Глава 4

Я побежала, будто бы это могло хоть как-то помочь, и уперлась руками в магическое поле.

Калитка открыта, но толку от этого никакого нет.

– Стой, дурочка, ты же покалечишься. Стой! Что ты творишь?! – закричал Платон, но мне было плевать. Лучше убиться об эту стену, чем снова оказаться в плену.

Меня отбросило назад, я упала, больно ударившись рукой и плечом. Дух выбило из тела, легкие свело спазмом, несколько секунд не могла ни вздохнуть, ни выдохнуть.

Дура! Какая же я, действительно, дура! Что поверила ему, что помогала, что решила, будто он не такой…

На секунду мне показалось, что из-за магического воздействия с моего лица слетели чары – и я прикрыла его обеими руками, пытаясь удержать их на месте.

– Мари, пожалуйста. Прекрати. – Кажется, Платон не обратил внимания на мое движение.

– Ты меня оставляешь здесь! Одну! Вместо себя!

– Если никого не будет в замке, я не смогу отпустить купол. Иначе мое отсутствие сразу станет заметно. Не смогу отпустить купол – у меня не будет сил. Я не смогу в том числе добраться до того, кто поможет мне с информацией о твоей родне. А так я вернусь утром, а ты будешь все это время в безопасности.

– О да. Скажи еще, что ты запираешь меня ради моего же блага! – горько выплюнула я, неуклюже поднимаясь на ноги и тяжело дыша.

– Я это делаю для себя, – не стал отрицать Платон.

– А раньше ты не мог рассказать мне свой план?

Получается, он с самого начала не планировал выпускать меня отсюда.

– Какой план? – ответил он вопросом на вопрос. – Я с самого начала сказал, что собираюсь идти один, поэтому и просил у тебя информацию о родственниках. Ты пошла за мной – я решил, что хочешь проводить. Я не планировал брать тебя с собой, – отрезал он, и я поняла, что это правда. – Но я обязательно вернусь. Не думаешь же ты, что я навечно оставлю тебя здесь вместо себя?

Я неуверенно покачала головой. Сама уже не знаю, что думать…

Наверное, на секунду я именно этого и испугалась. Стать вечной пленницей поместья.

Я не доверяла Платону – пусть и открыла ему чуть больше, чем кому-либо за последнее время, – а потому боялась худшего.

– Мои братья очень удивятся, если придут навестить меня, а обнаружат некую Марьяну, – криво улыбнулся он, а затем раскинул руки в стороны, собирая вокруг себя черный дым. – Не переживай. Я скоро вернусь. Все будет хорошо.

Эти слова будто отрезвили меня. Действительно, к нему же ходит доктор, о нем беспокоится родня. Он не сможет ускользнуть незамеченным и, даже если оставит меня вместо себя, об этом быстро узнают.

В какой-то момент самого Платона перестало быть видно за дымом. А затем этот сгусток темной магии припал земле и бесшумно и быстро заскользил прочь.

* * *

Платон осмотрелся. Каких-то пять-десять минут, и он будет на месте. Оказавшись в городе, он затерялся в толпе и не боялся быть обнаруженным. В конце концов, это не первая его вылазка. Арбитры не способны предусмотреть всего. В их понимании все просто. Посадили на цепь, как пса, – можно больше не беспокоиться. Заперли – значит, никуда не денешься.

Наивные.

Платон хмыкнул. Хоть барьер и являлся серьезной преградой для любого, но… Платон не был любым.

Его не мучили угрызения совести из-за того, что Мари осталась в особняке. Не навсегда же оставляет, так чего о ней тревожиться? Внутри безопаснее, чем снаружи, – тем более той, у кого слишком много секретов. С чего она вообще взяла, что он собирается ее бросить?

Да уж, с ней будет сложно.

Но почему-то в груди кольнуло неясным чувством, когда она кинулась на решетку, словно бабочка, готовая испепелить себя, только бы долететь до желанного света.

Захотелось откинуть ее прочь, не позволить навредить себе.

Безумная! А если бы шибануло сильнее?

