Может быть, она настроится на какую-нибудь атмосферу. Люди. Это поднимает настроение.

Вернувшись домой несколько месяцев назад, она сходила на несколько свиданий, надеясь найти то идеальное развлечение, которое могло бы занять ее, пока она отдыхает в Напе. Но вскоре свидания полностью утратили свою привлекательность, и она не стала выяснять причину. Отказалась. Она так часто без уважительной причины оставляла без ответа сообщения, что ей стало противно, и она вообще удалила Tinder. Боже, в последнее время ее телефон стал таким тихим и заброшенным. Может, стоит просто использовать его как пресс-папье или упор для двери.

Она шла по грунтовой дороге, ее манили огни Грейпвайн-Уэй, из одного из многочисленных кафе до нее доносилась живая джазовая музыка. Август был прав, когда поинтересовался, почему она предпочитает город этой пышной долине винограда, солнечного света и веселья. Люди приезжали отовсюду, чтобы ощутить изысканное блаженство этого места. Но когда Натали свернула на Грейпвайн-Уэй и повернула направо, все еще не имея представления о том, куда идет, она не смогла проникнуться к этому городу никакой симпатией. Он был красивым, стильным, манящим. Жемчужиной у подножия горы.

Но для нее он всегда был местом, где она нежеланна.

Натали остановилась у витрины кондитерской, которая стояла здесь с тех пор, как она была ребенком. Ресторан уже закрылся до утра, но, заглянув внутрь через затемненное стекло, она вспомнила один из случаев, когда их с Джулианом приводили сюда детьми.

Джулиан не мог пройти по магазину без того, чтобы какая-нибудь одноклассница не подозвала его и не пригласила присесть за их столик. Хотя будущий профессор истории изъяснялся очень сухо, его слова были либо забавными, либо заставляли задуматься. И, что более важно, они никогда не были недобрыми. Он пользовался всеобщим уважением. Популярность пришла к Джулиану легко – и без приглашения.

Но Натали также видела сквозь стекло и себя. То, как она из кожи вон лезла, стараясь, чтобы хоть кто-нибудь ее заметил. Ее родители, одноклассники, крутые подростки за прилавком. По какой-то причине то же богатство, которое добавляло Джулиану популярности, на ней отразилось негативно. Она не была одаренным гением. Она была обычной школьницей. У нее не было особых спортивных способностей. В ее распоряжении были все эти деньги, и она, вероятно, легко прожила бы всю свою жизнь просто благодаря тому, что она была Вос.

Примерно в то время, когда Натали поняла, что все думают о ней как о человеке, который просто выиграл в лотерею с фамилиями, ее и понесло. Она разыгрывала своих друзей. Всегда принимала вызов. А когда стала старше, именно она доставала выпивку и устраивала шумные вечеринки, из-за которых у всех потом были неприятности. Казалось, это был единственный способ обратить на себя внимание. Быть шумной. Быть сумасшедшей. Мягкое обращение к родителям за лаской никогда не срабатывало. Они были либо заняты, либо тратили свое скудное родительское время на Джулиана, который добивался отличий, медалей и стипендий.

Она отошла от витрины и снова пустилась в путь, на этот раз быстрее. Она больше не была тем ребенком, которому не хватало внимания. После неудачного пребывания в реабилитационном центре после окончания средней школы она приняла помощь матери и поступила в Корнеллский университет. Но окончила его лучшей в классе благодаря своим собственным заслугам. Она стала партнером без какого-либо вмешательства со стороны родителей. Она доказала себе, что способна на многое.

Однако, вернувшись домой, она почувствовала все тот же старый зуд под кожей. Стать значительней, лучше и громче. Сделать что-то, что принесло бы ей позитивную поддержку, которой она всегда жаждала, но, казалось, никогда не сможет заслужить. Вот чем была для нее эта фирма. Способом вернуться на вершину. Способом снова начать себя уважать.

Тут до ушей Натали донесся знакомый голос, и она остановилась посреди тротуара, а вокруг нее вилась группа подвыпивших туристов в шлепанцах и солнцезащитных шарфах. Впереди, у обочины, стоял Август. Она стояла и смотрела, как он загружает коробки с вином в багажник ее бывшей одноклассницы и матери тройняшек Тери Фрейзер.

