь Теллена прозвучала столь торжественно, будто ему поручили заняться организацией приготовлений ко второму пришествию. С другой стороны, он косвенно признал, что недостоин играть важные роли, и компания первый раз за время беседы слегка к нему потеплела.

Выйдя из «Тропической ночи», они все вместе двинулись к перекрестку, где находилась станция метро, и разговор пошел вполне уважительный.

– Вы лично знаете Элфа, мистер Теллен? – поинтересовалась Кэти.

– Мы встречались пару раз по работе, но, боюсь, он меня не помнит, – признался газетчик, сознавая, что блефовать глупо – его разоблачат, как только подъедет звезда.

– Как по-вашему, что его интересует в этой истории, мистер Теллен?..

– И как только крупные газеты узнают о таких событиях?..

– Наверное, у вас интересная работа, мистер Теллен…

Подростки теперь обращались к газетчику вежливо, словно вышли на прогулку с родителями или преподавателем, забыв, как только что подначивали его в кофейне.

Наконец вопросы закончились, и воцарилось молчание.

Из-за угла вывернула машина, притормозила, и из салона выскочил Элф Соседски, запахивая на ходу замшевое пальто с расстегнутым поясом. Вслед за ним вылез высокий фотокорреспондент в очках и несвежем габардиновом костюме. Мистер Теллен поспешил к приезжему гостю, и подростки потянулись за ним. Парни изо всех сил старались держаться раскованно и независимо.

– Зацени пальтишко, – пробормотал Чарли.

– Вот и мы, мистер Соседски, вот и мы! – заулыбался Теллен. – Это мои юные друзья. Кое-кто из них лично знает… э-э-э… знал мистера Оливера. Позвал их специально для вас. – Понизив голос, он добавил: – Пришлось, знаете ли, немного на них потратиться…

– Дайте отдышаться, дружище, и я достану чертов бумажник.

– О, нет-нет, я вовсе не намекал на возмещение расходов, мистер Соседски. Просто, видите ли, поскольку они знали Оливера…

– Кто он, этот Оливер? – осведомился Соседски. – Ах да, чокнутый, который выпрыгнул из окна…

Теллен моргнул и поправил очки.

– Я думал, вам о нем что-то известно. То есть, когда позвонил ваш секретарь, я решил, что о нем имеются какие-то особые сведения, а вы, получается, даже его имени не знаете. Тогда почему же…

– Все объясню позже, дружище, – отмахнулся Соседски, поглядывая на собравшуюся вокруг них компанию.

Кивнув и улыбнувшись подросткам, он обратился к сутулому фотокорреспонденту, который, судя по всему, уже давно ничему не удивлялся:

– Давай сюда цыпочку.

– Залезай в машину, милая, – бросил тот Кэти.

– Еще чего! – возмутилась та. – За кого вы меня принимаете?

– Ах ты грязный старикашка! – набычился Эрни.

– Ребята, вы неправильно меня поняли, – пожал плечами Соседски. – Это нужно для снимка. Она будет как бы выходить из своей машины.

– А, ладно, – согласилась Кэти.

Фотокорреспондент тут же встал в стойку, согнув колено, словно уходящий от удара боксер.

– Девушка высокая, бери по бедро, – скомандовал Элф. – Наша история о скорби, а не о сексе.

– Занимайся своей работой, Соседски, а я свою без тебя знаю, – буркнул его коллега.

– Следи за языком, Гарри, – отрезал тот.

– Отлично, дорогая, одну ногу вперед. Смотрим на меня, улыбаемся. Нет, не так. Грустно, но уверенно. Представь, что говоришь: «Он был хорошим учителем, нам будет его недоставать». Да, печальная улыбка – ты тоскуешь по любимому учителю.

– Эй, не указывай, что ей говорить! – пробурчал Чарли. – Почем брали пальто, мистер Соседски?

– У меня этими вопросами занимается финансовый директор, – ответил журналист. – Мои кошки от этого пальто сходят с ума. Итак, что вам известно?

Рассеянно выслушав нехитрый рассказ, он отвел Теллена в сторону.

– Слушайте мое предложение. Не то чтобы я заинтересован именно в сегодняшней истории, но… Я прошу вас следить за случаями суицида в пределах зоны деятельности вашей газеты. С подробной информацией выходите сразу на меня. Мне нужно все: точные факты, возраст жертвы, способ самоубийства и так далее. Да, душевное состояние самоубийцы, имелись ли у него страхи и тревоги – вот такого рода сведения пригодятся. Полгинеи за каждый отчет, вне зависимости от того, используем ли мы его, и пять гиней за каждый раз, когда вы сообщите мне о происшествии не позднее чем через два часа. Вас устроит такой расклад?

