Одна моя часть шарахается от собственной тени. Я всё время ожидаю, что вот прямо сейчас откуда-то из-за угла выйдет Данте и одарит меня своей ненормальной улыбкой. Я до жути боялась встречи с ним и надеялась, что он забыл обо мне и оставил в покое.

Другая моя часть, какая-то извращённая, затаилась в ожидании и грезит о встрече с этим невозможным мужчиной. Снова хочу испытать те эмоции во время поцелуя, когда земля уходит из-под ног, остаётся лишь блаженство и невероятное желание. Я в тайне надеялась, что Данте скоро появится.

Но когда проходит третий день, и от него нет ни весточки, я, одновременно, рада и ужасно разочарована.

У меня раздвоение личности? Или начинается биполярное расстройство?

И все эти три дня я не могу думать ни об учёбе, ни о работе, ни о чём, кроме ярких, словно зимнее небо глазах, нахальной улыбке и самоуверенном поведении загадочного Данте.

Всё мое мыслительное пространство занимает человек, о котором я не знаю абсолютно ничего, кроме необычного имени.

Наверное, я бы и дальше о нём думала, а может быть, и нет. В любом случае, этого я уже не узнаю.

На четвёртый день в наш университет приезжает сын ректора.

Он в прошлом году окончил Оксфорд и по просьбе отца решил поделиться с нашим курсом опытом и рассказать о жизни, учёбе и работе в другой стране.

Демидов Александр Владимирович.

Нужно ли говорить, что в первый день, все наши девчонки сделали на него стойку, а на следующий день явились при параде, словно в универе объявили конкурс красоты?

– А ещё он крутой теннисист, – говорит моя одногруппница Кира на перемене. Как раз сейчас будет лекция от Демидова. – Я много слышала о нём. У него немерено наград и в спорте, и в учёбе.

– Мне кажется, я даже видела его имя в каком-то иностранном журнале, – расплывается в придурковатой улыбке другая моя одногруппница Леночка.

Пока мы болтаем и обсуждаем сына ректора, я не сразу замечаю, что в аудитории становится тихо, хотя звонка ещё нет.

– Ох… У него просто шикарное тело, – шепчет мне на ухо Кира.

– Стол нам слюной не залей, – давлюсь я смехом.

Но на самом деле сама от девчонок далеко не ушла. Взглядом впиваюсь в шикарного брюнета и не могу отпустить его из поля зрения.

– Согласна, тело шикарное, – замечаю я тихо.

– Геля, не просто шикарное. Он – мечта. Я готова ему отдаться вот прямо здесь и сейчас, и плевать, что на нас все будут смотреть, – вздыхает Леночка. Достаёт из сумочки розовую помаду и подводит губы.

– Наверняка у него есть девушка, – грустно говорит Кира. – И узнай она о тебе, Ленка. Или обо мне, или о Геле, или о ком-то ещё, то сделала бы этой несчастной харакири.

– Кирочка, харакири – это ритуальное самоубийство. Его можно делать только самому себе, – хихикаю я. – Она скорее просто голову откусит и не подавится.

– А может, он холост? – подмигивает нам Лена.

– Всё может быть, – пожимаю плечами. – Но он классный, да.

«Классный» – мягко сказано.

Именно такие мальчики-красавчики украшают собой обложки журналов, демонстрируя всему миру нижнее бельё, а заодно и своё потрясающее тело и харизматичную мордашку.

– Кстати, я сегодня специально раньше пришла и видела его крутейшую тачку. М-м-м… Мечта, – чмокнула губами Лена. – Я бы умерла за такую машинку.

– Сегодня весь универ специально пораньше пришёл, – хохотнула Кира. – Все студентки, преподавательницы и даже уборщицы.

– Если у тебя папа – ректор, а мама трудится в каком-то жутко крутом закрытом научно-исследовательском центре – немудрено иметь соответствующие игрушки, – глубокомысленно говорит сидящий за нами наш одногруппник Никита. – И ничего в нём особенного нет. Тело, как тело, а морда слишком слащавая, что аж блевать охота.

