Глава 1

Часть 1

В каждый пятничный вечер двухсотый бар превращался в самый настоящий кабак, забитый манагерами и сорсерами всех мастей. Кабак, конечно, не в каком-то исконно дрянном смысле. Заседала здесь самая приличная публика. Если кто-то начинал буянить, его уже минут через пять задорно вентили ребята из группы реагирования. Ветрополис на то и город высоких технологий и неумолимого прогресса, что проживают в нём в основном люди со светлым умом и проактивной жизненной позицией. В том плане, что тут просто не сможет прозябать какой-то прожигатель жизни без хорошего образования или хотя бы минимальных связей. Впрочем, даже при всём этом можно просто не въехать в комфортабельные апартаменты, если у тебя нет острого ума или хотя бы нескромных сумм. Что становилось понятно даже из меню единственного нормального бара, как о двухсотом говорят завсегдатаи заведения. Бургер стоил как два таких же в соседнем городе. Коктейльчик «SQL Ultima», который я пил, был представлен в сравнительно небольшим по объёме, но стоил как бутылка недорогого пойла в магазине. До которого, кстати, можно было дойти за пять минут, если у тебя вдруг кончились деньги в баре, а веселье продолжить хочется. Лично у меня «SQL Ultima» был за вечер пятым. Впрочем, я мог не опасаться за свои финансы, так как у меня их и не водилось. Макса, впрочем, цена смущала мало, а банковал именно он. Кстати, о бургерах, я съел уже один и подумывал над вторым. Здесь они чертовски вкусные. Может, это и стоит своих денег, когда они у тебя есть. Я с бо́льшим удовольствием съел какой-то фермерский бургер с двумя сочными говяжьими котлетами, яйцом, чем-то ещё и порцией фри на деревянном подносе. Да, готовить в двухсотом умеют и неслабо.

Макс сидел напротив, медленно цедя напиток, и хитро поглядывал на меня, пряча улыбку за большой кружкой пенного. Хрен его знает, что он там задумал, но по ауре было понятно, с момента небольшого инцидента с такси тот стал чуть более нервным и принялся скрывать это за показным лисьим весельем. Эманаций предательства не ощущалось, потому я был спокоен насчёт него. Предателей видно сразу, самые простые из них зная, что делают дрянь, планов не меняют, но начинают заниматься всяким самоедством. Мало ли что себе надумал, я ведь даже не потрудился особо оправдаться, когда меня травмировала машина, а через миг мы уже гордо удалялись прочь.

Я, вообще-то, попробовал хромать для виду, но получилась какая-то клоунада, и волевым усилием, и твёрдой волей, и острым умом, кстати, было решено не продолжать позориться. Конечно, сказать, что наше шествие было совсем уж гордым, будет слишком лукаво, мы скорее ретировались, но очень достойно. Всю дорогу до бара у меня была только одна мысль, как бы быстрее свалить. Что делать с беспилотником я, кончено, решил, просто запустил мемо-вирус в ауру того места сразу после происшествия, тьма поглотит все свидетельства моего позора. Му-ха-ха-ха! А тьма, как известно, порой бывает такой тайной, которая сама себя хранит.

Объясняю один раз и на примере. Помните, может, эксперимент с котом от некоего Шрёдингера? Вопрос в самом же эксперименте ставился в том смысле, что пока коробку не откроешь, судьба кота не определена, и якобы так порождается сразу две вселенные, где в одной кот жив, а в другой нет. Трактовка самая вольная, так как меня не интересует точная передача смысла эксперимента. В нашем же случае, если вопрос ставится относительно силы тьмы, которая могла бы принять участие в опыте, всё будет намного прозаичней. Не будет никакого деления на вселенные, не будет и разницы между тем, жив кот или нет. Если тьма решит вмешаться, никакой господин Шрёдингер никогда не сможет открыть коробку и узнать решение. Для начала он к чёрту забудет о коробке. А после, даже если попытается придумать что-то похожее или захочет вспомнить о коте, у него появится такое нежелание это делать, что вопрос с результатом эксперимента отпадёт сам собой. Какой ещё, на хрен, кот? Такова сентенция, если речь идёт о тьме, как о тайне, которая хранит сама себя. Таковы и люди, каждый день видящие правду о своём существовании, но раз за разом возвращающиеся к обычным бытовым мыслям. Тьма есть в каждом.

Я немного отвлёкся. Вернёмся в бар. Почему же мы ретировались? «Ну так всё просто» – отвечу я. Весь пролог и был такой подводкой к тому шоку и трепету, что я испытал сразу после того, как срастил кости в правильных местах. Потому и смешались два разных времени в моём повествовании. Совсем недавние и сейчашнее. Нет, будущее!

