Он успел вовремя. «Рекламные красавицы» занимались десертом. Своим цветочным чудом Кирилл произвёл фурор. Даже повара вышли из кухни, и качая головами, щурили в восхищении свои и без того узкие японские глаза. Когда Кирилл поставил причудливо оплетенную живой лозой керамическую вазу с букетом на пол, возле столика, за которым сидели девушки, обе они захлопали в ладоши. К аплодисментам присоединился и весь персонал. Даже трое коротко стриженых парней, явно бандитского вида, сидящие за угловым столиком, похлопали в свои «деревянные» ладони. Их хлопки чем-то напоминали пистолетные выстрелы, но это было явным признанием исключительности букета и «крутости» Кирилла.

Васильковоглазая шатенка встала из-за стола и подала пожиравшему ее глазами Кириллу узкую, теплую ладонь. Тот поднес ее к губам, и щелкнув каблуками на манер русского офицера прошлого века, кинул голову на грудь в гордом поклоне:

Позвольте представиться! Гвардии разгильдяй первого телевизионного полка, Кирилл Забродин.

Ксения.

Она, принимая его игру, присела в реверансе.

А это моя кузина, мадмуазель Виктория.

Виктория, встав из-за стола, ограничилась книксеном. Второстепенная роль, отведенная ей Кириллом, ее явно не устраивала. Ксения, с сожалением оглядев букет, дотронулась до него, погладила глянцевитый лист и сказала со вздохом:

Как жалко, что мне нельзя его взять с собой! Я скоро должна ехать, а в машине он помнется, да и не выдержит дороги.

Как?! Вы смерти моей хотите?! Только что я был счастлив, видеть богиню моих грез! Только что я лобызал её ручку, достойную кисти Рафаэля! И вот! Уже всё должно закончиться?

Кирилл продолжал жить в роли, но сердце его и впрямь болезненно ёкнуло, когда Ксения сказала о скорой дороге. Воображение живо нарисовало ему властного и сурового мужа и целый укрепрайон непреодолимых обстоятельств.

Девушки переглянулись в немом, но очень выразительном диалоге. Кирилл его истолковал только на уровне ассоциаций, а означал он примерно следующее:

« – Ну, Викулечка, милая, ну можно мне с ним остаться? Ты

же не обидишься? Ну, разве я виновата, что он на меня

запал? Ну можно, а?! Парень он интересный и сразу вид-

но, что при бабках, и не жмот! Я завтра приеду, на поезде.

Ага, знаю я тебя! Опять попадешь в какую-нибудь историю! У нас показ послезавтра! Надо еще платья подгонять! Что я модельеру скажу? А о женихе своем ты подумала? У вас же свадьба через месяц!

Витя от меня никуда не денется. А на показе Светка меня заменит. У нас и фигуры и типаж одинаковые. Ну, Викуся, ну будь ты человеком!

Черт с тобой, Ксюха! Оставайся. Только сама потом выкручивайся! Я скажу, что ты заболела.

Спасибо тебе, огромное! Вичка, я тебя люблю!..»

Вслух девушки сказали:

Позвони мне, как доедешь. Мой экипаж поставь в каретный сарай.

Непременно, дорогая кузина! Надеюсь, господин гвардии разгильдяй будет и дальше столь же любезен и обеспечит твою безопасность и доставку домой?

Кирилл, в душе которого уже буйствовала неисчислимая соловьиная стая, и распускались благоуханные розы, был согласен сейчас на все, что угодно.

Вазу с цветами пока оставили в ресторане. На улице девушки еще о чем-то оживленно переговорили, и Вика, сев в автомобиль, мастерски вписалась в довольно оживленное уличное движение, на прощанье, продемонстрировав мелодичность звукового сигнала. Ксения, после отъезда подруги, сразу вздохнула свободнее, и грациозно впорхнув на переднее сиденье «Боливара», повернула к Кириллу лицо с азартно заблестевшими глазами:

Ну, чем ты еще меня удивишь?

Кирилл решил следовать ранее выбранной стратегии, раз она оказалась столь успешной, и тоже перешел на «ты»:

Я подарю тебе самое красивое дерево в лесу. Потом мы немного полетаем.

