– Кто меня прислал? Я вообще не понимаю, что вы от меня хотите? Вы до сих пор мне не сказали, взяли вы меня заложницей или просто боитесь свидетеля. Но я ничего не видела и не знаю, а денег у меня нет.

– Заткнись. Надевай носки и пошли, здесь нельзя долго останавливаться. Перейдём балку, потом отдохнёшь.

– Ну, и на том спасибо.

В носках, действительно, идти было легче. Мария шла теперь следом, умудряясь даже поглядывать по сторонам. Лёгкий туман раннего утра не давал возможности посмотреть вдаль, но вблизи был великолепный разноцветный лиственный убор.

А идущего впереди Андриана ничего не интересовало – ни красоты природы, ни общество симпатичной молодой особы. На Марию он вообще не обращал внимания. Мария привыкла нравиться мужчинам и сразу могла определить по взгляду, какое впечатление произвела. Мужчина мог ласкать взглядом, мог раздевать, мог восхищаться, но этот – козёл! – смотрел злыми глазами, да ещё собирался «пришить». От таких мыслей Мария снова пришла в негодование, но кроме как себе любимой, сказать было некому. Значит, надежды на то, что можно надеяться на свою красоту – никакой.

Внезапно Андриан остановился и прислушался, потом по-птичьи свистнул. Ему отозвались. Он снова пошёл вперёд, не проронив ни слова. Это ж надо! Тут их целая банда, и куда полиция смотрит! Мария шла молча следом, понимая, что такие мысли вслух к добру не приведут. Внезапно она почувствовала такой приятный запах еды, что просто слюнки потекли. Она сразу же вспомнила, что не ужинала, а завтрак лежит в рюкзаке у этого злыдни, который не то, что поесть не даст, но и …

Пока Мария придумывала что, они вдруг оказались на полянке, окружённой со всех сторон землянками. Здорово! Вот это конспирация! Только что был просто лес, а тут оказывается, люди живут. Хотя запах еды их выдаёт. Мария представила, что будет рассказывать в полиции, когда освободится…Если…

Между тем их окружили люди довольно странной наружности. Средний возраст – двадцать – тридцать лет, ни одного лица кавказской национальности, напротив, все они были белокурые и красивые. Мария встрепенулась, и быстренько сняв носки, надела ботиночки на высоких каблучках. Что ж надо выглядеть достойно, раз уж её так пристально рассматривают. Молодые люди, особенно женщины, рассматривали её, как диковинку, не проронив ни слова. Андриан куда-то ушёл, а она стояла в плотном кольце этих странных молчаливых людей, и ей становилось всё больше не по себе. Кто они такие? Зачем живут в лесу? Одеты как-то странно – и мужчины, и женщины в штормовках, как у Андриана, или в толстых свитерах, только у женщин из-под штормовок выглядывали длинные юбки, больше похожие на мешки. Конечно, Мария по сравнению с ними выглядела экзотично – в обтягивающих джинсах, обтягивающей кожаной куртке на молнии, а самое главное со своей модной стрижкой и цветом волос «Вулкан». Наконец, один молодой человек, по-видимому, самый молодой присвистнул:

– Вот это ж…! Вот это да! Вишь, на Большой Земле какие фифы, а мы тут в земле живём!

На него тут же зашикали мужчины, а женщины зашипели, как змеи. Мария испугалась – вон, сколько завистниц сразу. Надо было хотя бы носки не снимать. В это время к ним подошли двое мужчин, – один около сорока лет, а другой – непонятного возраста, лицо вроде бы и молодое, но весь седой.

– Ну, что, познакомились?

– Да, нет, молчит, вражина, – подала голос бойкая молодка, видно, она уже почувствовала уколы ревности.

– Ну, уж и вражина сразу. Ты, Верка, как скажешь. Сейчас разберёмся, – весёлым голосом откликнулся седой. Марии полегчало на душе. Кажется, есть союзник.

– Пошли, девонька, поболтаем.

Втроём они зашли в самую большую землянку. Мария огляделась. Здесь стоял огромный стол, вокруг него – лавки, в углу – печка-буржуйка – вот и вся мебель.

– Садись, рассказывай, – строго сказал мужчина в кожаной куртке революционного образца.

– Ну, что ты, Василь! Она, небось, голодная. Будто ты не знаешь Андриана! Тащил, наверное, силком, не дал ни поесть, ни попить. Верно, голубушка? – Мария кивнула, – Сейчас мы чаю организуем, каша готова уже на завтрак. Да и мы с тобой подкрепимся!

– Ты, Миха – дезорганизатор. На войне, как на войне. Сначала – главное, а уж потом – чаи гонять.

– Василь, предоставь мне определять, где враг, а где – напуганная женщина. Смотри, на ней лица нет.

– А может, у них задумка такая, а она – актриса хорошая.

– Ну, это мы всегда успеем распознать. Никуда она от нас не денется. А если случайно попала, то будет союзником. А то Верка её уже и вражиной окрестила, больно красивая дамочка попалась.

– Вот – вот. Специально такую прислали, чтобы отвлечь внимание, поссорить бойцов, может, она и диверсию совершить должна, кто её знает?

