Глава 6

Пока они шли по длинному коридору, Крис так и крутила головой. Очарование витражей в лучах заходящего солнца покорило ее. Пурпурные, оранжевые, розовые тона окрасили мрачные серые стены, а мозаичное стекло ломаными линиями расчертило замысловатые узоры. Невзирая на сильнейший страх, горе и боль, девочка, привыкшая к серым дням Ходвиля, таким же мрачным домам, улицам и лицам, пыталась рассмотреть хоть что‑нибудь. Но Агнетта, чувствующая лопатками осуждающий взгляд настоятельницы, застывшей у выхода из лечебной приемной лазарета, так и тащила Крис за собой, не давая ни секунды.

Пробежав коридор и свернув за угол, Агнетта выдохнула. Здесь окон меньше, и девушек окружил полумрак.

– Ну все! Тут она нас не видит. – Монахиня расслабила объятия, которые как клещами сжимали талию Крис.

Та тут же набрала полную грудь воздуха, пытаясь отдышаться.

– Извини. – Агнетта вытерла вспотевший лоб. – Но нам нужно было уносить оттуда ноги. Фрида может и выпороть. Причем самолично, – шепотом добавила она. – Меня зовут Агнетта, а тебя? – без всякого перехода спросила монахиня.

– Я Крис, – сказав это, она почувствовала, насколько тонко и жалко прозвучал ее голос.

Тут же испугавшись, она откашлялась и нарочито низким басом произнесла:

– Кристофер Вермонт.

– Надо же, какое красивое имя, – восхищенно присвистнула Агнетта, – легко запомнить, а то бумаги я так и не заполнила. А вот у меня дурацкое. Агнет-т-т-та. Это т-т-т-та словно звуки детской игры в войнушку. Братья задразнили меня, стреляя друг в друга из деревянных винтовок.

И пустилась в рассуждения о том, какое могло бы быть у нее имя, если бы не бедная фантазия ее матушки и отца. А какая у них может быть фантазия, когда отца зовут Агнат, а маму Гретта?

Напряжение спало с нее, и Крис неожиданно поняла, что Агнетте не так уж и много лет. Не больше семнадцати. Темное монашеское одеяние да преувеличенно строгий вид прибавляли солидности. Но стоило Агнетте улыбнуться, показав небольшую щербинку между передними зубами, придавшую веснушчатому лицу невозможное очарование, как сразу становилось ясно, что она еще молода. Неприлично молода для монахини. От этой мысли Крис неожиданно хихикнула.

– Ты чего? Смеешься над моим именем?

– Нет-нет, что ты! – пробасила Крис. – Я думал, что монахини старые. А ты совсем не похожа на старуху.

– Побуду здесь еще полгода и точно ей стану, – насупившись, сказала Агнетта.

– Я не хотел тебя обидеть, – тут же насторожилась Крис.

– Да причем здесь ты. Это же не твоя вина, что я здесь.

– А как ты сюда попала?

– Матушка отдала богу душу, когда я была совсем крохой. Отец вскоре женился. Мачеха родила троих детей. Все мальчишки, да как на подбор, красивые, умные, а я… Глуповатая, по мнению мачехи, да еще и девочка. «Бесполезная», – визгливым голосом добавила Агнетта, копируя мачеху. – И меня насильно отдали в монастырь. Здесь вольнонаемных кормят, одевают, не берут денег за жилье и к тому же платят. Правда, весь мой заработок уходит мачехе. Она умудрилась промотать наши сбережения и вогнала семью в огромные долги. Поэтому из «бесполезной» я стала «приносящей доход». Я так скучаю по отцу, бабушке, братьям, а они меня, поди, уж и не помнят.

Агнетта печально вздохнула.

– Сначала мачеха говорила про год, потом два, и я уже здесь целых семь лет. Так и держат на побегушках. Богатеньких больных мне не доверяют, к серьезным операциям не допускают, – полушепотом добавила она. – Для этого нужно учиться и получить диплом, а у меня нет денег на университет. Эх… А я с детства мечтала лечить. Может быть, удалось бы стать лекарем короля.

