Зеркало судьбы: сказка для взрослых. / Никифорова Т. М. – Новокузнецк: Издательство «Союз писателей», 2018

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателей запрещается

© Никифорова Т М., текст, 2018

© Никифорова Т М., иллюстрации, 2018

© Издательство «Союз писателей», оформление, 2018

В стране Верлании в городке Логопуше, что неподалёку от стольного града Благрада, в семье горшечника по имени Гонтарь родился сын. По прошествии какого-то времени никто, кроме родителей, не вспомнил бы об этом событии, и наша история на этом и закончилась бы, но провидению было угодно, чтобы у проезжавшей через Логопуш кареты царицы сломалось колесо. Царица в ожидании, когда слуги исправят поломку, решила зайти вместе с сопровождавшей её служанкой Мелли в ближайший дом, которым оказался дом Гонтаря. Гонтарь в это время сидел перед окном и заканчивал расписывать стоящий на полу большой кувшин для вина. Жена его Ликея покормила ребёнка и пеленала, чтобы уложить спать, как вдруг в дверь постучали.

Гонтарь и Ликея переглянулись – они никого не ждали…

По закону, изданному первым правителем Верлании и продолжавшему действовать и поныне, запрещалось кому бы то ни было, кроме родителей, видеть новорождённого первые семь дней его жизни, и любого, кто нарушит запрет, ждало изгнание из страны, кем бы он ни был – нищим или царедворцем.

Горшечник выглянул в окно. Неподалёку от дома стояла карета с царским гербом на двери. Возле сломанного колеса суетились слуги, стараясь починить его. При виде кареты в ушах Гонтаря прозвучал зычный голос глашатая, огласившего два года назад на базарной площади закон правящего царя Стамира: «.А семью того, кто откажет в приюте особе царского рода, ожидает смертная казнь.»

Гонтарь побледнел и чуть слышно произнёс:

– Ликея, к нам идёт царица! Если мы не впустим её в дом, мы погибли!

Ликея прижала заснувшего малыша к груди и в смятении поискала глазами, куда бы его спрятать, и тут её взгляд упал на кувшин, который расписывал муж. Ликея засунула ребёнка в кувшин, закрыла крышкой и обвязала горловину платком, как если бы сосуд был с вином. Спрятала детские вещи под одеяло и приказала мужу сесть за накрытый для обеда стол.

В дверь снова постучали.

Ликея бросилась открывать дверь, как вдруг услышала полный ужаса шёпот мужа:

– Ликея! Ты забыла убрать корзинку для сна сына!

Ликея задвинула корзинку под кровать, окинула быстрым взглядом комнату и распахнула дверь. На пороге вполоборота, нахмурив брови, стояла царица, постукивая веером по обтянутой тонкой кружевной перчаткой руке. Из-за её спины выглядывала молоденькая служанка Мелли.

Царица недовольно посмотрела на Ликею и тоном, не предвещавшим ничего хорошего, сказала:

– Что-то, милочка, вы не торопитесь открывать дверь особе царского рода! Вы не знаете, что за свою нерасторопность можете лишиться жизни?

Ликея почтительно отступила назад, пропуская царицу внутрь дома.

– Простите, Ваше Величество! Мой муж туговат на ухо, а я разбиралась в чулане и не сразу услышала стук в дверь, – нашлась Ликея, склоняясь перед царицей в знак почтения и повиновения.

Царица хмыкнула и неторопливо вошла в дом.

Мелли поспешила за госпожой.

Гонтарь от находчивости жены воспрял духом, низко поклонился царице и, как слабослышащий, громко и смиренно сказал:

– Добро пожаловать, Ваше Величество! Мой дом – ваш дом! Куда прикажете нам с женой удалиться?

Царица скользнула по нему равнодушным взглядом и махнула рукой в сторону открытой двери чулана, как вдруг на глаза ей попался кувшин, который Гонтарь расписывал до её прихода. Яркая роспись привлекла её внимание, и она подошла к кувшину рассмотреть рисунок поближе. Ликея с ужасом следила за ней, полная тревоги за спрятанного в кувшине сына, и мысленно молилась, чтобы он не заплакал.

– Что вы стоите, как истуканы? Уходите скорее прочь с глаз госпожи! – прошипела Мелли.

Ликея очнулась и вместе с мужем пошла в чулан, подальше от глаз властительницы.

