Глава 1. Наказание

Папа чинно вышагивал по комнате, пытаясь делать вид, что он серьёзный и грозный политик. При этом у него был такой суровый вид, что я не могла не улыбаться. Меня всегда пробивало на смех, когда он злился. Почему? Даже не знаю. Наверное, я просто прекрасно осознавала, что он – такая важная птица очень высокого полёта, – и бесится из-за поделок какой-то девчонки.

Иногда мне начинало казаться, что если бы он мог, то давно бы от меня избавился. Но, к моему счастью, для подобных деяний папа был слишком публичной личностью. Всё же, как ни крути, а я его родная дочь, и об этом известно всем на просторах нашего необъятного Межпланетного Союза Человеческих Рас.

За этот вечер я выслушала о себе, своём характере и наплевательском отношении к жизни столько, что хватило бы на целый цикл программ по головизору. Сейчас же папа просто уже выдохся, а может окончательно уверился в том, что в его нотациях нет никакого смысла. Да и, в конце концов, что я такого сделала? Ну, взяла его эрши покататься, ну выпила немного лишнего, ну решила парня прокатить… Кто ж виноват, что этот олух попробует пристать ко мне прямо в полёте? Поцеловать ему, видите ли, меня захотелось. Вот сам и виноват, что мы влетели в зарядную станцию. Так уж получилось, что на навязчивое мужское внимание я всегда реагирую одинаково – неожиданным пробуждением дара.

Вот парень и получил по заслугам. Так ему, козлу, и надо. Только его в итоге просто домой доставили – а мне теперь выслушивай по десятому кругу всю порцию отцовских претензий. Это хорошо мачеха к нему ещё не присоединилась…

Но тут ведущие в гостиную двери растаяли, пропуская внутрь худощавую черноволосую леди – супругу моего дражайшего папеньки. Я же только окинула её хмурым взглядом и демонстративно вздохнула, готовясь выслушивать очередную порцию отборной светской брани.

Что? Вы не знаете выражения «светская брань»?

О! Это нечто! Этакое жуткое явление, когда вас мешают с грязью, не используя ни единого матерного слова. Речь такая гладкая, красивая, а ты всё равно чувствуешь, что тебя облили помоями, да ещё и ведро из-под них на голову надели. Непередаваемые ощущения.

Кстати, вот этой даме убить меня не позволяло исключительно воспитание – ибо леди не должны никого лишать жизни. Хотя, не сомневаюсь, будь она чуть менее повёрнутой на своих правилах этикета, и я бы до своих двадцати лет не дожила.

– Лора, ты зря пришла, – папа всё же попытался предотвратить новый виток скандала.

Кажется, собственные нравоучения его утомили. Он посмотрел на жену со всей строгостью, на которую был способен, но та уже привычно проигнорировала его намёки. Да моя мачеха не хуже нас всех знала, что ничего мне папа не сделает, а все его слова я благополучно пропущу мимо ушей. Потому и лезла, куда не просят. Считала, что без неё мы никак не справимся.

– Нет, Грегор, – ответила леди Лора, недовольно поведя худым угловатым плечом. – С этой невоспитанной особой, чей моральный облик падает наимрачнейшей тенью на нашу семью, давно нужно что-то делать. И мы с тобой прекрасно знаем, что любые нравоучительные беседы – лишь лёгкий ветер для её испорченного слуха.

Они оба повернулись ко мне, и я только хмыкнула, влезая в белоснежное кресло, – мачехино любимое – с ногами. Она, видя это, так оторопела, что я рассмеялась. Её нижняя губа задрожала, будто женщина едва сдерживала себя в руках, а идеальная осанка стал ещё ровнее – словно от напряжения у леди Лоры в позвоночнике активировался штырь. Пусть спасибо скажет, что я кеды сняла, а то пришёл бы однозначный конец её безупречной арисонской обивке, которая стоила, как половина моего гардероба.

– Ада, – начал папа, видимо собираясь меня попросить сесть нормально. Но совершил грубую стратегическую ошибку.

– Ты же знаешь, что я терпеть не могу, когда меня так называют, – прошипела я и просто улеглась в кресле, свесив ноги через широкий мягкий подлокотник.