– Конечно, мистер Соседски! Хотя в нашем районе таких случаев наберется немного.

– А именно?

– Ну, точно не скажу. Иногда ведь дознание проводится в другом округе, если жертва попала в морг тамошней больницы.

– А иной раз дознания не бывает вовсе, – загадочно бросил Элф. – Гарри, поехали! Хватит снимать цыпочку, тебе все равно никогда не стать Каршем из Оттавы^[8]. У нас еще есть немного времени – может, получится наведаться на место происшествия в Саут-Эктоне.

Оба нырнули в черный «Ягуар». Соседски махнул в окно, оглянулся и, резко развернувшись, уехал.

– Зацени тачку, – сказал Эрни.

– Прикинь, как он водит, – откликнулся Чарли.

– Так что за дела, мистер Теллен? Куда это они двинули?

– Понятия не имею.

– Думал, вы, газетчики, знаете все на свете, – покачал головой Эрни.

– Нет, они знают только, как выбирать шляпы, – сострил Чарли.

– Когда обзаведетесь таким замшевым пальто, мистер Теллен?..

– Ты хотел спросить, когда мы увидим его за рулем черного «Ягуара»…

– Может, еще чашечку кофе, мистер Теллен?..

– Как насчет пачки сигарет?..

– Всего хорошего, молодые люди, – попрощался газетчик и заспешил в подземку.

– Ну, чем займемся? – спросил Эрни.

Чувство значительности момента, вызванное недавними событиями и реакцией на них Элфа Соседски, переросло у всей компании в ощущение тревожной опустошенности, словно закидываешь в рот ложку еды, а в ней оказывается лишь пена.

От перекрестка в разные стороны расходились освещенные светом натриевых фонарей, затянутые холодным ночным туманом улицы, ведущие к мирам, где из роскошных машин выпрыгивают люди в замшевых пальто и получают за это деньги.

Несколько более молодых членов стаи – лет тринадцати и около того, – жмущиеся по краям, смущенно отошли в сторонку. Уже пробило десять вечера, а их все еще пугали выговоры родителей и возможное лишение карманных денег.

Трое парней в итоге высказались за возвращение в «Тропическую ночь», девушки же предлагали посетить другое заведение. Некоторое время они обсуждали планы, согревая своими фантазиями холодный уголок улицы.

– Может, позвоним в какую-нибудь газету – не ту, с которой сотрудничает Соседски, расскажем, как он здесь шнырял? Придумаем что-нибудь по этому поводу, заработаем на сладкое, – предложил Чарли.

– Мой дядька говорил, что за эксклюзивные новости можно разжиться пятьюдесятью гинеями, – подхватил высокий парнишка в белом пальто из искусственной кожи с клетчатым воротником и подкладкой.

– Сочиним историю, почему Оливер поставил точку, да протолкнем ее газетчикам. Пробросим, что его, возможно, столкнули.

– Тогда нас возьмут в оборот копы.

– Представь, получишь сотню фунтов, если напоешь в редакции – типа ты был его любимым учеником, а он однажды начал к тебе приставать и все такое.

– Но… это ведь клевета!

– Ну, клевета. Что с того? – заявил Эрни, входя в роль киношного еврея из Бронкса. – За сотню фунтов можно раздобыть неплохую дозу, – продолжил он голосом Лоуренса Харви.

– Или, на крайний случай, приличный мопед, – добавила собственным голосом Кэти.

Видимо, ее банальное замечание испортило игру – все замолчали и, вместо того чтобы двинуться к ближайшему телефону, навстречу Флит-стрит и легким деньгам, направились в сторону дома.

По пути Эрни и Кэти останавливались в знакомых темных подворотнях и затянутых густой тенью углах, где предавались не слишком уютным на холоде ласкам.

– Ладно, мне пора, – вздохнула Кэти. – Мама меня убьет, если я опять вернусь поздно.

В этот вечер она была с Эрни. В их банде строго воспрещалось иметь постоянные отношения. Если ты нарушал запрет, тебя не исключали – ты уходил сам. Эрни снова запустил руку в лифчик, и Кэти отстранилась.

– Нет… Я ведь сказала – мне пора.

– Почему моя мать обо мне так не беспокоится? – покачал головой Эрни.

– Ты мальчик, а это совсем другое дело.

Он отпустил Кэти. В банде подобные вопросы регулировались определенным кодексом. Девушка кое-что ему уже позволила, а коли говорит «нет», значит, неволить ее нельзя.

– Бедный старичок Олли, – пробормотала Кэти, пока они шли к подъезду.

– Представляешь, если все хрычи выпрыгнут из окон, – хмыкнул Эрни.