Истомлённые ожиданием – когда слуги починят колесо кареты и царица сможет продолжить путь – и волнением за сына, Ликея и Гонтарь не сразу услышали стук колес отъезжающей от дома кареты. Ликея кинулась к кувшину, чтобы вынуть ребёнка, но кувшина на месте не оказалось. Не веря глазам, она оглядела комнату, думая, что служанка переставила кувшин, но тот исчез вместе с малышом. Обезумев от горя, Ликея бросилась вдогонку за каретой, но разве догонит она шестёрку резвых лошадей, запряжённых в карету царицы. Карета быстро удалялась, увозя младенца в кувшине, а царица в ту минуту даже не подозревала о его существовании. Убитая горем мать, не замечая острых камней и дорожной пыли, не видя ничего вокруг, пошла к дворцу в надежде проникнуть туда и вернуть сына, как вдруг её сердце тревожно заныло, и, холодея от страха, она подумала: «А что если царица уже обнаружила малыша? Тогда, чтобы не быть изгнанной, она постарается избавиться от него прежде, чем я дойду до дворца…» – мысли Ликеи спутались, и она в изнеможении опустилась на землю.

А карета тем временем въехала в дворцовые ворота. Подбежавший слуга опустил ступеньки, царица вышла, опершись на поданную служанкой руку, и направилась в покои переодеться с дороги. Но остановилась и поманила кучера пальчиком.

– Чуть не забыла! Пусть слуги отнесут кувшин, который мы привезли, в мои покои, – и обрадованно подумала, что сможет вечером попробовать вино простолюдинов и угостить им своих гостей.

В покоях царица велела слугам передвинуть кресло к камину и поставить кувшин у окна.

Когда слуги всё исполнили, она приказала им удалиться и задумчиво посмотрела на кувшин.

В комнату вернулась Мелли с домашним платьем госпожи в руках и остановилась, не смея нарушить её раздумья. Царица, не глядя на неё, сказала:

– Знаешь что, Мелли? Я опасаюсь, что кто-нибудь раньше времени попробует вино, и я не буду это знать. Чтобы этого не случилось, останься в комнате до моего возвращения и посторожи кувшин.

Отдав распоряжение, царица переоделась и ушла.

Мелли протяжно зевнула, положила диванную подушку на пол и села, прислонившись спиной к кувшину. Дорога её утомила, а в покоях царил полумрак, и незаметно для себя она задремала, не заметив спрятавшуюся за пологом кровати и следившую за ней дворцовую карлицу-шута, очень охочую до вина.

Карлица взяла со стола кружку, на цыпочках прокралась к кувшину и, убедившись, что Мелли спит, развязала платок на горловине. Осторожно приоткрыла крышку и опустила кружку поглубже, чтобы зачерпнуть побольше вина…

У Мелли от неудобной позы затекла спина, и она пошевелилась, стараясь устроиться удобно.

Карлица от испуга, что будет поймана с поличным, выронила кружку из рук. Кружка упала на спавшего в кувшине малыша. Ребёнок проснулся и заплакал.

Мелли вскочила на ноги.

Карлица вытаращенными от испуга глазами смотрела на глиняный сосуд, из которого доносился детский плач. Обе женщины непонимающе переглянулись и вместе заглянули в кувшин, чуть не стукнувшись при этом лбами, – внутри лежал спеленатый новорождённый младенец и плакал.

Вина в кувшине не было.

Удивление женщин сменилось растерянностью, а растерянность – испугом. С минуты на минуту в комнату могла вернуться царица, а они не знали, что им делать.

Дверь с шумом распахнулась. Царица стремительно вошла в комнату.

Карлица быстро накрыла крышкой кувшин и вместе с Мелли заслонила его собой. Но было поздно – царица услышала раздающийся откуда-то детский плач. Она остановилась и велела:

– Подойдите обе ко мне и покажите, кого вы там прячете?!

Мелли дрожащими от страха руками вынула плачущего младенца и протянула царице.

Глаза царицы гневно сверкнули.

– Ах, мерзавки! Как посмели вы выпить моё вино и засунуть в кувшин чьего-то ребёнка?! За такую проделку я вас накажу! – воскликнула она и схватилась за колокольчик, чтобы позвать стражу.

Карлица и Мелли упали на колени и взмолились:

– Смилуйтесь, Ваше Величество, и выслушайте нас! Мы не виноваты! Посмотрите сами – кувшин сухой внутри. Да мы и не смогли бы выпить так быстро много вина…

Царица поставила колокольчик на место, села на стул и, не сводя с женщин гневного взгляда, приказала:

– Рассказывайте. Я слушаю. Только не смейте обманывать меня. Иначе я прикажу вас казнить.

Мелли и карлица, не поднимаясь с колен, перебивая друг друга, рассказали, как обнаружили младенца. Царица подошла к кувшину – из него действительно не пахло вином. Да и рассказ показался ей похожим более на правду, чем на вымысел или ложь. И она догадалась, что жена горшечника спрятала в кувшине своего ребёнка. «А я подумала, что в кувшине хранится вино.»