Видя, что девушка заинтригована, объяснил:

Я хочу поехать с тобой за город и распить бутылку настоящего «Клико», стоя на высоченной сопке, под огромным и прекрасным кедром. А потом мы возьмем воздушный шар и поднимемся в небо.

А потом?

Потом не существует. Есть только сейчас!

С этими словами Кирилл привлек ее к себе. Шумно задышав, Ксения ответила на поцелуй и вся затрепетала в его руках. Страсть захватила их обоих. Кириллу пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не овладеть ею прямо здесь, в машине, даже не выезжая с ресторанной стоянки. Это было бы слишком вульгарно. Эта девушка стоила большего.

Программа была выполнена даже не на сто, а на все триста процентов. Кирилл превзошел самого себя. Они заехали на автостоянку, где он поменял свой «Опель» на джип «Чероки», одолжив его под честное слово у приятеля. Потом они забрали с бывшей базы «ДОСААФ» настоящий, воздушный шар, который принадлежал телеканалу, на котором он работал. Шар был приобретен в период раскрутки канала, в рекламных целях. Плетеную гондолу они водрузили поверх крыши, на багажнике. «Клико» взяли у Кирилла дома, где он второй год хранил это превосходное «Шампанское», привезенное ему в качестве подарка из Парижа. Все это время Ксения смотрела на него с восхищением и периодически приставала с поцелуями и кое-чем покруче. Кирилл отбивался. Зато, уже в небе над тайгой, плывшей далеко внизу в горячем летнем мареве, он с такой страстью набросился на нее, что они едва не разломали гондолу.

Шар никуда не летел, а просто висел огромной разноцветной игрушкой в синем небе над тайгой, крепко принайтованный канатом к старому разлапистому кедру.

Налетавшись и налюбившись до головокружения от слабости, они заехали на турбазу и продолжили любовный марафон, сначала в сауне, а потом в номере. Утром, они проснулись, крепко обнявшись, с присохшими друг к другу, зацелованными до крови губами. Это было восхитительное, любовное безумие. Кирилл просто голову потерял. Утром, искупавшись голышом в реке, поражая окружающих своим аппетитом, они плотно позавтракали в ресторане, и оставив свернутый воздушный шар и гондолу в помещении склада турбазы, помчались на бешеной скорости в город. Со свистом пролетали мимо встречные машины. Остались оскорбительно незамеченными гаишники на блок-посту при въезде в город. Едва войдя в квартиру, они повалились прямо на ковер в зале, и лихорадочно срывая одежду, пили друг друга снова и снова, сплетаясь на полу, как змеи и крича, как обезьяны в джунглях.

Наконец, силы оставили их и они уснули.

Проснулся Кирилл один. Всё еще не веря своим глазам, он метнулся в ванную, в кухню. Но тщетно. Ксении не было. Она не оставила даже записки. Собственная квартира показалась ему отвратительно неуютной, какой-то грязной и пошлой. Не одеваясь, он бродил по ней, еще не веря, что все кончилось. Кончилось, едва начавшись. На мгновение вспыхнула надежда, что еще можно догнать Ксению, удержать ее. Но «опыт, сын ошибок трудных» подсказал ему, что ее уже нет в городе. Расстроенный, почти до слез, он заставил себя пойти в ванную. Стоя под ледяными струями, постепенно приходил в себя. Одевшись, вышел из дома. Уже вечерело.

Сев в джип, он бездумно повел его по дороге, сам не заметив, когда и как выехал на загородную трассу. Память вела его назад, во вчерашний день, а разум подсказывал, что «машины времени не получится, даже если он воссоздаст вчерашний день в мельчайших подробностях».

Отчаянно грустя, он просидел до четырех утра в баре той же турбазы, потягивая коньяк и не обращая внимания на окружающих. Бармен, мужчина лет сорока, с грустными еврейскими глазами, как видно один понимал, что он чувствует, запомнив его еще с прошлого посещения. Он молча подливал ему коньяк, каждый раз, как тот заканчивался и не лез с разговорами. Устав от своего молчания, и от коньяка, он вышел на улицу и постоял некоторое время во дворе, делая дыхательные упражнения. В голове немного прояснилось. Его потянуло в тайгу. Он долго шел, не разбирая дороги. Потом побежал. Запалено дыша, забирался на высоченные сопки, сбегал с них, рискуя в темноте свернуть себе шею или выколоть глаза. Однако судьба хранила его, подготавливая к другим, более тяжким испытаниям.