А еще, когда защитный барьер мигнул, Платону показалось, что с ее лицом что-то не так. Лишь секундная вспышка, после которой Марьяна прикрыла щеки ладонями, – но он отчетливо уловил, что кожа ее исказилась. Как будто сползла та магия, которую он ощущал ранее.

С ее лицом что-то не так? Какое-то ранение или дефект? На нее наложены матирующие чары?

Возможно, ему всего лишь почудилось. Все произошло слишком быстро, за секунду сказать наверняка сложно.

Как назло, сегодня Марьяна будто поселилась в его голове. Еще с того момента в гостиной, когда она принесла мазь и захотела помочь ему с ожогами. Уже тогда заставила думать о себе, а потом, у ворот, лишь усилила непонятное чувство, зудящее на уровне грудной клетки.

О Платоне давно никто не заботился вот так, просто, без потаенного умысла. Не считая мамы и братьев, конечно. Но когда пальцы девушки порхали над его телом, когда она склонилась к нему ближе, чтобы смазать свежие ожоги, – это пробудило в нем не только благодарность, но и… физическое желание. Вполне очевидное.

Хотя, казалось бы, что может быть менее аппетитным, чем самодельная мазь и ожоги после электротока.

– Только не говори, что тебе небезразлична какая-то дворовая девка, подобранная с улицы, – донесся до Платона знакомый голос. – Сынок, неужели ты до сих пор не понял? Женщины способны порушить все твои планы. Сейчас ты ее жалеешь, а завтра потеряешь рассудок и забудешь о том, ради чего все затеял. Не забывай, ты ученый и должен обуздать эмоции.

Он обернулся.

Отец стоял в шаге от него, с отвращением кривясь. Весь его вид выражал полнейшее неодобрение, словно сын одними только мыслями про Марьяну сумел его жутко взбесить.

– Убирайся отсюда. – Платон качнул головой. – Ты галлюцинация. Я не собираюсь тебя слушать.

– Неужели? – Серп Адрон со вздохом двинулся к сыну. – Удивительно, что раньше тебя галлюцинации не тревожили. С чего бы им взяться сейчас?

– С того, что в последнюю встречу ты меня чуть не прикончил.

Их отношения с отцом сложно назвать близкими или доверительными. Скорее уж наоборот: ни один из троих сыновей не любил Серпа и не хотел быть похожим на него. Злобного, безумного и готового на все, только бы добиться своих целей. Отец лил кровь литрами и не гнушался никакой магии, даже самой черной. Ему было плевать на людей, на нечисть, на собственную семью.

Если бы понадобилось избавиться от сыновей ради исполнения собственных прихотей, он бы, без сомнения, так и сделал.

Братья это понимали и однажды решили избавиться от него. У них почти получилось, но… к сожалению, даже здесь отец их переиграл.

Сейчас Серп Адрон находился в Теневерсе, магической тюрьме для самых страшных преступников. Выхода оттуда нет, как и возможности наслать какие-либо чары. Так что видение – это точно очередной побочный эффект лечения.

Одним больше, одним меньше.

Не привыкать.

– Неужели ты держишь на меня обиду? Зря. Шрамы закаляют, – ухмыльнулся отец, делая еще один шаг вперед. – Уж тебе ли этого не знать?

– Не приближайся.

– А то что?.. Если я галлюцинация, то что ты мне сделаешь? – Серп повел бровью в своей излюбленной манере и чуть приподнял левый кончик губ. В спектре выражений лица старшего Адрона это обычно означало веселье. – Хотя, знаешь, если бы у тебя был семейный талант, ты мог бы…

Платон качнул головой, не дослушав и оставив вопрос висеть в воздухе. Он развернулся, зашагав к «Серой моли». Хозяин клуба, Виктор Ковтун, наверное, уже заждался.

Когда-то давным-давно он считал отца чуть ли не богом. Кроме способности за одну секунду превратиться в жуткую бронированную машину для убийств, не восприимчивую к воздействию атакующих чар и магии (эта способность, как известно, есть у всех орков), отец управлял еще редким даром, передающимся в их семье. В каждом поколении Адронов был только один, кто обладал тайной способностью предвидеть смерть любого живого существа, на кого бы ни взглянул.