– Хэйварда? – Крис подозрительно сощурила глаза.

Увидев его, она теперь точно знала, что ни один нормальный человек никогда не захочет стать приближенным этого. А если захочет, то он явно помешался на деньгах и власти.

– Ну что ты! Нет, конечно. – Агнетта так скривилась, что по ее лицу Крис поняла – она уж точно нормальная, а значит, ей можно доверять. Не в полной мере, но все же эта молодая монахиня явно свой человек. – Я помню, что обожала Альвисса. Моя бабуля служила в замке и до переворота почти каждый день брала меня с собой. Так что я хорошо знала королевскую семью. Альвисс такой… – Агнетта прижала руки к груди и глубоко вздохнула, от чего высокая грудь, обтянутая монашеским одеянием, заколыхалась, – необыкновенный! Была бы я постарше, точно влюбилась.

– Так если у тебя есть бабушка, то почему ты не ушла к ней, раз мачеха тебя так не любит?

– Это да… – тоскливо протянула Агнетта. – Бабушка бы меня забрала, но куда там. Хоть мачеха меня терпеть не может, свекровь она ненавидит еще больше, так что не отдала. Несколько лет они ссорились из-за меня так, что искры сыпались в разные стороны. Кончилось тем, что мачеха запретила нам видеться. И мне, и отцу, и бабушку на порог не пускала. Поставила отца перед выбором. Гадина такая. Отец не мог бросить сыновей, вот и подчинился. А тут переворот. С тех пор я больше никогда не видела бабушку. Живет она высоко в горах, я не знаю, где именно, а в замок я больше не смогла войти. Охрана нового короля и не думала открывать передо мной двери. Я скучала, пыталась ее найти. А потом монастырь… Избавились, как от ненужного барахла… И я смирилась. Никому я не нужна.

– Все равно! Нельзя мириться с этим. Что значит ты никому не нужна? В первую очередь ты нужна себе. Если ты не нужна себе, то не будешь нужна никому.

Агнетта во все глаза уставилась на разошедшуюся Крис.

– Я остался один, на улице, без никого, и что? Мне теперь лечь и лежать, жалуясь на судьбу? А потом и вовсе умереть от тоски и голода? Ну уж нет. Я сам выбираю судьбу, и ты тоже в силах это сделать.

– Но как? Что я могу? Я ж совсем одна.

– Для начала ты можешь сбежать, – жестко ответила Крис, – я обязательно убегу. Вот увидишь.

– Убежишь… Как же. – Агнетта протяжно вздохнула.

– Убегу, – зло ответила Крис. – Отсюда не получится, значит, по дороге на каменоломни или в приют, куда там меня отправят? Не выйдет там, значит, убегу позже. Никто не смеет держать меня.

– Мне б твою уверенность. – Агнетта вытерла слезы и, встряхнув головой, неожиданно спросила: – А почему ты стал беспризорником? Где твои родители?

Крис смутилась. Чувствуя искреннюю симпатию, она поняла, что врать Агнетте так же тяжело, как и Стэйну. Одно дело обманывать злого полицейского или вредную торговку, но тех, кто ей так помогает, – стыдно.

Тяжело вздохнув, она выпалила скороговоркой:

– Да как у всех. Родители в долговой тюрьме, а я выживаю как могу. А тебе не попадет, что ты так долго?

– Ой! – Агнетта всплеснула руками. – Конечно, попадет! Заболталась я с тобой. Пошли скорей, только ногу береги, – тут же заботливо добавила она.

Держась одной рукой за стену, другой за руку Агнетты, Крис поковыляла по коридору, выложенному серым камнем. Через пару минут она заметила, что окна исчезли, сменившись на глухие стены, а дорога неуклонно вела вниз.

– Мы спускаемся?

