– Важные вещи. Такие, которых люди не поймут; которые заставят людей неправильно понять меня, если я их скажу. Они неправильно поймут нас обоих, Илай. А потом они заберут меня, и кто-то левый останется присматривать за тобой.
Солнце теперь во мне. Солнце – это мое сердце; и весь мир – рыбаки в Китае, фермеры в Мексике, блохи на спинах собак в Катманду – зависит от восходов и закатов моего сердца, переполненного любовью.
Простите, – говорю я, с облегчением слыша это слово, которое наконец-то слетело с моих губ. – Мой брат Гус так говорит. – Так – это как? – спрашивает Кэйтлин Спайс. – Ты выглядел, будто решил покрасить дом, но забыл взять кисточку.
Если ты в глубине души убежден, что охранники могут видеть тебя, то они и вправду могут видеть тебя. Но если ты по-настоящему веришь, что невидим, то и охрана поверит, что ты невидимка».
тебя нет с собой окорока, потому что он мог бы вызвать у тебя запор». Ампутации вроде моей, говорит она, у основания пальца – еще более сложны, и даже если мой пропавший палец внезапно проголодается и вернется, как беглый подросток, и появится в ведерке со льдом, то маловероятно, что нервная функция восстановится достаточно, чтобы его можно было использовать для чего-то более полезного, чем засовывать в жаровню с горячими углями в качестве ловкого трюка на вечеринке.