– Ты просто завидуешь, что у тебя нет такого тела и такой сладенькой мосечки, – зловредно протягивает Лена и показывает Никите язык. – И вообще, не смей подслушивать нас.

Парень закатывает глаза и с сарказмом говорит:

– И это перспективные студентки, которым пророчат серьёзную и головокружительную карьеру.

Я смеюсь.

– Ник, даже серьёзным и перспективным ничто человеческое не чуждо. Дай полюбоваться и помечтать.

Я снова смотрю на Демидова.

До чего же впечатляюще он выглядит: высокий, но пониже Данте будет, широкоплечий, в кипенно белой рубашке, что обрисовывает тугие канаты мышц. Рукава закатаны до локтей, демонстрируя всем сильные загорелые руки. Идеальные руки. Классические и модные брюки со стрелками так же лишь подчёркивают силу и красоту мужского тела, облегают всё самое необходимое…

Жгучий брюнет. С волевым, но идеальным лицом и каре-зелёными глазами. Улыбка – идеал стоматолога.

Богат. Красив. Успешен. Не обделён женским вниманием. У него великолепное будущее. И он прекрасно об этом знает.

Наверное, я уставилась на него так пристально, что он ощутил мой взгляд.

Демидов вдруг прекращает листать свой планшет и поднимает взгляд прямо на меня. Молодой мужчина видит, что я таращусь на него в упор.

Наши взгляды сцепляются, и я отчего-то не могу моргнуть или отвести взгляд, а он смотрит на меня. Тоже пристально. Вдруг он подмигивает мне и улыбается.

От такого внимания я заливаюсь алой краской смущения и наконец, прекращаю пялиться.

– Геля! – ахает Кира и толкает меня локтём. – Да он на тебя смотрит!

– Блин, Кира, отстань, – хмыкаю я и завешиваю лицо обрезанными волосами.

Теперь у меня стрижка как у француженок – элегантное каре. Мне, кстати, идёт. Девчонки сказали, что я стала выглядеть, как крутая фотомодель. На это сравнение я лишь фыркнула.

После увлекательной лекции, которую слушали все без исключения с затаённым интересом, никто не спешил покидать аудиторию.

Хотелось слушать и слушать Демидова. Он был хорошим рассказчиком. Приятный тембр голоса располагал и вызывал ещё большее желание слушать.

Харизматичный. Умный. Потрясный.

С сожалением, что лекция закончилась, и Александр навестит нас только на следующей неделе, я закидываю в рюкзак тетрадь, ручку, планшет и следую за подругами, которые, делясь впечатлениями, грезят о своём распрекрасном будущем. И говорят мечтательно, что обязательно облетят весь мир. Как это сделал Александр – побывал во всех уголках нашей Земли.

– Егорова Ангелина Геннадьевна – это ведь вы? – уже на выходе останавливает меня голос Демидова.

Вздрагиваю от неожиданности, оборачиваюсь и пожимаю вдруг плечами, словно я забыла своё имя. Он точно моё имя назвал? Может, мне послышалось?

– Она! Это она! – говорят за меня подруги и толкают меня, чтобы скорее подошла к крутому мужчине.

– Простите, – произношу извиняющимся тоном. – Да. Егорова Ангелина – это я.

– Отлично, – говорит он, взирая на меня чуть насмешливо, но по-доброму, и ослепляет идеальной белозубой улыбкой. – Отец рассказал о вас, как об очень перспективной студентке. Вы в курсе, что ректору, на ваше имя поступило несколько предложений от ведущих компаний столицы? Многие хотят заполучить вас к себе в стажёры, а далее и на постоянную работу.

Я киваю.

– Я в курсе только об одной компании, – произношу отчего-то вяло, словно я мямля. – Ректор… то есть… Владимир Александрович пока меня не известил, что поступили ещё предложения.

– Известит, – говорит Демидов младший. – Только меня не выдавайте, сделайте удивлённое лицо, что впервые слышите.

Я улыбаюсь и обещаю ему.

– Не скажу.

– Я приятно удивлён, что вы изучаете несколько языков сразу, в том числе и столь редкий, как арабский. Мало кто выбирает его из-за сложности восприятия.