Из задней двери беспилотника медленно показалась голова с крашенными в красный волосами. Большие солнечные очки, почти на половину лица, были совершенно неуместны вечером, как и мои. Джинсы клёш, аккуратный белый топ и белые сандалии. Во всё это была одета моя погибель, как мне показалось в тот момент. Из машины вынырнула, как из кошмарного сна, как из спрятанного за двумя дверьми прошлого, та самая девушка с демоническим обликом лисы в астральном плане. Меня тут же бросило в холод, а затем сразу же в жар. Сердце споткнулось, имитируя обычный человеческий ритм. Я просипел что-то вроде «ну да…», понимая, что события, наверное, месячной давности, так настойчиво вспоминались не просто так.

Не задумываясь о последствиях, я ударил зарядом ауры тайны по площадям и просто-таки толкнул Макса, увлекая его прочь с места встречи с тем, с кем встречаться мне совсем не хотелось. Я был вне себя от замешательства. Мои чувства просто вопили «Danger!».

Как настоящий друг, Макс не стал задавать лишних вопросов. Так же, как и я не спрашивал, почему он решил оставить мой разбитый телефон себе. Свободных мест в баре не было, но когда я мельком стрельнул взглядом на двух молодых парней в похожих худи, те вдруг взяли свои напитки и подсели к какой-то другой компании. Те, в свою очередь, вдруг стали дружиться с новыми знакомцами. Вот так нас порой и сводит чья-то незримая тёмная воля.

– Ну чё? – осведомился Макс, когда закончил хитро цедить пиво, и когда я добил очередной коктейль.

– А чё? – спросил я в ответ.

– Ну тебе ещё что-нибудь заказать? – спросил он.

И в вопросе его читалось некоторое спокойствие. Было ясно, выпей я хоть полбара, деньги у него не закончатся. Даже стало как-то интересно, с чего вдруг. И ещё в голову закралась мысль, что примерно так может чувствовать себя какой-нибудь информированный перебежчик, которого задабривают ради получения новой информации. Такие размышления отдавали то ли конспирологией, то ли аллюзией на некие большие и расчётливые спецслужбы, которые вот-вот накроют меня и либо пустят на опыты, либо завербуют. Второе почему-то представлялось менее приятным.

Но ведь от Макса даже на секунду не веяло хоть какой-то дискредитирующей его эмоцией и мыслью. Мысли не прочтёшь, конечно, даже сам человек просто фантазирует, что слышит их у себя в голове как речь, в самом деле это просто набор условных сигналов, но эмоции должны быть понятны.

– Я вот долго думал, Максончик, – сказал я, пьяно улыбаясь и отставляя хайбол к ряду таких же на краю стола, – ты хитрый жук.

Макс сделал такие большие глаза, как бы «А что я, я? Да как можно?». Вместе с этим он как бы подался назад в попытке увернуться от моего ничем не аргументированного обвинения. Потом, завершая пантомиму, он помотал в воздухе среднем пальцем, то ли лаская клитор самой богине правды, то ли пытаясь оттереть маленькое пятнышко со своей безупречной биографии. Забавно, что в подпитии я думал именно в таких категориях.

Но лицо моё было всё тем же, с пьяной улыбкой. Только глаза уже не улыбались. Искренняя улыбка захватывает не только губы, но и глаза. Когда человек улыбается искренне, его глаза поднимаются, появляются морщинки в уголках глаз, а зрачки могут немного сузиться. Вот я показал ему обратную картинку. Сначала дружеская улыбка, потом натянуто-вежливая. Такой намёк поймёт всякий смышлёный человек.

Забавно, кстати, что подать этот знак мне было совсем уж просто. Достаточно вспомнить, как когда я бил по площадям самой себя хранящей тайной, мне даже и в голову не пришло, что на красновласку этот трюк не подействует. Я был ей представлен ещё при нашей прошлой встрече. А ведь и Макс ничего из виду не упустил. Максимум, что мне удалось, так это подтереть за собой в мозгах у беспилотника, выбить инфу об аварии во всех серверах, включая и те, на которые непрерывно сливается картинка с группировки спутников, которая висит над Ветрополисом уже какое-то время. Ещё я заставил всё забыть техника такси. Такая неловкая картина получается. Макс в курсе, Красновласка в курсе. Курсы у всех разные, но сводятся все к моей персоне. Не могу объяснить причины, но я чувствую, что и он, и она, оба смотрят на меня как-то изучающе. Когда та вышла из машины, потянула за свои очки, чтобы приглядеться, она изучала. И этот сейчас изучает. Кажется, это лицемерие не может больше продолжаться.