– Аделия, – всё-таки взяла себя в руки мачеха, но говорила громко и явно злилась. – Немедленно сядь ровно! Что ты себе позволяешь?

– Мама, не стоит так нервничать, а то ваше старое сердце может и не выдержать. Придётся папеньке раскошеливаться на имплант или пересадку. Хотя… – я на мгновение замолчала, изобразив задумчивость. – Может, это и к лучшему. Вдруг новое сердце сделает вас больше похожей на женщину, чем на чопорную престарелую куклу.

– Да как ты смеешь?! – выкрикнула женщина, со злостью сжимая побелевшие кулаки.

Даже не знаю, что взбесило леди Лору больше: мои слова про возраст, или то, что я назвала её «мама»?

– Аделия, немедленно извинись! – грозно потребовал отец.

– За что? – возмутилась я. – За то, что беспокоюсь о здоровье мамочки?

– Я тебе не мать! – рявкнула женщина и перевела грозный взгляд на отца. – Грегор! Я требую, чтобы ты, наконец, нашёл способ исключить из жизни нашего благовоспитанного семейства, столь неприятную особу!

Ну да, конечно. Пусть попробует. А я посмотрю, как это у него получится.

Раньше, пока я училась в пансионе и приезжала домой только на каникулы, мы не настолько часто встречались с леди Лорой. И вот уже год после окончания я жила с родственниками… и как оказалось, безгранично терпеть моё присутствие «мамочка» совершенно не готова.

– Лора, несмотря ни на что, Аделия – моя родная дочь, – неожиданно вступился за меня папа. – Она – часть нашей семьи, и мы должны помочь ей.

– Прости за правду, Грегор, но твоя дочь не испытывает к тебе ни толики должного уважения, – снисходительным тоном заявила его супруга. – И если ты не примешь меры, то их приму я.

Мне стало даже интересно, что она там придумала на этот раз. По части попыток сделать из меня приличную девушку эта леди уже стала настоящим рекордсменом. У неё было великое множество идей по моему перевоспитанию, правда пока ни одна успехом не увенчалась. Помню сразу после моего выпуска из пансиона, она втайне от отца отправила меня без денег, с одной только сумкой на Харуту – считай, на другой конец галактики. Там жила её давняя то ли подруга, то ли должница, вот к ней меня и поселили. Правда через неделю я вернулась: с деньгами, новыми знакомыми и растущей популярностью. А ведь всего лишь дала интервью одному каналу Сети, в котором рассказала о своих тяжёлых отношениях в семье и дикой жадности моей злобной коварной мачехи, которая мечтает сжить несчастную деточку со свету.

После этого леди Лора меня долго стороной обходила. Это ж такой позор! Ужас просто. Но так и не оставила навязчивую идею от меня избавиться. В нашей семье я была для мачехи кем-то вроде грязного пятна на белоснежной скатерти. И это её несказанно раздражало.

– Лора, прости, но мы связаны по рукам и ногам, – тяжело вздохнул отец. – Ты же знаешь. Если пострадает Аделия – пострадаем мы все. Моя карьера, твой образ в обществе. Марк, Лизетта.

Да, в этом он был прав. Для всех в Союзе я была в первую очередь дочерью председателя Совета – первого человека во всём правлении объединения планет. И пока я просто чудила – никто особенно не обращал на это внимание. Но если папенька вздумает меня серьёзно наказать: посадит в тюрьму, отправит на принудительное психиатрическое лечение, сошлёт в другую галактику, или что-то ещё – это отразится в первую очередь на нём, на его репутации. Да даже если я попаду в аварию со смертельным исходом, или сама сигану с двухсотого этажа – виноват всё равно будет папа. Всегда. Потому политики такого уровня старались не афишировать подробности жизни своей семьи. В моём случае так не получилось. К счастью.

– Я решила подключить к решению вопроса с Аделией отличного специалиста. Это лучший психолог Союза. У него обширный опыт, и он милостиво согласился заняться нашей… проблемой, – деловито начала моя мачеха. – Уважаемый профессор предложил прекрасный вариант. Сказал, что твоя дочь станет гораздо спокойнее, осмотрительнее, ответственнее, если забеременеет и родит ребёнка. В принципе, провернуть такое несложно. Список потенциальных женихов я уже подготовила. Кое с кем даже успела побеседовать. Знаешь, – она повернулась к супругу, который теперь слушал её с откровенно заинтересованным видом. – Как ни удивительно, но многие готовы даже взять Аделию в жёны, только бы получить возможность войти в нашу семью.