– Ну да, – с сожалением промолвила Агнетта, – наверху палаты для богачей из верхнего города, а вот подземелье для нижнего. «Выходцам снизу не место наверху», – кривляясь, процитировала она госпожу-настоятельницу.

Крис зябко поежилась. Она и не знала, что внутри утеса располагается еще несколько этажей монастыря.

– Король Альвисс выстроил нижние этажи для лабораторий и хранения продуктов, а вот Хэйвард распорядился превратить часть помещений в подземный лазарет для бедных. Ты там, кстати, будь настороже. Ни с кем не ругайся и никому не смотри в глаза.

– Это еще почему?

– Сам все поймешь, и пусть тебе поможет бог. И помни, как бы тебе тяжело там ни было, все лучше, чем на каменоломнях.

Распахнув массивные двери, Агнетта застыла перед крепкой решеткой, запертой на замок. Он висел на кольцах громоздкой цепи, несколько раз продетой сквозь специальные скобы.

Приподняв замок, она с силой опустила его.

Бам-м-м-м!

Крис от испуга дернулась.

– Да не дрожи ты. По-другому часовых не дозовешься. Как пить дать сидят там в комнате, в карты режутся или пьют. Что им тут еще делать? Тем более Усач с сегодняшнего дня в отпуске.

Агнетта прислушалась и еще раз ударила замком по цепи.

Бам-м-м-м!

– Уснули они там, что ли? – озабоченно пробормотала она. – Совсем без Усача расслабились. Правду говорят, как кот из дома, так мышки сразу в пляс. И пожалуйста, уже никакой дисциплины.

Вдалеке послышался хлопок двери. Тяжелое шарканье металлических подметок на сапогах подсказали о приближении кого‑то. Крис вжала голову в плечи.

– Кланяйся. – Агнетта резко дернула ее за руку и поспешила склониться, молитвенно сложив руки перед грудью.

Крис быстро повторила за ней. Из-под полуопущенных ресниц посмотрела на седого начальника караула, выросшего перед ними. Высокий, толстый, с объемистым животом, на который кое‑как налез форменный камзол, он напоминал медведя, вставшего на задние лапы.

– Еще один крысеныш? – брезгливо спросил прапорщик, дохнув крепким перегаром, смешанным с давно нечищеными зубами и дешевой махоркой.

– Примите пациента, – стараясь дышать через рот, прогнусавила Агнетта.

Достав из-за пазухи ключ, висящий на длинной цепочке, пристегнутой к карману нательной рубахи, прапорщик лично открыл замок, просунув толстые руки через прутья решетки. Освободившая цепь лязгнула и с грохотом упала на пол, заставив его глухо выругаться.

Раздраженно сморщившись, он бросил в темноту:

– Сопроводите его.

Из-за огромной спины вышли два небритых солдата в помятой форме и точно такими же лицами с отчетливыми отпечатками смятой наволочки. Несмотря на то что они тоже были сложены как надо, огромная спина прапорщика закрыла их, и Крис вздрогнула, уж очень неожиданно они появились. Солдаты, глядя на задрожавшего беспризорника, кровожадно ухмыльнулись и встали по бокам от Крис. Та растерялась и ошалело смотрела то на прапорщика, то на солдат с надменными лицами, полными презрения, то на черный зев коридора, из которого тянуло страхом, смрадом и смертью вперемешку с отчаянием. Ей послышалось, что стены коридора стонут человеческими голосами.

– Ну! – Один из солдат ткнул Крис в спину прикладом винтовки.

– Осторожней, у него нога… – Агнетта закусила губу от беспокойства.

– А нам какое дело! Поторапливайся, крысеныш, – презрительно протянул солдат, длинно сплюнув на пол.

Кусок пережеванного табака шмякнулся на бетон, размазавшись отвратительной лужей. Брызги от плевка долетели и до Крис, растекшись по потрескавшейся коже стоптанных ботинок.

Сдерживая тошноту, она шагнула вперед.