ЛАЭРТ. Багаж мой на борту. Давай прощаться.
  А если вдруг представится возможность
  Послать с попутным судном письмецо, —
  Сестра, не прозеваешь?
ОФЕЛИЯ. Как ты можешь!
ЛАЭРТ. А прихоть принца я могу назвать
  Игрой в любовь; горячкою в крови;
  Фиалкой нежной – первенцем весны,
  Неосторожным и недолговечным;
  Непрочным ароматом – вот и все.
ОФЕЛИЯ. Ты так считаешь?
ЛАЭРТ. Так и ты считай.
  Растет не только тело человека, —
  Нет, в этом храме силою природы
  Растет работа мысли и души.
  Допустим, принц в тебя сейчас влюблен
  И не имеет грязных побуждений.
  Но вспомни о его происхожденье
  И берегись. Себе он не хозяин.
  Своим рожденьем связан по рукам,
  По вкусу он, как мы, не выбирает,
  Но должен, избирая, помышлять
  О пользе государства, хлопотать
  Об организме, коего он мозг.
  А если он в любви тебе клянется,
  Мудрей всего – ему не доверять,
  Пока его высочество делами
  Речей не подкрепит – и то не раньше,
  Чем Дания на это согласится.
  А честь твоя? Что будет, если ты
  Начнешь плясать под дудочку его,
  Забудешься, сокровище свое
  Задаром вымогателю отдашь?
  Офелия, сестрица, опасайся.
  К такой любви спиною повернись.
  Беги от стрел коварного божка.
  От девушки убудет, если месяц
  Увидит ночью прелести ее.
  Наветы очернят и чистоту.
  Случается, что черви поедают
  Еще не распустившийся цветок.
  В густом тумане утренней зари
  Губительней влияние заразы.
  Страшись. Порою зло не во врагах,
  А в том, что мы с собою не в ладах.
ОФЕЛИЯ. Уздою наставленья твоего
  Смирю я сердце. Но мой строгий брат
  Случайно не двуличный проповедник,
  Что всем твердит об истинном пути,
  А сам, исполнен всяческих пороков,
  Срывает первоцвет в саду утех,
  Наперекор своим увещеваньям?
ЛАЭРТ. За брата своего не беспокойся.
  Однако мне давно пора идти.

Входит ПОЛОНИЙ.

  Мне выпала двойная благодать:
  Благословиться дважды на прощанье.
ПОЛОНИЙ. Чего ты ждешь, Лаэрт? Тебе не стыдно?
  Оседланы уж ветром паруса,
  А ты все здесь, а не на корабле.
  Ну, хорошо, прими благословенье
  И намотай на ус мои слова.
  Старайся о намереньях своих
  Помалкивать, а глупостей не делать.
  В своем кругу приветливо держись.
  Тех из друзей приковывай к себе,
  Кто испытанье выдержал твое,
  А не ходи в обнимку с первым встречным.
  Раздоров постарайся избегать,
  Но если что, давай такой отпор,
  Чтоб избегали ссориться с тобой.
  Поменьше говори, побольше слушай.
  Не сплетничай, но сплетен не страшись.
  Не экономь на платье: одевайся
  Роскошно, но со вкусом, без причуд.
  Во Франции на этом, как нигде,
  Помешаны, и не одни дворяне.
  Взаймы и не бери, и не давай:
  Ни денег, ни друзей не соберешь,
  А вот расчет хозяйственный притупишь.
  Но что важней всего: себе не лги,
  И как за ночью следует рассвет,
  Не сможешь ты и ближнему солгать.
  Прощай! И пусть моим благословеньем
  В тебе советы эти прорастут.
ЛАЭРТ. Позвольте мне откланяться, отец.
ПОЛОНИЙ. Ступай. Тебя, наверно, заждались.
ЛАЭРТ. Офелия, сестра, до скорой встречи.
  Почаще вспоминай наш разговор.
ОФЕЛИЯ. Ты в памяти моей его замкнул,
  А ключ себе оставил.
ЛАЭРТ. До свиданья.