А не пора ли мне, пьяному и сильному, тёмному и великому сорвать покровы и обнажить саму суть?!

– Почему ты так подумал? – Медленно произнёс собеседник, словно бы специально плохо проговаривая слова, мол «уже пьяный я и разнузданный, чего хотите-то?».

«Ну да, меня обмануть не получится, так хоть сам себя попытается» – подумал я.

– Я решил так потому, что ты уже долго делаешь вид, будто бы всё нормально.

Я подмигнул Максу, словно бы намекая на то, что уже раскрыл его.

Разговоры других посетителей на заднем фоне, музыка, всё притихло. Или так только казалось. Лицо Макса изменилось, стало каким-то нервным. Рука парня вцепилась в рукав моего пальто, что я нарочно не снимал всю нашу посиделку. Вернее, мне просто было всё равно, есть оно на мне, нет, так и так жарко не будет.

А тот потянул на себя, и сам подался вперёд, в больших глазах читалось напряжение. Покрутив головой, оглядывая, слушает ли нас кто-то, Максим зашипел сквозь зубы:

– Не надо об этом говорить, всё нормально. Слышишь? Всё нормально.

И в тоне его послышалась некая мольба. Но нормально не было, само его поведение просто кричало об этом, постулировало. Немудрено, впрочем, ведь даже самый сдержанный человек не сможет не спалиться, обдумывай он действительно тревожные для себя темы долгое время. Не став особо дёргаться, чтобы сильно не нервировать друга, я накрыл его руку, что всё ещё сжимала мой рукав своей и доверительным тоном произнёс, заглядывая прямо в глаза и снова искренне улыбаясь:

– Я знаю, что ты всё знаешь, и нам это пора обсудить.

Не сказать, что я уделял достаточно много времени изучению своего нового друга, которого, правда, считал таковым. Но всё было понятно и без лишних слов. Оставалось лишь разобраться, о чём именно тот информирован и что мы будем с этим делать. По большому счёту, когда и если мне придётся подчищать концы, что-то делая с Максом, ему не поможет никакая наша представленность друг другу. Это на общие аурные вмешательства у него есть иммунитет, но кое-чем я смогу в лёгкую размазать даже Кира, если вдруг понадобится. Впрочем, Кира я люблю, ведь он мне практически брат, и ,надеюсь, никогда не придётся так поступать.

Максим кое-как успокоился и предложил выйти покурить на веранду. На улице давно стемнело, свежий летний воздух приятно навевал самые благие настроения. Толпа то ли тинейджеров, то ли резидентов местных компаний. Те и те отличались каким-то особенным аурным следом, и чужие для нашего города люди всегда выделялись в толпе.

Всё было бы привычно, но в собравшейся у левого угла веранды группе был кто-то ещё. На меня пахнуло чем-то таким, в плане ауры, конечно, чем-то нехорошим. Сделав мысленную зарубку на этот счёт, я не стал задерживаться и проследовал за Максимом, который уже вовсю дымил возле столика, выполненного из большой круглой доски и настоящей бочки. Что примечательно, посередине коричневой доски была пепельница. Мне всегда нравились такие стильные решения. С беседки, если не обращать внимания на дома и глянуть влево, в сторону спортивного комплекса, что по виду больше похож на большую пилюлю, виднелись поле и лес. Граница Ветрополиса проходила будто нарочно за последней линией жилого квартала, спорткомплексом и парком. И всё. Мне подумалось, что от центра Ветрополиса не будет и двух километров в любой край, за которым тот кончается.

Перестав отвлекаться, я взял сигарету у Макса и закурив начал разговор:

– Макс, послушай, я безмерно ценю и твою щедрость, и твоё внимание дружеское, всё, что ты для меня делаешь. Потому и отвечаю тебе взаимностью в поддержке, понимании, я готов помочь тебе по малейшей твоей просьбе, – тут Макс попытался что-то сказать, но я поднял руку, как бы прося его дать мне, договорить, – жизнь коротка, и может даже наше знакомство столь же коротко. Ведь мы не знаем, что будет дальше. Потому я прошу тебя быть максимально искренним и обещаю дать тоже взамен. Что ты знаешь, Максим? – закончил я, стряхнув пепел с сигареты прямо на пол.

Тот немного пожевал губами, затем почесал бородку и, бросив быстрый взгляд на что-то обсуждающую и периодически посмеивающуюся компанию в другом углу веранды, заговорил: