Счастлив тот, кто имеет достаток – кому достаточно того, что у него есть, кому совершенно хватает его жизненных средств. Не чувствует он себя ни бедным, ни богатым, не мечтает выиграть или украсть миллион, никому не завидует и не жалуется. Клянусь, такой человек живёт рядом с нами в Петербурге, и я его прекрасно знаю лет сорок. Да может, и вы его знаете, видели или читали, потому что Неподкупный (он литератор, журналист) живёт почти всю жизнь в одном и том же доме и давно печатается в одном и том же издании. Разговорились мы тут как раз о средствах к существованию, и Неподкупный говорит так спокойненько – «а у меня деньги есть». Источники такие: получает пенсию, сдаёт квартиру, оставшуюся от родителей, кое-что зарабатывает публикациями, а кроме того, пишет и издаёт за свой счёт книги небольшими тиражами, но они расходятся. Поскольку Неподкупный не сочиняет романов, а создаёт солидные исследования страниц по семьсот – на такие вещи всегда есть устойчивый отряд любителей. Тем более наш Неподкупный – борец, активно сражается за исторический облик города и за неприкосновенность культурных ценностей. Чуть не каждую неделю по этому вопросу пишет заявления в прокуратуру и доводит своих неприятелей до острого психоза. А как с ним справиться? Никак. Его ничем не купишь – ему достаточно. Живёт он один, и через семью его не зацепишь – «одинокий путник идёт дальше других», как сказано в «Бэмби».
Но дело обстоит ещё фантастичней. На днях за общим столом один человек стал увлечённо рассказывать о том, как он путешествовал за границей и осматривал достопримечательности. И я заметила густую тень скуки на лице Неподкупного. Внезапная догадка осенила меня! «Скажи, – спросила я осторожно, – а ты ведь, наверное, вообще за границей не был?» – «Нет, – отвечал он. – Зачем? Да я и в Москве последний раз был в 1994 году… Я сейчас пишу комментарии к роману писателя К. Будет шестьдесят листов!» (это более тысячи страниц)… Вот не скажу, что с радостным аппетитом читаю книги Неподкупного. Их не назовёшь лёгким и приятным чтением – они так же специфичны, как и их автор, которого не назовёшь лёгким и приятным собеседником. Это, конечно, личность суровая и оригинальности болезненной. Но уважение моё к Неподкупному неизменно. Я им даже восхищаюсь. Побольше бы таких людей – которым достаточно. Они заняты не погоней за призраком денег, а своим делом. И главное, такие люди есть. И наш Неподкупный, в тяжёлых очках и с большим портфелем, каждую неделю уверенными шагами идёт в прокуратуру – бороться.
А если бы такой человек работал в прокуратуре?!
Недавно в минуту светлого настроения запела: «Тёплый сумрак ночной всех зовёт на покой…» И задумалась: откуда я это знаю? А, мне двенадцать лет, я выступаю в составе школьного хора на смотре, пою «Колыбельную» Брамса вторым голосом, стараюсь. О как въелось – весь репертуар помню до сих пор! Абсолютного слуха у меня нет, однако же воспринятого в детстве хватило, чтоб я стала внимательным слушателем. И ноты не представляются мне скоплением мелких вредных насекомых. И откровенного музыкального безобразия мне не впаришь. Кроме того, когда я попала в хор, то стала куда меньше болеть.
Всем известно, что петь полезно для здоровья – и физического, и душевного. В моём баснословном советском детстве об этом не толковали, просто пение входило в обязательную программу обучения без разъяснения, зачем это нужно. С первого по пятый класс – изволь сидеть на уроках, изучать нотную грамоту, слушать о жизни композиторов и петь в классном хоре. Если у ребёнка вдруг обнаруживался слух и голос, ему предлагали ходить на занятия общешкольного хора. Школьные хоры выступали на смотрах, словом, была заведена целая система воспитания из человека мычащего – человека поющего. Но на днях я выяснила, что уроков пения и музыкальной грамоты в обязательном школьном ассортименте больше нет, и один известный музыкант давно ратует за их восстановление, но пока безуспешно.
Вот этого я уже совсем не понимаю – кому мешало? Пение в хоре просвещает, образует человека и к тому же доставляет такое удовольствие. Вы скажете: есть же караоке-бары, иди и вой сколько хочешь. Но это доступно с определённого возраста, к тому же караоке – дело одинокое и вольное: человек может гордо и отчаянно фальшивить, и никто ему не указ. А в хоре-то учили петь правильно, в хоре ты слышишь общее звучание, хор – это гуманистический вариант коллектива.
Жить в коллективе – это зачастую проблема той или иной степени болезненности. Хорошо, когда коллектив делает понятное и полезное дело, а если цель неясна или вообще отсутствует? Если судьба сводит вместе людей несовместных? В хоре всё-таки есть определённые фильтры (слух, голос). И несомненная цель: спеть! Вырабатывается привычка к дисциплине и ответственности. Является чёткое осознание, что, при всей своей ослепительной индивидуальности, ты – наравне со всеми, ты – участник Хора.
Люди у нас любят петь. Притом караоке остроту тяги снимает не вполне – многие стремятся петь именно хором. Особенно во время дружеских попоек. Вот наступают выходные, и на широких просторах садоводческих товариществ начинает куриться дымок от мангалов, а через некоторое время мощные стихийные хоры заводят свои экстатические концерты…
Тут уж, конечно, проблемы слуха и голоса меркнут перед могучим излиянием в мир мятущейся души поющих! Душа, знаете ли, своё возьмет, как её ни придавливай. Но, как спрашивал финн в незабвенных «Особенностях национальной охоты»: а нельзя то же самое, но без водки? Собираться и петь. И подучиться этому хоть немножко…
Хорошее дело – хор. Даже сама бы пошла и попела. Тёплый сумрак ночной… Только – где теперь? Эх.
Это начинается утром в субботу. Отцы семейств, прибыв на дачу в пятницу вечером и отдохнув традиционным способом, утром в субботу встают с острым и страстным желанием срочно сделать что-то полезное и очевидное для дома, для семьи.
Самое очевидное (причём не только для семьи, но для всех окружающих) – это взять в руки триммер/газонокосилку и начать стричь газон. Теперь ведь почти у каждого дачевладельца есть газон. Стало быть, характерный звук не с четырёх – с сотен сторон мне обеспечен. Газонокосилки ревут не хуже мотоциклов. Начинаем отдыхать!
И что за напасть с этими газонами? В моём детстве личных газонов ни у кого не было, на дачах разводились цветники и сажались огороды. Газоны проходили по ведомству эстетики общественного пространства, они имелись в парках и скверах, и на них красовалась угрюмая табличка «По газонам не ходить!», обязательно причём с восклицательным знаком. Смысл газона был ясен: это – владение государства. По газонам нельзя было не только ходить, на них запрещалось вообще всё: сидеть, лежать, плясать, пить, морально разлагаться… На них можно было только смотреть и понимать: вот он, газон. И он не для тебя, мелкого и гадкого, а для торжества самой Идеи Газона. Идея Газона – это порядок в его идеальном виде!
А потом пришло американское кино. И английские сериалы. И народ увидел, что у правильных людей возле дома обязательно есть газон, ровненький, зелёненький, и этот газон следует прилежно стричь, чтобы он всегда оставался ровненьким и зелёненьким. И наши люди вдохновенно бросились творить около себя на дачах такие же газоны, как у правильных людей.
Я прошлась по нашей дачной местности именно с целью рассмотреть личные газоны граждан и постичь их смысл. Результат меня пронзил. Никто не лежал на газоне, не сидел, не играл в игры, никто по газону даже не ходил. Газоны были пусты. Через почти тридцать лет после распада СССР личные газоны оставались воплощением чистой идеи и не несли никакого практического смысла. Газон что-то символизировал, но что?
Вы скажете – это красиво. Воля ваша, не нахожу я никакой особенной красоты в однообразно зелёном и усиленно постриженном газоне. Цветники куда прекраснее. Клумбы, альпийские горки, ручейки, сады камней, декоративные кусты – есть множество разнообразных способов усладить взор и дать занятие рукам. Что заставляет людей пыхтеть над устройством травяного ковролина, который они притом никак не используют? Неужели триммеры и газонокосилки, которые взрывают мне мозг каждую субботу, – это следствие миража, грёзы, мечты?
Мечты о том, что стоит завести газон – и приблизится та самая, «правильная» жизнь, как в американском кино и английских сериалах. И ты заживёшь как лорд какой-нибудь или адвокат фирмы, на худой конец. И тогда понятно, почему на газонах этих никто не сидит и по ним не ходит.
Это же не газон – это чистая грёза! Хрупкая, чистая, нежная грёза. Её нельзя трогать. Её можно только созерцать…
«Послушайте! Ведь, если звёзды зажигают – значит – это кому-нибудь нужно?» – воскликнул Маяковский. Творческих людей особенной природы и судьбы часто называют «звёздами», их тоже «зажигают» (популяризируют, прославляют), сами по себе они могут, конечно, вспыхнуть, но кто об этом узнает без специальных усилий?
Теперь попробуем вспомнить, кто из нынешних звёзд – петербуржец, и припомним мы малую горстку людей. Возьмём временной интервал в двадцать лет. За это время прославились: Дмитрий Нагиев, Иван Ургант, Елена Ваенга, Михаил Пореченков, Константин Хабенский и… и… разве что ещё Анна Ковальчук и Елизавета Боярская. Все остальные петербургские звёзды обязаны своей славой советскому периоду истории и городу Ленинграду, из которого они стартовали на общесоюзную орбиту. Тогда страна узнала наших ленинградских певцов, артистов, музыкантов, композиторов – и помнит их до сих пор, хватило той сокрушительной славы на много десятилетий. Последними ленинградскими героями были самодеятельные рок-певцы, которых советская империя раскрутила уже на своём закате. Погибая, успела растиражировать славу Цоя, Гребенщикова и других молодцов. Но прошла красная волна рока, и где новые звёзды?
Город забит талантливыми молодыми людьми. Например, в любом театре вы найдёте десятки прекрасных юных лиц. В одной только «Мастерской» Григория Козлова сколько замечательных юношей и девушек, все они потенциальные звёзды, даже не национального – мирового масштаба. Ярчайшие индивидуальности, и притом скромные, без малейшей развязности. Наш театральный институт держит марку, до сих пор отбирает учеников грамотно, и дикцию им ставит отлично, и пластике обучает, нашего петербургского актёра всегда можно узнать по отличной выучке.
О проекте
О подписке