От своей догадки царица побледнела. Мелли и карлица с мольбой смотрели на неё, всем своим видом показывая, что выполнят любой приказ, лишь бы не быть наказанными и остаться в живых. Царица прищурила глаза, ткнула пальцем в Мелли и приказала обмотать горловину кувшина тряпьём и залить воском.

– А ты, – показала она на карлицу, – тайно вместе с ней сбросишь кувшин в реку подальше от дворцовых стен. Если сделаете, как я велю, может быть, я вас помилую, – пообещала царица. Но когда всё было исполнено, стражники по её приказу схватили обеих женщин и бросили в темницу. Единственный ключ от двери она выбросила в ту же реку, по которой уплыл кувшин с младенцем, радостно думая, что прислужницы уже не разболтают тайну кувшина и ей не нужно бояться грозящего изгнания и не придётся объясняться с мужем.

– Я попрошу Стамира объявить во дворце праздник и разошлю как можно больше приглашений на бал, – решила царица и с лёгким сердцем пошла к мужу…

А быстрая река Виоса уносила, покачивая на волнах, брошенный в её воды кувшин с несчастным малышом внутри. Скоро кувшин подплыл к маленькой бухточке, как раз в то место, где русло реки делало крутой поворот. Увлекаемый течением, кувшин ударился о прибрежный валун и раскололся. Но судьба была милостива к полузадохнувшемуся малышу. Он зацепился пеленальной ленточкой за торчавшую из воды рядом с валуном корягу и не утонул. Холодная вода вернула его к жизни. Голодный ребёнок громко заплакал. Но берег был безлюден, и никто не мог услышать его плач и прийти на помощь. Скоро плач стих, и замерзающего малыша растерзали бы дикие звери, но, на его счастье, на реке показалась разбойничья лодка. В днище зияла пробоина, и разбойники держали курс на пустынный берег, чтобы в безопасности и без помех устранить течь. На носу лодки сидел старый разбойник по имени Марин. Он заметил висящий на коряге странный свёрток и показал на него товарищам.

Гребцы налегли на весла. Лодка поплыла быстрее. И каково было удивление разбойников, когда они увидели в свёртке младенца без признаков жизни! Марин отцепил ленточку от коряги и положил спелёнатого малыша рядом с собой.

Главарь по кличке Воран с досады сплюнул в воду и отвернулся.

Команда недовольно зароптала.

Воран, чувствуя поддержку подельников, сердито проворчал:

– Марин, зачем ты взял малыша в лодку? Пусть болтался бы себе на коряге. Этот неизвестно откуда взявшийся мёртвый малыш может создать нам проблему на берегу, а мне и так хватает пробоины.

– Послушай, Воран! Берег пустынен. Никто нас не увидит, а болтать лишнее не в наших интересах. Малыш тоже человек, да и мы не до конца пропащие люди. Если кто-то поступил с ним не по-людски, давайте хоть мы похороним его по-человечески.

Разбойники выжидающе молчали.

Воран не стал спорить и согласился при условии, что Марин похоронит малыша сам, но после починки лодки. Разбойники вытащили лодку на берег, развели костёр и развесили вокруг него верхнюю одежду на просушку. Марин положил малыша в сторонке и вместе с подельниками приступил к починке лодки.

Тепло костра согрело ребёнка, и он начал тихо всхлипывать.

Разбойник, готовивший на костре еду, закричал:

– Эй, идите скорее сюда! Малыш оказался живой…

Разбойники сгрудились вокруг найдёныша, не смея прикоснуться к нему.

Марин распеленал малыша, растер тельце ромом и спрятал у себя на груди.

Малыш согрелся и громко заплакал. Он хотел есть, но у разбойников не было для него еды. Взрослые мужчины в растерянности топтались на месте, отводя глаза в сторону. Воран решил воспользоваться ситуацией и повысить свой авторитет среди подельников. Сделав над собой усилие, он сказал, что в двух часах пути есть небольшой, скрытый в долине у подножия высоких гор редко посещаемый путниками город Бургобош, и добавил:

– Если мы решили принять участие в судьбе бедолаги, нужно подбросить его кому-нибудь из горожан. Не таскать же нам его с собой?!

– А что?! Дельное предложение! – подхватил его идею Дюжан. Он был правой рукой главаря и при удобном случае поддерживал его. – Ранним утром все жители крепко спят. На реке будет туман, и нас вряд ли кто заметит.

Мужчины довольно заулыбались. Марин влил в рот малыша несколько смешанных с водой капель рома, и тот вскоре заснул.