(Уходит.)

ПОЛОНИЙ. Офелия, о чем вы говорили?
ОФЕЛИЯ. О Гамлете, коль будет вам угодно.
ПОЛОНИЙ. О Гамлете? Какое совпаденье!
  Мне донесли, что с некоторых пор
  Он стал с тобою время проводить,
  И ты его отнюдь не избегаешь.
  Но если это верно – а меня
  Предупредили сведущие люди, —
  Позволь сказать, что ты не представляешь,
  Как дочь моя должна себя вести.
  Что говорил тебе он? Отвечай.
ОФЕЛИЯ. Мне знаки своего расположенья
  Оказывал милорд.
ПОЛОНИЙ. Расположенья?
  Черт побери! Ты зелена еще,
  Чтоб в этом смыслить. Или ты всерьез
  Его – как, бишь, их? – знаки приняла?
ОФЕЛИЯ. Теперь я ничего не понимаю.
ПОЛОНИЙ. Не понимаешь, – так спроси отца.
  Ребенок ты, которому всучили
  Фальшивый грош. Не просчитайся впредь.
  Иначе, право слово, мы с тобой
  Окажемся в дурацком положенье.
ОФЕЛИЯ. Отец, он изъяснялся мне в любви
  В отборных выраженьях.
ПОЛОНИЙ. Ах, в отборных!
  Могу себе представить. Продолжай.
ОФЕЛИЯ. А также – в доказательство признаний —
  Священные обеты приводил.
ПОЛОНИЙ. Так ловят птичек. Можешь мне поверить,
  Когда пылает кровь, то с языка
  Летят одни священные обеты.
  Костром такие искры не считай,
  Ни холодно, ни жарко от которых:
  Едва сверкнув, умрут они. В дальнейшем
  Скупей дари свиданьями его;
  Пусть у тебя валяется в ногах.
  Нет, верить принцу верь – но лишь в одном:
  Что юноша не девушка и может
  В любви зайти довольно далеко.
  Короче говоря, не доверяй
  Его обетам – хитрым торгашам,
  Которые комедию ломают,
  Намеренья нечистые скрывая
  Под маской честности и доброты,
  А сами надувают. И еще.
  С сегодняшнего дня ты не должна
  Своим досугом злоупотреблять,
  Болтая с принцем. Это мой приказ.
  Смотри же, я тебя предупредил.
ОФЕЛИЯ. Дочерний долг – отцу повиноваться.

(Уходят.)

Акт первый. Сцена четвертая

Площадка перед замком.

Входят ГАМЛЕТ, ГОРАЦИО и МАРЦЕЛЛ.

ГАМЛЕТ. Как жалит ветер! Я окоченел.
ГОРАЦИО. Немудрено – на этаком ветру.
ГАМЛЕТ. Еще не полночь?
ГОРАЦИО. Около того.
МАРЦЕЛЛ. Нет, первый час.
ГОРАЦИО. Выходит, я проспал.
Но этот самый час для посещений
И выбрал дух.

Трубы и пушечные выстрелы за сценой.

  Милорд, что это значит?
ГАМЛЕТ. Ночная оргия у короля.
  В подпитии отплясывает он.
  И лишь с рейнвейном чашу опрокинет,
  Как славят пушки, трубы и литавры
  Его победу.
ГОРАЦИО. Это ваш обычай?
ГАМЛЕТ. Представь себе, обычай. Но хотя
  Он с детства мне известен, я считаю,
  Что мало чести следовать ему.
  Мы – притча во языцех за свое
  Хмельное буйство. Называют нас
  Пропойцами, честят и непечатно.
  И в самом деле, наше винопийство
  Уничтожает напрочь всякий смысл
  Деяний наших – даже величайших.
  К примеру, если кто-нибудь имеет
  Наследственный изъян, – тут нет вины:
  Никто да и ничто на этом свете
  Само себя не в силах сотворить, —
  Допустим, слишком вспыльчивый характер,
  Границы разума переходящий,
  Или такую вредную привычку,
  Что многих раздражает, – если кто
  Хотя бы в чем-нибудь несовершенен,
  По воле случая или природы,
  Будь он святым – насколько человек
  Способен быть им, – злые языки
  За мелкий грех его не пощадят.
  Так ложка дегтя портит бочку меда;
  Так от глотка вина страдает честь.