Платон втайне всегда надеялся, что именно ему в будущем достанется этот дар, а не братьям. Может, потому он так стремился во всем походить на отца? Сознательно копировал мимику, повадки, словно надевая маску, в надежде что однажды та срастется с лицом и Платон станет достойным сыном. Не таким остолопом, как старший, Златон, и не наивным мечтателем, как любимчик отца Дитрих, а великим ученым, успешным бизнесменом, настоящим орком, тем, кем отец мог бы гордиться. Тем, кто, как и отец, унаследует тайный дар.

Надо ли говорить, каким ударом для него стало то, что способность в итоге досталась Дитриху?

Ночная прохлада словно остужала разбередившие старые раны воспоминания, делала их не такими болезненными и четкими. Сейчас уже было абсолютно неважно все то, что произошло больше десятка лет назад.

Какой из него бизнесмен, если совет директоров временно отстранил его от управления собственной компанией «Посейдон»?

Какой из него ученый, если сам умудрился пасть жертвой как чужих, так и собственных экспериментов?

Какой из него орк, если он потерял способность обращаться в боевую форму? Если аура после темного ритуала была разодрана в клочья до такой степени, что он сам всерьез полагал, что останется на всю жизнь простым человеком?

Конечно, по природе своей он сильнее и выносливее любого человека – генетика-то никуда не делась, – но это не значило ровным счетом ничего. Платон перестал быть полноценным орком.

Только вот темный дар, который он принял незадолго до злополучного ритуала, оказался гораздо более живучим, он пустил корни так глубоко, что даже трещавшая по швам аура не была помехой колдовству. Да, теперь каждое применение силы грозило стать последним, убивало его физически, но зато он обрел такую мощь, какой не имел ни один из его братьев.

Он остановился перед закутком в темном переулке, перед мрачным спуском в подвальное помещение. Вывески еще не было, но, насколько он понял, «Серая моль», очередной притон, организованный Виктором Ковтуном для всякого рода нечисти, должен располагаться именно здесь.

Платон оглянулся. Серпа за ним не было. Что ж, тем лучше. Разговаривать с владельцем заведения и так будет непросто, а уж отмахиваясь от назойливой галлюцинации…

Вздохнув поглубже, он толкнул дверь. Та легко поддалась, пропуская вперед.

Посетителей в «Моли» ожидаемо не было. Только раскиданные всюду материалы, строительная пленка, краска.

– Ты пришел! – услышал он восторженный голос беса.

Виктор Ковтун сидел на краешке установленной в углу сцены с шестом посередине, зарывшись в кипу каких-то бумаг. Увидев Платона, он тут же сгрудил все в сторону и радостно подскочил на ноги.

В прошлую их встречу Платон не особо обратил внимание, но при ярком свете горб, торчащий из-за спины беса, особенно бросался в глаза. Хотя на самом деле с позвоночником у того все в порядке – под пиджаком спрятаны недоразвитые крылья.

Он был некрасив, тощ, абсолютно не примечателен – если бы не этот «горб». Мимо такого пройдешь и даже не обратишь внимания. Ничто не выдавало в нем талантливого кукловода, который тайно управлял изнанкой столицы, а сейчас решил расширить свое влияние в северо-западном регионе.

– Сомневался, что я приду? – не удержался от усмешки Платон. Ну да, обставить арбитров, заперевших его в родовом поместье, может далеко не каждый.

Виктор не дошел до него несколько шагов, шумно втянул носом воздух, облизнулся и расплылся в довольной улыбке.

– Хочешь чего-нибудь? Коллекцию вин уже привезли, но есть и напитки покрепче.

Бесы были кем-то вроде энергетических вампиров, только питались не энергией напрямую как таковой, а чужими темными секретами, муками совести, болью и виной.

Как раз всем тем, чем Платон наполнен до самых краев.

– Не увиливай от вопроса, – хмыкнул он. – Если ты думал, что я не смогу выбраться из ловушки арбитров, зачем тогда назначал встречу?

– Мне было интересно, насколько ты упертый. И ты полностью оправдал мои ожидания. Кроме того, я ведь ничего не терял – ты сам сюда пришел. Так что насчет выпивки?

– Нет, спасибо, предпочитаю разговаривать на трезвую голову. – Платон оглядел строительную разруху. – Расширяешься?