Лодка разбойников в туманных утренних сумерках, никем не замеченная, причалила к берегу окраины Бургобоша. Марин положил малыша в корзину, отнёс к ближайшему дому, во дворе которого сушилось детское белье, и в задумчивости посмотрел на него. Мужчина был ещё в силе и достаточно крепок телом для опасного своего промысла, но разбой, как ремесло, давно тяготил его. Семьи у него не было, и ребёнок, которого в дороге он согревал у себя на груди, смягчил его сердце. Он достал из поясного кошеля цепочку с золотым медальоном в виде короны, в оправе которого сверкали бриллианты, и дрогнувшим голосом, с неожиданной для себя нежностью прошептал:

– Вот станешь, малыш, постарше, а мы вернёмся из дальнего плавания. Я оставлю лихой свой промысел и возьму тебя к себе. А чтобы узнать и не перепутать ни с кем другим, подарю тебе медальон, а ключик от него спрячу в укромном месте.

Марин надел медальон на шею ребенка и спрятал под пеленками. А ключик от медальона завернул в шейный платок и положил в запримеченное дупло дерева, что росло у самой воды.

Никто из жителей Бургобоша не видел, как причалила лодка, никто не видел, как она уплыла… Поэтому не удивительно, что горожане сочли появление младенца с золотым медальоном на шее для себя добрым знаком свыше и окружили его заботой и вниманием, каким не удостаивалось, пожалуй, даже царское дитя.

Но как назвать подкидыша?

Горожанка, нашедшая его на пороге своего дома, предложила дать мальчику имя Богдар, и со всеобщего одобрения оно осталось за ним. Богдар жил по очереди в доме каждого горожанина в течение месяца, и в день, когда ему исполнилось пять лет, в городок, опираясь на посох, вошёл сгорбленный годами седой странник. Стоптанные башмаки, пыльная одежда и грязная седая борода говорили, что странник давно в пути и хочет отдохнуть. Но никто из бургобошцев не захотел пустить его в дом на ночлег. Никто не предложил старику кусок хлеба. Лишь Богдар, игравший у городского фонтана, достал из кармана яблоко и протянул старику.

Старик улыбнулся и с теплотой в голосе поблагодарил:

– Спасибо, мальчик! Я беру яблоко, но съем только его половину. Вторую половину сторицей верну тебе позже, – пристально посмотрел в глаза Богдара и продолжил, – на закате уйди из города по старой тропе в горы. Тропа приведёт тебя к заброшенной пещере. Проведи в пещере три дня, а на четвёртый с первым лучом солнца покинь её. Сделаешь, как я сказал?

– Да, – ответил удивлённый его словами мальчик.

Старик, заручившись его обещанием, побрёл по улицам города. По пути он останавливался у дверей каждого дома и ударял о порог своим посохом. Закончив обход жилых домов, он вышел из города, очертил круг вокруг дерева, в дупле которого Марин спрятал ключик от медальона, и исчез…

На закате неведомая сила увлекла Богдара из города. По старой горной тропе он дошёл до заброшенной пещеры и провёл в ней три дня, не чувствуя ни голода, ни жажды. Единственным его развлечением было наблюдать за орлом, парившим в небе над выступом скалы, издали напоминавшим посох седовласого старика. Утром четвёртого дня Богдар отправился домой, но на месте города, где безмятежно прожил он пять лет, был широко раскинувшийся морской залив. У дуплистого дерева его ждал старик, с которым он поделился яблоком.

Боглар подошёл к нему, и старик сказал:

– Я хочу отдать тебе вторую половинку яблока. Но она не простая, а волшебная. Если кинуть её в реку, она превратится в лодку, а если в море – в корабль. Возьми её. Она твоя.

Старик вложил в руку Богдара половинку яблока, сжал его пальцы в кулачок и исчез.

Богдар с удивлением посмотрел на свой кулачок и окинул взглядом окрестности. Вокруг не было ни души. Никто и ничто больше не удерживало его здесь. Он разжал кулачок и, зажмурившись, бросил половинку яблока в воду.

Послышался лёгкий всплеск.

Богдар открыл глаза – у берега стоял корабль с обвисшими парусами и перекинутым через борт веревочным трапом. Мальчик поднялся по трапу и прошёл на бак корабля.

Ветер наполнил паруса, и корабль понёс его к далёкому острову страны Морелании, где стоял замок таинственного старика.

А у царицы в этот день родилась дочь. Царь приказал палить изо всех пушек, стоявших на крепостных стенах столичного города Благрада, чтобы оповестить о важном событии жителей Верлании.