Входит ПРИЗРАК.

ГОРАЦИО. Принц, обернитесь! Посмотрите: вот он!
ГАМЛЕТ. Обороните, ангелы небес!
  Злой дух ты, порожденный вздохом бездны,
  Иль выдохнутый небом добрый дух,
  Беду иль благо твой приход сулит —
  Хотя и подозрителен твой облик, —
  С тобою, как с отцом, я говорю.
  Владыка датский, сыну отвечай!
  Не убивай неведеньем его!
  Зачем твои останки, сбросив саван,
  Наружу выбрались из-под земли?
  Зачем, разинув мраморную пасть,
  Тебя извергнул склеп, в котором ты,
  Казалось бы, навеки опочил?
  Наш слабый ум не в силах уяснить,
  Как ты, покойник, в латах, возмутил
  Ночной покой, явился в лунных бликах
  И нас потряс до глубины души
  Виденьем, не доступным пониманью?
  Что это? Почему? Чего ты хочешь?

ПРИЗРАК манит ГАМЛЕТА.

ГОРАЦИО. Он вас зовет и, кажется, не прочь
  Наедине, без нас поговорить.
МАРЦЕЛЛ. Смотрите, он во что бы то ни стало
  К себе, милорд, вас хочет подманить.
  Но вы не поддавайтесь.
ГОРАЦИО. Не дай Бог!
ГАМЛЕТ. При вас он будет нем. Я подойду.
ГОРАЦИО. Милорд, опасно.
ГАМЛЕТ. Чем? Чем я рискую?
  По мне, так жизнь не стоит и булавки.
  А как моей душе бессмертной может
  Бессмертный этот призрак навредить?
  Опять зовет. Я должен подойти.
ГОРАЦИО. А если заведет он вас на кручу,
  Стоящую на берегу морском,
  И чем-нибудь внезапно ужаснет
  И мозг в безумье вгонит, чтобы вы,
  Себя не помня, бросились в пучину?
  И без того заходит ум за разум
  У нас от высоты, когда под нами
  Беснуются бесчисленные волны,
  С рычаньем разбиваясь об утес.
ГАМЛЕТ. Он машет мне! – Иди! Я – за тобой!
МАРЦЕЛЛ. Нельзя идти, милорд!
ГАМЛЕТ. Подите прочь!
ГОРАЦИО. Остановитесь!
ГАМЛЕТ. Это – провиденье!
  И в мышцах у меня такая мощь,
  Как будто лев я, а не человек.

ПРИЗРАК манит ГАМЛЕТА.

  Он машет мне! Отстаньте, я сказал!
  Пустите – или в духов превращу!
  Ступай вперед! Я – следом за тобой.

(ПРИЗРАК и ГАМЛЕТ уходят.)

ГОРАЦИО. Он просто невменяем.
МАРЦЕЛЛ. Да, пожалуй.
Но мы его не бросим, господа.
ГОРАЦИО. Само собой. – Чем это обернется?
МАРЦЕЛЛ. Да, государство датское смердит.
ГОРАЦИО. Господь его спаси!
МАРЦЕЛЛ. Идемте к принцу.

(Уходят.)

Акт первый. Сцена пятая

Другая часть площадки.

Входят ПРИЗРАК и ГАМЛЕТ.