– Ты уверен? – Тери рассмеялась, явно ошеломленная. – Может, лучше его продать, вместо того чтобы раздавать бесплатно?

– Тери, мы это уже обсуждали. Я не смог бы продать это вино даже умирающему от жажды в пустыне. Это все твое, – он кивнул в сторону заднего сиденья ее машины, где, как предположила Натали, сидели на своих автомобильных сиденьях тройняшки Тери. – Кроме того, я думаю, ты заслуживаешь этого больше, чем кто-либо другой.

– Позволь, я хотя бы дам тебе немного мыла.

– Нет, спасибо, оставь себе. У меня достаточно запасов, чтобы продержаться год. – Он похлопал ее по плечу и отступил на шаг. – Передавай привет своему мужу, хорошо?

– Обязательно.

Пульс Натали чуть не выпрыгивал из груди. Так это правда. Это и в самом деле правда.

Очевидно, Август собирается покинуть город. Раздает свой последний запас вина, как будто оно не имеет никакой ценности. Так оно и не имеет. Скажем ясно. Пить такое вино – все равно что пить бензин, в котором неделю мариновалось собачье дерьмо. Но от того, как он признался в этом таким самоуничижительным тоном, у нее внутри все сжалось.

Кончики ее пальцев начали гудеть, как перед крупной сделкой.

О боже, она почти слышала, как плохая идея приближается к ней по конвейерной ленте обреченности. Продвигается вперед, подбираясь все ближе и ближе, хотя она и пытается отговорить себя от мысли о возможности помочь Августу и себе самой.

Она должна позволить ему уехать из города, чтобы он больше никогда не ступил ногой на зтерриторию этого города… Они несхожи, как вода и масло. У него претензии к ее статусу и привилегиям, которых ему самому не видать как своих ушей. А Натали…

Что ж, предложить помощь этому мужчине и получить отказ было, пожалуй, самым страшным, что она могла себе представить. Всю свою жизнь она предлагала себя в качестве друга, невесты, коллеги, сестры и дочери, но в какой-то момент ее присутствие – и даже любовь – отвергли. Ее отвергли. Ее уволили, бросили, попросили вернуться домой. А этот мужчина ей даже не нравился. Так почему же ее сердце билось быстрее, чем крылья колибри, при мысли о том, что он может сказать ей «нет»?

Почему ее это так волновало?

Не делай этого.

Не стоит так переживать.

Натали начала отступать в тень, чтобы дождаться отъезда Августа, но, увидев, что Тери уезжает, он обогнул задний бампер своего грузовика и, заметив ее, внимательно на нее посмотрел.

– Натали? – Он остановился на полпути и нахмурился. – Чего ты прячешься там в темноте? – Он щелкнул пальцами. – Дай-ка угадаю. Высасываешь души из детей, застигнутых на улице после восьми вечера?

– Верно. Я весь день жду, пока они не окажутся набиты куриными наггетсами и мороженым. Вот тогда-то я и нападаю. – Она пожала плечами. – Но у тебя интеллект как у ребенка, так что, думаю, ты тоже подойдешь.

– Принцесса, ты высосала из меня душу несколько месяцев назад.

– Должно быть, у тебя еще что-то от нее осталось, если, уезжая из города, ты решил подарить Тери весь свой запас вина. – Он слегка отшатнулся от этого редкого – и неожиданного – комплимента. – Я хочу сказать… раз в год и палка стреляет, верно?

Он все еще смотрел на нее прищуренными глазами. У нее внутри все сжалось от волнения.

Разворачивайся и уходи.

Вместо этого она неторопливо прошла вперед и увидела, как напряглись мышцы его груди, выпрямилась спина. Он делал это каждый раз, когда она приближалась? Почему она заметила это только сейчас? Такое доказательство внимания подтолкнуло Натали пересечь границу и оказаться в городе плохих идей. Потому что она не была для него чем-то второстепенным. Даже если он терпеть ее не может, по крайней мере, ее присутствие на него действует.