– Я против, – бросила я равнодушным тоном.

– А вот это как раз таки не проблема, – ядовито парировала мачеха. – Церемония простая, и главное в ней согласие жениха. Потом брачная ночь, которая при наличии правильных препаратов пройдёт прекрасно. И если забеременеть с первого раза не получится, всегда можно повторить. Потом мы просто отправим тебя с мужем куда-нибудь…

– А хорошая мысль, – неожиданно для меня заявил папа. – И ответственность с меня будет частично снята. А эта головная боль перейдёт к другому мученику.

– Нет! – рявкнула я, всё больше раздражаясь. – Хотите ещё одно интервью? Чистосердечное, о том, как меня ненавидит собственная мачеха, а родной отец готов вручить кому угодно, лишь бы избавиться от такой дочери?

– С этим я разберусь, – спокойно отмахнулся папа. – И даже знаю, кому мы тебя отдадим. Сеймуру Гралду. Он давно мечтал со мной породниться.

Я мигом вспомнила этого мужчину: высокий, широкий в плечах, крупный, с густой чёрной бородой, которую вообще в Союзе никто кроме него не отпускал. Жуткий тип, да ещё и старше чем я в два раза. И вот в том, что он придумает, как меня усмирить я не сомневалась. Например, кулаком по лицу. Такой ведь и на насилие пойдёт, и наркотиками не погнушается. Но хуже всего то, что этот субъект входил в десятку самых завидных холостяков Союза, а значит СМИ мне не помогут. Даже если я буду плакаться, что он меня избивает, этот изворотливый тип всегда сможет обаятельно улыбнуться на камеру и заявить, что я просто хочу его наказать скандалом. И что самое гадкое – ему поверят.

Видимо от перспективы такого замужества меня знатно перекосило, потому что леди Лора ехидно улыбнулась, а отец вдруг развернулся и направился к выходу из гостиной. И выглядел таким довольным, что мне стало страшно.

– Папа! – крикнула я, быстро спрыгивая с кресла. – Подожди. Я против! Ты не можешь так со мной поступить!

– Почему же не могу? – спокойно спросил он, даже не думая останавливаться. Кажется, ему нравилось, что я испуганно семенила следом. – Ты – моя дочь, а Гралд – прекрасная партия. Ты будешь замужем за перспективным политиком, он всем тебя обеспечит. А главное, он во всех интервью говорил, что мечтает о семерых детях, то есть тебе будет, чем заняться в ближайшие годы. А там… может, поумнеешь.

– Папа, да как ты можешь?! Хочешь превратить меня в завод по производству детей?!

Он не ответил, продолжая идти по коридору по направлению к своему кабинету. А я даже не думала отставать.

– И как мне раньше в голову не пришло просто сплавить тебя замуж? – улыбнулся он.

– Мне же только две недели назад двадцать исполнилось! – причитала я, продолжая идти за ним. – Я пожить хочу!

– Замужем поживёшь.

– Папа!

У самой двери кабинета он остановился и, обернувшись, посмотрел на меня с сочувствием.

– Да ладно тебе, Аделия. Не расстраивайся. Уверен, ты сможешь уговорить Сеймура после первых троих детей сделать перерыв хотя бы на год. А потом с новыми силами…

– Папа! – выкрикнула я. – Ты не посмеешь!

– Разговор окончен. Иди в свою комнату. Её тебе покидать запрещено.

***

Взаперти меня продержали почти двое суток. И за это время я успела поднять самую настоящую панику. Дала два интервью своему любимому каналу Сети, который принадлежал моим подругам. Рассказала о планах родителя, даже всплакнула на камеру, чтобы зрители точно прониклись. Да только эффекта это не дало. По большей части в комментариях зрители меня называли капризной избалованной дурочкой, которая имеет глупость воротить нос от «такого шикарного мужчины». Я же только кривилась и ничего приятного в образе Гралда не находила. А от одной мысли, что он подойдёт слишком близко, мне и вовсе становилось дурно. Даже тошнота накатывала.