ГАМЛЕТ. Я более не сделаю ни шагу.
  Здесь говори!
ПРИЗРАК. Ну, слушай.
ГАМЛЕТ. Я готов.
ПРИЗРАК. И часу не пройдет, как буду я
  Опять в огне чистилища гореть.
ГАМЛЕТ. Мне жаль тебя.
ПРИЗРАК. Ты не перебивай,
  А слушай со вниманьем, если хочешь
  Узнать про все.
ГАМЛЕТ. Я должен все узнать.
ПРИЗРАК. И отомстить, когда узнаешь все.
ГАМЛЕТ. Что ты сказал?
ПРИЗРАК. Дух твоего несчастного отца,
  Я обречен до той поры блуждать
  Из ночи в ночь, стеная день за днем,
  Покуда не очищусь от грехов
  Прижизненных в огне. Но разглашать
  Запрещено мне тайны преисподней.
  А то б я в двух словах сумел тебе
  Изранить сердце, выморозить кровь,
  Глаза твои, как звезды, погасить,
  Взъерошенную вздыбить шевелюру,
  Чтоб походили волосы твои
  На иглы бешеного дикобраза.
  Но вечности секреты – не для смертных.
  О слушай, слушай, слушай! Если ты
  Отца любил воистину…
ГАМЛЕТ. О Боже!
ПРИЗРАК. Его убийце отомсти!
ГАМЛЕТ. Убийце?
ПРИЗРАК. Убийцы – это изверги природы,
  Но этот изверг – дьявол во плоти.
ГАМЛЕТ. О продолжай! Чтоб с быстротою ветра,
  Быстрее пылкой мысли и мечты
  Летел я к мести.
ПРИЗРАК. Ждал я этих слов.
  Но ты б осокой был, гниющей в тине
  Летейских вод, когда б не запылал.
  Так слушай, сын мой. Был распущен слух,
  Что я дремал в саду и от укуса
  Змеиного скончался. Мой народ
  Неправдою преступно оскорбили.
  Но знай, мой милый Гамлет, что змея,
  Ужалившая твоего отца,
  Вползла на трон его.
ГАМЛЕТ. Я это знал!
  Я чувствовал! Мой дядя!
ПРИЗРАК. Да, мой брат.
  Кровосмеситель, похотливый скот,
  Игрою извращенного ума,
  Способного любого развратить, —
  Ужасен ум в способности такой! —
  Умело совративший королеву,
  Мою притворно-верную жену.
  Как низка пала, Гамлет, мать твоя!
  Низвергнуться с высот моей любви,
  Сопутствовавшей брачному обету,
  Что я хранил до гроба, – и ласкать
  Природой обделенного подонка,
  Бездарного в сравнении со мной.
  Но как не пошатнется чистота,
  Хоть в херувима вырядись порок,
  Так блуду и небесные услады
  И ангел во плоти надоедят —
  И в грязь нырнуть захочется. Но тише!
  Повеяло дыханием зари.
  Потороплюсь. В тот злополучный день,
  Когда дремал я в парке королевском,
  Меня подкараулил дядя твой
  С пробиркой, полной сока белены,
  И влил мне в ухо пагубный раствор,
  Несовместимый с кровью человека,
  Врывающийся с быстротою ртути
  В естественный телесный лабиринт
  И превращающий живую кровь
  В какое-то подобье творога.
  Примерно так от капли кислоты
  Горячее скисает молоко.
  Со мною то же самое случилось.
  Молниеносно, с головы до ног
  Зудящею и гнойною экземой
  Я, как проказой Лазарь, был изрыт.
  Так у родного брата брат родной
  Похитил жизнь, супругу и престол.
  Я был убит в соцветии грехов,
  Под корень срезан, вызван на допрос,
  Не рассчитавшись с жизнью, без причастья,
  Без исповеди, без духовника,
  С душою неочищенной. О ужас!
  О ужас, ужас! Если ты мне сын,
  Потатчиком не будь, не позволяй
  Греховной смесью блуда и инцеста
  Позорить ложе датских королей.
  Но помни: что бы ни предпринял ты,
  Не трогай мать ни словом, ни поступком.
  Пускай ее карают небеса
  И колют в сердце острые шипы.
  Но мне пора обратно. Светляки,
  Суля зарю, тускнеют на глазах.
  Прощай, прощай! И помни обо мне.