– Я тут подумала…

– Жалеешь, что не поцеловала меня в ванной?

– Да я лучше поцелую работающую газонокосилку! – Она осознала, что бешено жестикулирует руками, и сложила их на талии. – Вообще-то я подумала, что тебе могла бы пригодиться моя помощь.

Он фыркнул. Прислонился к грузовику и скрестил на груди мускулистые руки.

– Что на этот раз?

Натали сохраняла невозмутимое выражение лица, даже когда предвестник отказа навис над ее головой, как только что заточенное мачете.

– Ты упомянул, что банк отказал тебе в кредите для малого бизнеса. Для «Винного погреба Зельника». Но если, гм… – Ей сразу же стало ясно, насколько нелепа ее идея, но она уже слишком много сказала, чтобы останавливаться. – Если бы я была официальным сотрудником. И каким-то образом связана с… тобой, ну, одобрение тебе было бы практически гарантировано. Ты сам не раз говорил, что моя фамилия действительно имеет большой вес в этой отрасли.

Несколько мгновений он молча смотрел на нее.

– Я жду, когда наступит кульминация.

– Нет никакой кульминации, ты, бабуин. Я предлагаю… – Она почувствовала себя так, словно проглотила пригоршню земли и у нее скрутило желудок. – Я предлагаю, чтобы…

– Срань господня. – Август оттолкнулся от грузовика и медленно опустил по бокам руки. – Ты говорила, что родители не отдадут тебе твой трастовый фонд, пока ты не выйдешь замуж. – Он открыл и снова закрыл рот. Провел рукой по волосам. – Ты же не предлагаешь… – В его глазах промелькнуло что-то, чему она не могла дать точного определения. – Ты же не предлагаешь нам заключить брак, правда?

То, как он это произнес – словно она предложила прогуляться по минному полю, – заставило Натали ускорить шаг. Брак между ними будет минным полем. Даже если они…

– Фиктивный брак, – заявила она. – В финансовых целях. Очевидно, это будет не романтический союз. Нам просто нужно будет убедить Ингрэма Мейера, человека, способного решить наши проблемы. Мы пойдем на это только ради денежной выгоды.

В этот момент у него отвисла челюсть.

Молчание затянулось, и она, занервничав, решила его заполнить.

– Завтра днем состоится мероприятие «Винный поезд». Первая поездка после обновления интерьера. Мы перерезаем ленточку…

– Видишь ли, именно такие вещи – винные поезда, перерезание ленточек и перепланировка интерьеров – стали для меня теми самыми гребаными вещами, которые заставили меня с нетерпением ждать, когда я увижу этот город издали.

– Август, ты ясно дал понять, что культура виноделия для тебя пустяк. А также объяснил, какой у него вкус. Чтобы мы не забыли. – Она перекрестилась. – Короче. Если тебя заинтересует мое предложение, мы могли бы… – При виде его явного удивления ее решимость начала таять. – Мы могли бы встретиться с моей семьей в нейтральной обстановке и обсудить, что делать дальше.

– Ты это действительно серьезно, – задумчиво произнес он, медленно и недоверчиво качая головой. – Натали, ты только что сделала мне предложение?

Если говорить о высасываемых душах, то в этот момент ее душа покинула тело и наблюдала за происходящим сверху. А она просила мужчину, которого ненавидела, стать ее мужем. Она могла описать себя единственным выражением: «в отчаянии». У нее не было выбора, и ей некуда было податься. А этот мужчина, должно быть, наслаждался каждой секундой происходящего. В любой момент он мог сказать ей, что она еще более сумасшедшая, чем он думал изначально, и он готов на все, лишь бы от нее сбежать.

Мысль о том, что это вполне возможно, просто давила ей на грудь.

Боже, она так устала от того, что ее отвергают. Она не могла допустить, чтобы это повторилось, особенно с Августом. Ее особенно ранило, что ее может отвергнуть такой неандерталец. То, что она сама дала ему в руки рычаг воздействия на себя, жгло ее, как клеймо на горле коровы.