В итоге, когда ко мне в комнату ближе к вечеру второго дня заглянул отец, я накрутила себя так, что была готова покаяться во всех грехах и пообещать быть самой лучшей и спокойной дочерью, лишь бы только не отдавал меня замуж. Да что говорить, если я даже морально подготовилась к тому, чтобы упасть на колени и молить его о прощении! Но папа не дал мне и слова сказать.

– Сеймур согласен, – ошарашил меня родитель, даже не поздоровавшись. – Свадьба завтра вечером.

И он уже развернулся, чтобы уйти, но я рванула за ним и крепко вцепилась в рукав его пиджака.

– Папочка, – проговорила, всхлипнув. – Проси, что хочешь. Ставь какие угодно условия, но не отдавай меня ему! Пожалуйста…

– Даже так? – с лёгкой ухмылкой бросил отец. Он развернулся ко мне, обнял за плечи и отрицательно покачал головой. – Поздно, Аделия. Договор заключён. Можно сказать, что ты уже почти замужем.

– Пап…

– И в этом договоре прописано, что ты обязуешься сделать всё возможное, чтобы за ближайшие десять лет произвести на свет не менее семи наследников.

– Пап… – вот теперь я расплакалась по-настоящему. Даже разыгрывать слёзы не пришлось.

Увы, это был последний вариант хоть как-то разжалобить отца. Как ни удивительно, но папа ведь на самом деле меня любил. Я верила в это. Да, изводила и его самого, и его супругу, и брата с сестрой. Но в глубине души знала, что ничего мне не грозит – папочка не допустит, чтобы со мной что-то случилось. И вот результат – он сам решил испоганить мою жизнь.

И не сбежишь ведь – найдут и вернут. Даже если новые документы сделаю – мою физиономию в Союзе каждая собака знает. И не пустят меня ни в один шаттл без позволения супруга, а мой статус будет отображён на чипе.

Как ни крутись – везде засада. А значит, нужно любым способом отвоевать себе хотя бы часть свободы.

– Аделия, – вздохнув, проговорил папа. – Ты же сама гробишь свою жизнь. Уверен, брак пойдёт тебе на пользу. Хотя бы смысл в твоём существовании появится.

– Давай я найду другой смысл? – предложила, зацепившись за его фразу.

– И какой же? – тяжело вздохнул отец, нервно проведя рукой по своим коротким тёмным с проседью волосам.

– Да любой! – выпалила, всхлипнув. – Буду символы планет Союза крестиком вышивать.

– Это можно делать, даже будучи беременной… – начал папа, но я снова его оборвала.

– А что нельзя делать будучи беременной? Давай подумаем. Работать? – предложила с надеждой.

– Кем, Делли? – спросил он. – У тебя только базовое образование, и то законченное кое-как. Дар свой ты так и не освоила…

– Точно! – выкрикнула я, едва не подпрыгнув на месте. – Дар! Папа. Я хочу учиться! Буду осваивать дар. Он-то у меня впечатляющий. Приложу все усилия.

– Дочь, ну мы ведь это уже проходили, – устало вздохнул папа. – Ты не в состоянии контролировать собственную внутреннюю энергию.

– Я научусь! Что угодно, только не замуж!

Отец одарил меня долгим задумчивым взглядом. Потом прошёл вглубь комнаты и присел в кресло.

Когда папа прикрыл глаза, привычно коснувшись своего виска, я поняла, что он с кем-то связывается по галути через мысленное управление. Вообще не было никакой необходимости прикасаться к месту вживления чипа, но у папы имелась вот такая странная привычка. Именно по ней я всегда понимала, что пора заткнуться, ибо меня всё равно не услышат.

Прошло не меньше десяти минут, когда он снова посмотрел на меня. Теперь в его взгляде отражалось странное сомнение, которое почему-то показалось мне хорошим знаком.

– Даркар. Белый университет. Кафедра прикладного телекинеза. Срок обучения – пять лет. Не освоишь дар – вылетишь после первых же экзаменов. Вот тогда…

– Знаю. Не напоминай. Я готова отправиться хоть сейчас. Сию минуту.

–Давай, – кивнул отец. – У тебя час на сборы. Потому что по истечении этого времени я могу передумать.

– Нет. Нет, – выпалила, отходя к шкафу. – Ты разве не видишь? Я же уже почти готова.