Устав до полного, отупляющего все чувства, состояния, Кирилл забрался под поваленную буреломом огромную лиственницу, лёг на сухие ветки и провалился в глубокий, без сновидений, сон.

ГЛАВА ПЯТАЯ

«Беда не приходит одна».

Житейская мудрость.

На душе у Юрия Андреевича Темнова, следователя по особо важным делам было погано. Это чувство не покидало его который день. С того момента, когда ему поручили вести дело об убийстве депутата Сержантова, Юрию Андреевичу стало погано вдвойне. От дела несло такой гнильцой, что тошно стало не только ему. Задерганный до состояния бешенства, старший оперуполномоченный Грошев из второго, «убойного отдела» УУР, тридцатилетний крепыш с фигурой тяжелоатлета и взглядом снайпера, вместе с ним не спал уже вторые сутки. Это бы еще ничего, доводилось и по трое суток быть на ногах, но очень доставали директивы вышестоящего начальства, постоянные понукания и упреки в плохой работе и недостатке служебного рвения. Вышестоящих гнобили из Москвы. Они подгоняли прокуратуру. Прокуратура давила на Темнова, а он в свою очередь вынужден был давить на оперов. Те, взмыленные, как кони на учениях, носились по городу и окрестностям, отрабатывая версии следствия, отлавливая и допрашивая возможных свидетелей и подозреваемых. К исходу вторых суток круг подозреваемых не только не уменьшился, а напротив, значительно увеличился. Желающих видеть славного депутата в гробу и в белых тапочках нашлось немало. И у многих из них были на то весьма серьезные основания. Узнавая с каждым допросом свидетеля или подозреваемого новые подробности о прижизненных деяниях покойного, опера только матерились и курили чаще, чем обычно. Темнов почти не выходил из кабинета, непрерывно изучая материалы допросов и устные отчеты оперов, успевая еще отвечать на непрерывные звонки сверху и от «голосов общественности», неизвестно от кого узнавших номера его служебного телефона и даже сотового. Страшно хотелось спать, а от кофе уже подташнивало. На вопросы начальства, он сдержанно отвечал, что работа ведется и уже есть результаты, а «голоса общественности», требовавшие немедленно «найти и обезвредить», просто посылал куда подальше, а потом и вовсе отключил сотовый.

Наконец, чаша весов одного из подозреваемых, который, кстати, накануне убийства исчез из города и до сих пор не был найден, перетянула все остальные. Да и сам покойник, некоторое время назад всерьез опасался его и многим своим знакомым говорил, что Кирилл Забродин, а это был именно он, хочет его убить. Свидетели утверждали, что они были дружны, а год назад стали вести себя как кошка с собакой. Не то, чтобы они ругались, но отчуждение и даже враждебность в их отношениях не остались незамеченными почти всеми, кто их знал. Один из свидетелей утверждал, что Сержантов соблазнил женщину Забродина, а добившись от нее взаимности, не стал хранить это в тайне, даже напротив, всем об этом хвастался.

Имели место и финансовые претензии Забродина. Пять лет назад, они на пару организовали один бизнес, договорившись делить доходы от него поровну. Забродин настолько доверял партнеру, что не оформил документы на себя, как учредителя. А когда бизнес стал приносить хороший доход, Сержантов, пользуясь его доверием, тратил большую часть денег на себя, а потом и вовсе продал предприятие стороннему лицу, забрав все деньги от продажи себе лично, и позднее, проиграл большую их часть в казино, а остальные, спустил на девочек и иные свои развлечения.

Так что Кирилл Забродин становился подозреваемым номер один.

