– Так, может, мой коттедж быстро отремонтируем? – предложила Рута. – Он небольшой, но двум холостякам вполне подойдет.

– Лукаш? – переспросил Арон.

– Это мой брат, мы встретились с ним в Нордмане. И я позвала его в Куштейн. Тогда мы ещё не знали, что ждет нас впереди. И я посчитала, что…

– Не объясняй, – попросил мой муж. – Я просто не сразу вспомнил о твоих братьях.

– Он служил, знает, как обращаться с огнестрельным оружием. Поэтому сможет защитить нас в случае беспорядков, – всё-таки пояснила я. Не хотела, чтобы при их встрече что-то пошло не так. – Но он потерял руку в одной из последних стычек. А его друг, Милош, утратил возможность ходить. – Арон чуть приподнял брови, я же перевела взгляд на Руту. – Думаю, твой дом им идеально подойдет, но там же всё выгорело. Нужны обои, штукатурка, известка…

– Всё есть, – это уже Гаврис вмешался. – Я всё заказал, когда пан капитан просил составить список всего необходимого. Завтра мы закончим с мелким ремонтом коттеджей на соседней улице, и можно будет заняться домом Руты.

– Так это замечательно, – я, наконец, смогла искренне улыбнуться. – Только нужно будет ещё пандус установить для Милоша.

– Пандус? – переспросил Гаврис. И я поняла, что произнесла это слово на русском языке.

– Покатый спуск, – тут же поправилась я. – Чтобы он сам смог подниматься и спускаться на коляске.

Я заметила, что дети начали откровенно скучать, поэтому предложила им поиграть с котятами. Иво с девочками тут же выскользнули из-за стола. Видар же демонстративно остался с нами. И пока мы с Рутой убирали со стола лишнюю посуду, мужчины обсуждали предстоящий ремонт.

Дети немного заигрались с котятами, отчего я запнулась об одного из них, гоняющегося за бантиком. Потеряла равновесие и чуть не упала. Но Арон молниеносным движением подхватил меня и прижал к себе.

– Спасибо, – выдохнула я куда-то ему в шею. И тут же отступила на шаг назад.

– Так, ребятня, умываться и по койкам, – распорядился Арон, глянув на них строго. И дети сразу признали его авторитет, то есть без капризов отправились наверх.

Я задержалась на кухне, помогая Руте с посудой. А когда поднялась в спальню, увидела расстроенную Софи в ночной сорочке.

– Нет, малышка, ты будешь спать в детской, – мягко произнес Арон. – Завтра я что-нибудь придумаю с кроватями, а сегодня вам с Иветтой придется потесниться.

Софи заметила меня и решила привлечь на свою сторону.

– Мам, – капризно начала она. – Тут же места всем хватит. Почему я не могу с вами спать?

Я даже растерялась от такого вопроса. Так-то я тоже была за вариант совместной ночевки. Ведь Арон тогда точно не будет распускать руки. И его это не устраивало по вполне понятным причинам.

– Так положено, Софи, – произнесла я с улыбкой, не в силах сейчас подобрать нужные слова. Девочка надулась, и я тяжело вздохнула. К такому жизнь меня не подготовила.

– Мама и папа должны спать вдвоем в кровати, – Арон, видимо, догадался о моих затруднениях. – Так что, моя маленькая принцесса, бегом в кроватку. Я сейчас приду к вам и сказку почитаю.

– Прости, – шепнула я Арону, когда малышка скрылась в детской. – Софи просто привыкла спать со мной.

Мужчина кивнул и, захватив с полки книжку со сказками, уточнил, где мы остановились.

– Я могу сама им почитать…

– Думаешь, я не справлюсь? – насмешливо уточнил Арон. – Отдохни пока, прими ванну.

– А ты сними китель, чтобы Иветту не пугать, – попросила я и мужчина послушался.

В ванной не стала сильно задерживаться, понимая, что разговор нам с Ароном предстоит сложный. Но когда я вернулась, мужчина все ещё был в детской. Заглянув к ним, обнаружила, что Арон подзавис, любуясь спящей дочерью. И новая мысль пронзила меня: а если он решит, что я опасна для Софи? Если он узнает (или догадается), что я – не Аннели, не подумает ли случайно, что я как-то выгнала его любимую из этого тела. Вдруг примет меня за какую-нибудь опасную нежить? И попробует изгнать или упокоить?

Арон, наконец, заметил меня и поднялся с кровати. Я первой вернулась в нашу спальню, запахнув шлафрок поплотнее. Впрочем, это я зря повернулась к нему спиной. Мужчина догнал меня в два шага и, заключив в объятия, притянул к себе. Негромко хлопнула дверь в детскую, и его руки скользнули к поясу, желая развязать его. В то время как губы начали исследовать шею.

– Постой, Арон, – шепотом попросила я, пытаясь высвободиться из слишком тесных объятий. – Подожди, – я все же обернулась и заглянула в синие глаза. – Сначала я должна рассказать тебе о… о концлагере…

– Это обождет, – хрипло возразил Арон и попытался поцеловать меня.

– Нет, – твердо возразила я и, выскользнув из кольца мужских рук, поспешно отступила к столу. – Только прошу не перебивай меня, мне и без того будет сложно.

Арон сделал какой-то сложный жест рукой.

– Я повесил глушилку, чтобы наш разговор никому не мешал, – пояснил мужчина в ответ на мой взгляд. Отодвинув стул, я села на него и снова посмотрела на Арона.

– Что ты знаешь о дигонском концлагере? – я решила начать рассказ с этого вопроса.

– Немногое, там добывали серу для пороха, – Арон отошел к окну, не отрывая от меня взгляда. Наверное, он заметил, что я стараюсь держаться обособлено, и не стал противиться этому.