Они с Виктором знакомы, но не настолько, чтобы запросто вести приятельский разговор. Впрочем, ему и самому было интересно, почему Ковтун решил открыть новое заведение именно здесь. С недавнего времени он стал негласным тайным покровителем низшей нечисти столицы – сразу же после того, как при странных обстоятельствах умер его хозяин, который руководил всем прежде. Целые кланы шли на поклон к Виктору. А тот, совсем молодой мальчишка, умудрился держать их в ежовых рукавицах. Он выглядел хилым, но был хитер и талантливо управлял своими «подданными», зная все их слабые места, давя на нужные точки.

Видимо, сейчас он намеревается увеличить свое влияние. Интересно только, сам будет мотаться между городами или поставит управляющего?

– Да, нечисти этого города не хватает хорошего заведения, где можно отдохнуть после тяжелого дня, – кивнул Виктор так, будто его волновала судьба обычной нечисти, и сам же оборвал нелепые попытки наладить общение. – Ладно, хватит ходить вокруг да около. Скажи, чего ты хочешь, – и я назову свою цену.

Они опустились за стол, Платон мельком глянул на разношерстные документы. Кажется, что-то финансовое. Скопление цифр и сумм.

Виктор выглядел не очень хорошо. Уставший, измученный, с запавшими глазами – очевидно, он провел за работой не один день безотрывно, забыв про сон и отдых. А может, давно не «питался».

– Мне нужно от тебя несколько вещей.

– Давай по порядку.

– Хорошо. Для начала: ты узнал, кто такой этот Нику Альбеску?

Не то чтобы Платона так волновал обидчик Марьяны – просто заводить разговор нужно было с чего-то, что они уже упоминали ранее.

Виктор тотчас сузил глаза, облизал тонкие губы. Облик его перестал казаться расслабленным.

– Раздобыл. Но, если бы я заранее знал, чего может стоить мне эта информация, – заломил бы цену повыше.

– Пока ты не заломил вообще никакой цены.

– И точно. Что ж, у меня есть возможность это сделать. – Бес явно был на взводе; он понизил голос и наклонился ближе: – Слышал об Арджеше?

– Продолжай. – Предчувствие было скверным.

Арджеш – область на территории современной Румынии. Считалась родиной древних вампиров, много веков назад захвативших власть на континенте. Когда ты бессмертный – тебе даже необязательно побеждать своих врагов, всегда можно их просто пережить.

Но не вечны оказались даже бессмертные. Платон был еще подростком, когда к власти пришли арбитры, перебив перед этим вампиров Арджеша.

Говорили, что истинных вампиров не осталось. Только полукровки – долгоживущие, но далеко не всесильные и не бессмертные, да упыри – помешанные на жажде крови низшие твари.

– В общем, из того, что мне удалось узнать, а времени у меня было не много, – деловито продолжил Виктор, – Нику Альбеску – один из сынов Арджеша. Много столетий он правил вместе с родичами, но пару веков назад был изгнан. Как же там… – Он покрутил узкой ладонью в воздухе. – Мне понравилась формулировка: «За жестокость, неспособность к компромиссам и чрезмерный садизм». Учитывая, какими кровавыми дьяволами были все представители вампиров, это прямо впечатляет, да? Сейчас же он приезжает сюда с бродячим цирком. Дает представление «Семь грехов света». Не кажется ли тебе это странным?

«Серп бы наверняка оценил этого Нику», – мелькнула отстраненная мысль.

– Расскажи, что еще знаешь.

– Как я уже сказал, информация мне дорого обошлась, – невесело хмыкнул бес, не спеша делиться.

Хотя по блеску в глазах было видно: ему явно есть что сказать.

– И чего ты хочешь?

– Подружиться, – подмигнул Виктор. – Так гораздо удобнее, знаешь ли. Друзья не ведут счетов.

Платон скрипнул зубами, но узнать подробности сейчас было важнее.

Такой друг, как Виктор, может быть как надежным союзником, так и опасным врагом, от которого не отделаешься. Что ж. Раз сам завел этот разговор, да еще и собирается попросить Виктора о других одолжениях…

Придется сотрудничать.

– Так что там еще?