А кроме того, он был известен своими экстравагантными выходками и загадочным исчезновением в начале девяностых на целых два года. Причем никто не мог в точности сказать, где он был и чем занимался все это время. А слухи ходили один другого чуднее. Поэтому, вполне могло статься, что это он укокошил бывшего приятеля и партнера по бизнесу, всадив ему в череп горсть человеческих зубов и вкладывая в этот акт, только ему одному понятный смысл. Забродина надо было срочно брать. Только вот, где его теперь искать? Опера с ног сбились, рыская по его следам. Причем картина вырисовывалась следующая. Накануне убийства, он заканчивает работу в три часа дня, и, сдав готовую передачу выпускающему режиссеру, отбывает на своей машине 1991 года выпуска марки «Опель Вектра» в неизвестном направлении. Своими планами на вечер и последующие дни он ни с кем не делился. Спустя полчаса его видят очень воодушевленным в цветочном салоне «Мальвина», где он шокирует посетителей и персонал салона и своим заказом и своим поведением. Причем, все свидетели утверждают, что он был радостно возбужден, именно радостно, а не как-либо еще. Сыграть такое состояние, чтобы поверили абсолютно все, практически невозможно. Было бы странно так радоваться, замышляя на этот вечер убийство. Хотя, кто его знает! «Чужая душа – потемки», как говорится.

Далее его видят с огромным букетом в недавно открытом и очень стильном ресторане «Ниигата», откуда он уходит уже без букета, но в сопровождении двух очень красивых девушек, ранее здесь не бывавших. По описанию никто из свидетелей их не узнал. Судя по всему – девушки из другого города. От ресторана одна из них уезжает на серебристо-синем «Рено Меган» с иногородними номерами, хотя приехали девушки вместе, и за рулем была вторая из них, голубоглазая шатенка. Шатенка почему-то рассталась с подругой и уехала с Забродиным на его автомобиле. Далее их видят уже на красном джипе марки «Чероки» на летном поле «ДОСААФ», где они забрали воздушный шар с гондолой и два газовых баллона к нему. Видели приметный автомобиль с гондолой на багажнике на выезде из города. Это отметили сотрудники ГАИ на блок-посту. Они же отметили проезд «Чероки» обратно, утром следующего дня, когда Сержантов уже был убит и его «потрошили» судмедэксперты. Красный «Чероки» пронесся мимо поста ГАИ на огромной скорости, и на приказ сотрудника остановиться никак не отреагировал, даже не сбавил скорость. Разглядеть, кто был в этот момент за рулем было практически невозможно. Об этом есть соответствующая запись в дежурном журнале. Если убийца – Забродин, то он ведет себя глупо. Он не появляется на работе, чтобы вместе с коллегами как-то отреагировать на убийство директора. Все средства массовой информации, кто из корпоративных побуждений, а кто и вполне искренне, очень остро отреагировали на событие и выпустили экстренные сообщения.

Утром следующего дня его видят с той же красивой шатенкой около дома. К вечеру, он выскакивает из своей квартиры уже один и мчится на большой скорости за город, где исчезает в неизвестном направлении. Всё это выглядит, по меньшей мере, странно и требует выяснения. Но для этого нужен сам фигурант.

Темнов с отвращением пригубил давно уже остывший кофе и откинувшись в кресле, закрыл глаза, пытаясь представить себе что делает сейчас этот загадочный Кирилл Забродин. Несколько раз он видел его по телевизору, а пару раз встречал в парке на беговой дорожке, где тот тренировался. Юрий Андреевич еще тогда обратил внимание на этого стремительного в движении подтянутого мужчину, который время от времени делал какие-то странные упражнения или подолгу сидел в траве, весь диковинно перекрученный в йоговской асане.

Однако, как он не пытался проникнуть мыслью сквозь пространство и добраться до предполагаемого места нахождения Забродина, у него ничего не получалось. Все крутились в памяти какие-то дебильные картинки из американских мультиков, и он, забыв, что находится в кабинете не один, нервно хохотнул. Старший опер Грошев посмотрел на Темнова с удивлением и почти до фильтра затянулся сигаретой. Темнов открыл глаза, и некоторое время смотрел на опера непонимающим взглядом. Через минуту взор его прояснился, и он, поставив на стол пустую чашку, выругался:

Вот б…, всякая чушь уже в голову лезет! Где же он может быть, а? Грошев?