– Забудь, – с трудом выдавила она пересохшими губами. – Я не хочу выходить замуж за человека, который не умеет воспользоваться хорошей возможностью.

Он расхохотался.

– Жениться на тебе – это, по-твоему, хорошая возможность?

Натали повернулась и зашагала прочь, не обращая внимания на камень в груди.

Не успела она сделать и трех шагов, как чья-то рука обвилась вокруг ее талии.

– Не злись, – сказал он в нескольких дюймах над ее головой. – Я всего лишь имел в виду, что ты сдерешь с меня шкуру заживо, пока я буду спать.

– Мы бы не спали вместе, дин-дон. Это было бы только номинально.

– В таком случае я не вижу в этом для себя никакого преимущества.

Натали подавила желание прижаться спиной к его груди. Он был таким теплым. А эта дурацкая татуированная рука, наверное, могла бы поднять фургон. Почему она не отстраняется? Она ведь может сделать это в любую секунду. Она бы отстранилась. Но просто смотреть в противоположную сторону было проще. Так она не могла видеть его презрения и недоверия.

– Август, позволь я тебе объясню. На нашем пути к успеху стоит один и тот же человек – Ингрэм Мейер. Специалист по кредитованию в банке, управляющий моими деньгами и один из многочисленных поклонников моего отца. Если я выйду замуж, он выпустит из своих лап мой стартовый капитал. Что касается тебя, женитьба и работа с Вос поможет тебе получить кредит для малого бизнеса. – Она рассеянно махнула рукой в сторону его виноградника. – Ты мог бы продолжать делать вино. Может быть, если я тебе помогу, люди даже смогут его пить. Разве ты не хочешь, чтобы винодельня пользовалась успехом?

– Хочу. – Из-за резких ноток в его голосе ее брови сошлись на переносице. – Я и хотел. Но я смирился с тем фактом, что это единственное, в чем я ужасен.

– Ты забываешь об элементарной человеческой гигиене.

– А как по мне, от меня не так уж плохо пахнет, – сказал он, уткнувшись ей в шею, его губы скользнули по чувствительному местечку у нее за ухом, теплое дыхание коснулось воротника ее рубашки… и эти руки. – Ты это знаешь. Потому что ты таешь на мне, как M&M на приборной панели разогретой машины.

Натали молниеносно высвободилась из его объятий, приказывая своей коже остыть. Не получилось. Его грудь поднимается и опускается быстрее обычного?

– Послушай, если ты хочешь покинуть город, я не собираюсь тебя останавливать.

На его щеке проступила морщинка.

– Ну, план был именно такой.

– Планы могут и измениться.

Он не нашелся, что ответить.

– Должно быть, тебе действительно позарез нужен этот трастовый фонд.

– Я хочу начать все сначала. – На мгновение она позволила себе стать уязвимой. Может быть, потому что она уже была на полпути к этому, сделав предложение Августу. Или, может быть, она уже стала уязвимой после того, как этим утром унизилась перед Коринн. Какой бы ни была причина, она высказалась напрямик. – Мне нужно начать все сначала. Я не могу просто оставаться здесь, живя в тени своей семьи. Моего брата. С таким же успехом я могла бы оставаться той семнадцатилетней неудачницей, которую все просто терпят. Мне лучше в другом месте. Здесь я – никто. Я могу быть кем-то, только когда я не здесь.

Сквозь прохладный ночной воздух она услышала, как он тяжело сглотнул.

Черт. Это уже слишком.

Она дала ему чертову уйму боеприпасов, а поскольку ему эта идея явно не пришлась по душе, ей нужно убраться, прежде чем он сможет ими воспользоваться.

– Удачи, Август, – сказала она, отступая, и в конце концов повернулась, ускоряя шаг. – А было бы забавно превратить твою жизнь в ад.

– Натали.

Она не остановилась. Ей не хотелось, чтобы именно этот мужчина так мягко ей отказал. Ее гордость была подорвана, но она еще держалась за ее остатки. Однако, быстро шагая по дорожке обратно к гостевому домику, она задавалась вопросом, как долго еще сможет держать себя в руках.