– Да, ладно тебе. Давай-ка, красавица, к столу.

Во время этих препирательств седой, которого называли Михой, уже успел накрыть стол, крикнул в двери, чтобы принесли кашу, расставил всё на столе, и с широкой улыбкой приглашал Марию позавтракать. Марии очень понравилась эта мысль. Она уже чувствовала лёгкое головокружение от всех событий, происшедших за последнее время, и с удовольствием бы выпила чаю, а когда занесли ароматную кашу (вот бы уж не подумала, что каша может так аппетитно пахнуть), то и вовсе расположилась покушать.

– Тебя как зовут? – спросил Миха, разливая чай.

– Мария.

– Манька, значит.

– Как это, Манька? Я же сказала Мария. Маша можно, но не Манька.

– Что это ты так возмущаешься, у нас не принято Марией называться. Вон в соседнем отряде есть Манька, теперь у нас своя будет.

– Миха, попридержи язык, – одёрнул его строгий мужчина, которого звали Василём.

– Это Василь – наш командир. Строгий, но справедливый, – не обращая внимания на одёргивание, продолжал весёлый Миха, – а я здесь и учитель, и лекарь, и политрук, и судья, и поп, и растороп.

– И болтун, – подсказал Василь, уже улыбаясь.

– А как же! Во все мои обязанности и входит – языком болтать. Расскажи, Мань, всё по порядку, как ты попала в сарай с сеном. Андриан рассказал уже, да не понятно ничего.

– Знаете, мне и самой непонятно. Я вчера получила зарплату, как всегда, пошла в супермаркет, купила всякой всячины, подарки сыночку, вкусненького, задержалась немного. Вышла – уже стемнело, сейчас ведь темнеет раньше. Домой пошла пешком. А по дороге за мной двое пьяных увязались. Сначала просто подшучивали, а потом стали преследовать, мне показалось, что они хотят меня изнасиловать, я стала убегать, они за мной, я нырнула в какой-то проход, они мимо проскочили, но, чтобы не встретиться с ними я пошла по проходу, чувствую, что-то мягкое – сено, я залезла в дырку в стене, а потом долго лазила по сену – выход искала, потом в какой-то проход полезла, а когда вылезла – тут Андриан меня и схватил. Знаете, я до сих пор не могу понять, как я оказалась в вашей деревне, ведь я шла по городу. Наш дом – частный – на окраине города, а не в деревне, да и леса такого нет. Мы, когда шли по лесу, я ещё подумала – деревья совсем не такие, как у нас. Даже если проехать чуть дальше, такого леса нет.

Её очень внимательно слушали, ни разу не перебив, теперь же собеседники задумались, а Мария решила попробовать ароматной каши. Наверное, эффект был в том, что она была сварена на курином бульоне, в ней был кусочек мяса, да ещё зеленью припорошена, да ещё Мария была жутко голодной. Она и не заметила, как уплела всю кашу и уже посматривала на чай, как услышала голос дяди Михи:

– Я тебе говорил, Василь, что есть проход. Сколько лет ты мне не верил, пока кровью своей не доказал, что правду говорил, – Мария поглядела на собеседников, ничего не поняла и снова заинтересовалась чаем, таким ароматным, что трудно было устоять.

– То ты, а то – она. Ты – свой, а кто её знает? Может, этим проходом враги воспользовались, – размышлял Василь, а Мария прихлёбывала ароматный несладкий чай.

– Послушай, Маня, а как ты по сену проползла?

– Ну, я же рассказывала, ползла вверх, потом назад, мне показалось, что я заблудилась, я так много сена в жизни не видела. Потом, когда опять назад повернула, почувствовала, что есть лаз вбок. Ну, я поползла, – наевшись, Мария рассказывала степенно, с чувством.

– Сколько приблизительно времени ты ползла?

– А я откуда знаю? Мне так надоело там ползать, мне казалось, что прошла вечность.

– Вот-вот.

– Что – вот-вот?

– Да это я не тебе. А ты вот что – опиши свой город, только подробно.

Мария подробно описала свой город, потом Москву, потом соседние города, потом у неё перестал ворочаться язык, а после чая захотелось в туалет. Строгий Василь качал головой, явно не доверяя, а дядя Миха сказал:

– Ладно, пошли в мою землянку. Отдохнуть тебе надо. А потом поговорим. В общую землянку тебе пока нельзя. Пообвыкнуться надо. А я – человек надёжный, как мужчина – не опасный. Отпустишь, Василь?

– Ладно, под твою ответственность. Удерёт, с тебя три шкуры спущу. Больно охота лагерь менять под зиму.

– Пошли, Мань.

– Дядя Миха, ну, не называйте меня Маней, мне это неприятно. Я не привыкла, да и вообще, – увещевала она Миху, которого, действительно воспринимала, как родного дядю, выходя из землянки.

– Я не буду, другие будут. Какая тебе разница?