Опер сдвинул к поломанной переносице кустистые черные брови и с ненавистью задавил окурок в переполненной пепельнице, так, что часть их высыпалась на стол.

Юрий Андреевич! Где мы только этого придурка не искали! Странный он какой-то, до безобразия! Никакой логики в поступках! Чтобы его просчитать, самому надо таким же психом стать!

Вот именно, Грошев! Вот именно! – воодушевился Темнов, – чтобы найти человека, надо попытаться влезть в его шкуру, понять, что им движет?

Да я пытался…

Пытался он! Ну, вот куда бы ты поехал с красивой девушкой?

Ясен перец – в какое-нибудь злачное место, где можно выпить, закусить и … ну, и все такое. Да мы их прочесали все уже на три раза! Нигде его не видели! Даже катраны на уши поставили, хотя он, говорят – не игрок.

Все такое, говоришь? Все такое, все такое… – Темнов, как заведенный повторял фразу и вдруг стукнул по столу кулаком, так что пепельница подпрыгнула, и окурки разлетелись во все стороны, – Понял я, где он! Недавно новую турбазу Корочников открыл, на Уссури! Не там, где переправа старая и пляж, а намного дальше! Не доезжая заставы пограничной! Она вообще в стороне от трассы. Он даже не рекламировал ее еще! Поэтому про нее мало кто знает! А Забродин же – телевизионщик! Они про такие вещи раньше всех узнают! Давай, бери пару бойцов и дуй туда! Э, черт! Да я сам с тобой поеду!

Темнов открыл сейф и взяв оттуда табельный «макаров», стал убирать со стола разбросанные бумаги, часть их уронил на пол. Плюнул со зла, и запихнув их ногой под стол, решительно вышел из кабинета. Грошев еле успел выскочить следом, чтобы не быть закрытым в кабинете на ключ. Темнов смотрел в одну точку, весь сосредоточенный на своих мыслях. Казалось, что он не в себе. Новая служебная «Волга» с синими мигалками на крыше, быстро домчала до турбазы возбужденных оперативников со следователем – «важняком» во главе. По дороге, опера, вспоминая рассказы свидетелей, сами накручивали себя. Они вспомнили, что фигурант владеет какими-то страшными приемами борьбы, что он отлично стреляет и вполне возможно – имеет при себе оружие. Они, по несколько раз, проверили свои «макаровы» и подтянули бронежилеты, а Грошев нервно поглаживал лежащий у него на коленях короткоствольный автомат.

Но на турбазе их ждало разочарование. Забродин накачивался коньяком до четырех утра, а потом вышел на улицу и исчез. Все его вещи остались в номере, а красный «Чероки» стоял себе на стоянке. Только вот самого виновника всей суеты нигде не было, и никто его не видел. Похоже, что кто-то или что-то так напугало подозреваемого, что он в панике бежал с турбазы, даже не подумав воспользоваться машиной. Разгоряченные, как охотничьи собаки, опера рыскали по всем помещениям, вызывая недовольство немногих постояльцев турбазы, оторвав нескольких из них от увлекательных упражнений в постели. Психовал и управляющий, невысокий, весь какой-то лоснящийся, лысый коротышка с огромными и безвкусными перстнями на пальцах. Он брызгал слюной на и без того злых оперов, и все грозил громкими именами местных властных и блатных авторитетов. В конце-концов, разозлился и Темнов, и сунув коротышке прямо в блестящую от пота и кожного жира физиономию свое удостоверение, заставил его заткнуться и выполнять все их распоряжения, если он только не хочет, чтобы на месте его заведения снова не образовался пустырь. Коротышка еще немного поворчал, и «стреляя» в оперов злобными взглядами, стал содействовать следствию. Однако, ничего обнадеживающего они не обнаружили. Темнов вызвал из города сотрудников со специально обученными собаками и связался с начальником погранзаставы. Бравый, усатый майор через полчаса прикатил сам с десятком бойцов и собаками, надолго опередив городских следопытов. Решили начать поиск немедленно. Собаки быстро взяли след, и погранцы, вслед за натянувшими поводки и повизгивающими от возбуждения овчарками, азартно сыпанули в тайгу.