Цитаты из книги «Уинстон Спенсер Черчилль. Защитник королевства. Вершина политической карьеры. 1940–1965»

Ненависть, которая у меня еще осталась – а ее осталось немного, – я лучше приберегу для будущего, чем для прошлого». Он называл это «разумным и бережным расходованием желчи». Черчиллю нра

Он [Черчилль] похож на человека, который женился на шлюхе; он знает, что она – шлюха, но все равно любит ее» .

мгновенная победа была лишь вопросом времени, неслыханных денежных средств и немыслимых жертв. Он смотрел в будущее и видел там возможность сохранить и усилить Британскую империю, даже те ее части, вроде Ир

больше не любил и не доверял ему». Для Брук

второй записке вступили в противоречие логика, интуиция и воображение, то, что делало Черчилля Черчиллем (и постоянно приводило в замешательство его генералов, а теперь и его американских друзей). В записке он сообщил Диллу и во

Старая балканская поговорка (одна из любимых поговорок Рузвельта) гласит, что по мосту через бездну допустимо идти рука об руку с сатаной. Именно это и проделал Черчилль .

считали их расчетливыми эгоистами. В этот период они оказались простаками… И если брать в качестве критерия стратегию, политику, прозорливость и компетентность, то Сталин и его комиссары показали себя в тот момент Второй мировой войны абсолютно недальновидными». В течение следующих четырех лет почти 10 миллионов русских солдат и, по крайней мере, 15 миллионов русских гражданских лиц заплатили жизнью за сталинскую недальновидность .

Мы все питали надежду, и я верил, что удастся… унизить следующего пришедшего за тем, про которого Байрон сказал, что «Он был как все земные боги: / Из бронзы – лоб, из глины – ноги».

Никогда так много не было отдано столь немногим». Муссолини – Черчилль назвал его «коварным, жестоким, злобным итальянцем» – пристально смотрел из Рима на руины своих североафриканских амбиций[731]. Путь к Триполи и центру Итальянской

…куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить; народ твой будет моим народом, и твой Бог моим Богом»[718], и добавил: – До конца». Черчилль прослезился. Слова Гопкинса, написал в дневнике доктор Уилсон, «были подобны веревке, брошенно