(Уходит.)

ГАМЛЕТ. Земля и небо! Что еще? Геенна?
  Проклятие! Ровнее, сердце, бейся!
  Налейся, тело, силой, не дрожи! —
  О бедный призрак, помнить о тебе?
  Пока не лопнул шар мой на плечах,
  Пока не вытек мозг, – не позабуду!
  Я со скрижалей памяти сведу
  Чужие мысли, пошлые признанья,
  Пустые анекдоты прошлых дней,
  И весь свой мозг, очищенный от дряни,
  От корки и до корки испишу
  Твоими заповедными словами.
  Свидетель небо мне! – Какая шлюха!
  Какой подлец! Подлец из подлецов!
  Смеющийся подлец! Где мой дневник?
  Запишем, что смеются подлецы,
  Смеются, оставаясь подлецами!
  Где-где, а в Дании – наверняка.

(Пишет.)

  Записано! Отныне мой девиз:
  «Прощай, прощай! И помни обо мне!»
ГОРАЦИО (за сценой). Милорд! Милорд! Вы где?
МАРЦЕЛЛ (за сценой). Вы живы, принц?
ГОРАЦИО (за сценой). Откликнитесь, милорд!
ГАМЛЕТ. Я слово дал!
ГОРАЦИО (за сценой). Ого-го-го, милорд!
ГАМЛЕТ. Ого-го-го!
  Ко мне летите, соколы мои!

Входят ГОРАЦИО и МАРЦЕЛЛ.

МАРЦЕЛЛ. Что с вами, принц?
ГОРАЦИО. Что это было?
ГАМЛЕТ. Чудо!
ГОРАЦИО. Какое, принц?
ГАМЛЕТ. А вы не раззвоните?
ГОРАЦИО. Милорд, я буду нем.
МАРЦЕЛЛ. И я, милорд.
ГАМЛЕТ. Ну ладно. Мог ли я предположить…
  Так будете молчать?
ГОРАЦИО и МАРЦЕЛЛ. Клянемся небом!
ГАМЛЕТ. Вы не найдете в Дании мерзавца…
  Чтоб сущим проходимцем не был он.
ГОРАЦИО. Была охота духу приходить
  С подобной вестью.
ГАМЛЕТ. Совершенно верно!
  На этом, без дальнейших церемоний,
  Мы с вами и простимся. Вы вернетесь
  К отложенным делам ли, развлеченьям —
  У всех есть развлеченье или дело, —
  А мне придется, бедному, усердно
  Поклоны бить.
ГОРАЦИО. Но это просто бред.
ГАМЛЕТ. Прошу прощенья, если этот бред
  Вас оскорбил.
ГОРАЦИО. Нет в этом оскорбленья.
ГАМЛЕТ. Святой Патрик! Не то что оскорбленье,
  Но даже преступленье в этом есть.
  Скажу одно, чтоб прекратить расспросы:
  Я верю духу – и на этом все.
  Теперь, друзья, – ведь вы мои друзья:
  И ты, студент, и ты, солдат, – прошу вас…
ГОРАЦИО. О чем же?
ГАМЛЕТ. Об увиденном – ни слова.
ГОРАЦИО. Клянусь молчать.
МАРЦЕЛЛ. И я молчать клянусь.
ГАМЛЕТ. Не так, – на шпаге.
МАРЦЕЛЛ. Мы уже клялись.
ГАМЛЕТ. На шпаге, повторяю вам.
ПРИЗРАК (из-под сцены). Клянитесь!
ГАМЛЕТ. И ты, дружок, так думаешь? Слыхали?
  Не спорьте с ним. Уж он-то честный малый.
  Клянитесь, говорю.
ГОРАЦИО. Но чем, милорд?