– Именно так и было, – пробормотала я, все ещё пытаясь собрать разбегающиеся мысли в кучу. – Не буду рассказывать, как нас гнали в концлагерь. Не все пережили этот переход. Но ещё в пути гильгенцы… начали намекать девушкам, как можно облегчить свою участь. В лагере нам повезло, старший офицер нашего сектора запретил солдатам распускать руки. На этом везение закончилось. Из-за Софи мне назначили полуторную норму добычи серной руды, которую я не смогла выполнять. Да и, как оказалось, газы в карьере были ядовитые, поэтому я решила не рисковать нашей девочкой. Оставляла её в бараке под присмотром дежурных. И вскоре они начали просить плату за пригляд, – я заставила себя посмотреть на мужа, чтобы не пропустить ни одной его эмоции.

И продолжила рассказывать о валюте в этом странном мирке концлагеря – кусочках хлеба. Поведала и о нашем с Софи урезанном пайке, которого никак не хватало на нормальное существование. Не стала скрывать и о советах подруг по несчастью, когда они увеличили плату за присмотр. Даже об отравлении гнилыми овощами я рассказала. И с каждым моим словом Арон мрачнел всё больше. Наверное, он догадывался, куда я веду, но не перебивал меня.

– Я не хотела этого, – произнесла я и глубоко вздохнула, как перед прыжком в море. – Но смотреть, как Софи умирает от голода, я не могла. Поэтому следующим вечером после того отравления я пошла к старшему офицеру нашего сектора, Баргу фон Ларсену. – выдержать взгляд Арона было сложно, но я не могла позволить себе отвести взгляд. – Почему к нему? Просто я замечала, как он смотрит на меня. И да, он не заставил меня предлагать себя, взял всё в свои руки… На следующий день меня перевели на другую работу, помощником повара в столовую для пленных. – Арон, зажмурившись, отвернулся. И со всей силы стукнул кулаком в стену. Ещё раз, и ещё. А я вздрагивала каждый раз, так словно он замахивался на меня. Переждав этот приступ в молчании, я продолжила рассказ. – Одной ночи Баргу было мало и…

– Тебе понравилось?.. – глухо спросил Арон.

– Что? – переспросила я, не в силах поверить в услышанное. Это всё, что его волнует?

Арон резко обернулся и испытующе посмотрел в мои глаза.

– Тебе понравилось спать с Баргом?

Покачала отрицательно головой и попыталась сглотнуть противный комок в горле. Не получилось.

– Нет, не понравилось, – глухо ответила я. – Ты ведь именно это хотел услышать? – Арон промолчал, но меня это не остановило. – Я насиловала себя каждый раз, не Барг меня насиловал, я сама, – именно так все было для Аннели первое время, так что я не соврала ни словом. Я всё же отвела взгляд, чтобы сморгнуть выступившие на глазах слезы. – Но человек привыкает ко всему, со временем привыкла и я, – опять же я не обманула, только чуть-чуть умолчала. Я глубоко вздохнула, набираясь сил перед финальным рывком, и снова заставила себя посмотреть в синие глаза. – Этой весной я заподозрила, что беременна. Барг не предохранялся, думал, что бесплоден… Когда пришел приказ о зачистке нашего концлагеря, солдаты решили оторваться напоследок. А Барг… он, видимо, не хотел, чтобы я мучилась, поэтому пришел убить меня собственноручно. От испуга я невольно выдала свое состояние. И он не смог убить своего ребенка. Вывел всех, кто был в столовой, из лагеря и, как я подозреваю, сбил погоню со следа.

После моих слов в комнате воцарилось тяжелое молчание на минуту, а может и все пять.

– Что стало с ребенком? – сипло спросил Арон, оглядев мою фигуру.

– Я его потеряла, – выдавила с трудом. Но подметив, с каким облегчением выдохнул Арон, исправилась. – Вру, – для большей убедительности ещё и головой покачала. – Его убили. – Не хочу облегчать ему жизнь и не буду. В синих глазах отразился вопрос: «Как?». И я не стала умалчивать. – Наши соотечественники решили, что гильгенское отродье не имеет право на жизнь. И совершили самосуд: кто-то меня толкнул, а другой… другой изверг пнул в живот. – Я всё же зажмурилась: эти воспоминания до сих пор жгли душу раскаленным железом, пусть даже были не моими. – Мы в тот день задержались на нашей заставе в ожидании проверки. Пан Домровский был занят… Кто-то из беженцев заметил мою беременность, а Марта, это женщина, которая была поваром в столовой, проговорилась о том, как мы спаслись из дигонского лагеря. От боли я потеряла сознание, а когда очнулась, начались схватки.

Я поспешно вытерла слезы и взглянула на замершего у окна мужчину. Он явно не знал, как ему реагировать на эту часть рассказа.

– Арон, я всё понимаю. И если ты захочешь развод – не буду ему противиться. Только не разлучай меня с Софи, прошу, не надо.

– О чем ты говоришь? – мужчина, наконец, отмер и стремительно приблизился ко мне. Я поднялась со стула, чтобы быть готовой ко всему. Но вот к объятиям оказалась не подготовленной. Арон прижал меня к себе и зашептал на ухо. – Мы это переживем, Аннели. Преодолеем. Обязательно.

Он успокаивающе гладил меня по спине, словно не замечая моего напряжения. Посмотрел в мои глаза и твердо произнес.

– Мы справимся с этим, Аннели. Обещаю.

А в следующее мгновение мягко поцеловал меня. Мягко и нежно. Но только я заледенела в этот момент, не в силах отреагировать на ласку.