Извиняться не больно. Мне плевать, она сделала что-то, что тебе не нравится, или не она – вперед извиняться. Это самопожертвование. Этим ты показываешь, что любишь ее.
Мне еще не приходилось бывать в саду вечером, но, когда с тобой рядом девушка, нужно держаться так, будто ты здесь завсегдатай – не для того, чтобы произвести впечатление, а чтобы она просто чувствовала себя в безопасности.
– И что дальше? – восклицает Рикки. – Тебе исполняется одиннадцать или двенадцать, и все это теряет для тебя новизну. Из тебя напрочь выбивают способность видеть волшебство, но ты не хочешь, чтобы мир был таким. Ты хочешь, чтобы волшебство оставалось, не теряло свою прелесть. Поэтому, когда ты пьешь или куришь косячок, у тебя появляется ощущение, будто то восприятие, что было в детстве, возвращается.
Иногда у меня бывают проблемы со сном. Это странно: я чувствую себя очень уставшим, но все равно лежу без сна, смотрю в темноту, и в мой мозг, как дохлые пеликаны, валятся всевозможные идеи.
А вообще я не понимаю, почему я должен кому-то что-то объяснять. Почему мне нельзя делать то, что я делаю? Это же так круто – выйти из дома ранним-ранним утром, когда солнце только поднимается над горизонтом. И с особой остротой ощутить силу жизни. Когда тебе открываются тайны, о которых скучные спящие люди даже не подозревают. В отличие от них, ты бодр и остро осознаешь свое существование именно в этот момент – между тем, что было, и тем, что будет.