Марии больше всего на свете хотелось принять душ и выспаться в своей кровати, она лишь намекнула дяде Михе, что ей бы привести себя в порядок, но для этого нужен душ, а дядя Миха засмеялся так весело, что и Мария заулыбалась:

– Забудь, голубушка, что такое душ и прочая цивилизация. Потом поймёшь, почему, – опередил он её вопрос, – У нас тут моются раз в неделю

– в бане, а тебе – душ подавай. Но воды горячей я тебе принесу и сам уйду, пока ты не приведёшь себя в порядок, – Мария перестала улыбаться и приуныла.

Однако после того, как она, наконец–то, помылась и улеглась на лавке в маленькой и очень уютной землянке дяди Михи, она в первый раз за последние сутки ощутила блаженство. В землянке пахло травами, было тепло и даже уютно. Она задремала, когда услышала, что зашёл дядя Миха:

– Спишь, девонька? А я хотел поговорить малость.

– Да я уже и задремала. Так устала. Дядя Миха, как вас зовут по имени отчеству? Миха – это вроде клички. Михаил?

– А зачем по-другому? Так меня все и зовут.

– А вы мне можете объяснить, где я нахожусь? Мне не нужна ваша, как это, дислокация, просто скажите, какой город рядом. Вы у меня столько спрашивали, а я в полном неведении, где я. Я при командире постеснялась сказать, но … мне вот показалось, что я – заложница, а вы все – террористы. Но вы – такой добрый, а, может, у вас такая роль, я хочу у вас спросить – кто я здесь и где я?

– Ты можешь не стесняться. Ты – в параллельном мире.

– Что? – Мария поднялась с постели и заморгала глазами, не разумея сказанного, – Вы шутите?

– Нет, не шучу. Я бы не знал, кто ты и откуда, если бы сам там не побывал вот уже скоро семь лет назад.

– Как это? Я не верю! Такого не бывает! Что вы такое говорите? Не может быть! Вы издеваетесь надо мной? Я ничего не понимаю, – высказав все свои эмоции, она повалилась на свою постель из свежего сена, застеленной какой-то тряпочкой, правда, чистой, и зарыдала в голос.

– Поплачь, поплачь, женщинам это помогает, – с этими словами дядя Миха вышел из землянки, а Мария проплакав добрый час уснула мёртвым сном.

Ей снилось что-то приятное. Что-то такое, что не запоминается, но, когда проснёшься, остаётся ощущение, что ты побывал в сказке. Мария открыла глаза и, убедившись, что проснулась в землянке, резко их закрыла, даже зажмурилась. Что ей делать? Одно утешало, если она попала в параллельный мир, значит, она не заложница.

Марии вдруг вспомнился рассказ об одном молодом мужчине, который пропал, кажется, во время охоты, а вернулся к своим через восемь лет уже пожилым мужчиной. Он рассказывал, что жил среди людей, не совсем похожих на его окружение, вообще, в другом мире. Ему не совсем поверили, решили, что он свихнулся, его не было восемь лет, а он уверял, что прошло уже пятьдесят.

Кошмар! Неужели она вернётся домой также через несколько лет, совсем старухой, а сын уже вырастет… Мария снова заплакала. Ей всё ещё не верилось, что умозаключения Михи – правда.

– Ну, что это ты? Всё ещё не наплакалась? – услышала она ласковый голос, – вот послушай, что со мной произошло, может, полегчает.

Мария лежала, уткнувшись в подушку, набитую сеном, но уши уже готовы были принимать информацию. Миха откашлялся и начал свой рассказ:

– Тебе, наверное, странным показалось, как мы тут живём. Много лет назад у нас, как и у вас была война – Великая Отечественная, с фашистской Германией. Я не знаю точно, в это ли время разделились наши миры или наш мир развивался также, как и ваш, только немного по-другому, но у нас война не закончилась, – Мария перевернулась на бок и заплаканными глазами взглянула на дядю Миху, – У нас не было великих сражений, как-то всё потихонечку развивалось, то одни победят, то – другие, но длится это уже… дай бог памяти, лет пятьдесят, точно. Многие города России не знали врага, они продолжают развиваться, но не так, как в вашем мире. Мы же, которые остались на территории, оккупированной фашистами, живём в основном вот так – в лагерях, партизаним. Те фашисты, которые когда-то хотели поработить нашу страну, уже перевелись. С нынешними «завоевателями» мы живём в определённых отношениях. Вся молодёжь – с четырнадцати лет – живёт в лагере, потому что могут угнать в рабство. После сорока – сорока пяти лет и беременные, кормящие женщины живут в деревне. Все мы им помогаем – на посев, на уборку урожая собираемся, приходим, когда надо помочь с животиной, забить, освежевать, ходим в деревню за продуктами. Наши «враги» прекрасно об этом знают. Когда нам надо идти на посевную, мы оповещаем деревенских, те постоянно об этом говорят, мол, с такого-то числа будет посевная. Также точно – сбор урожая. К этому времени наши «враги» срочно убираются из деревни, – то им нужно на учения, то ещё какая-нибудь причина. Причём, пока мы не посеем или не уберём всё, они не вернутся.

– Разве ж это враги? – подала голос заинтересовавшаяся Мария.

– А как же, ведь они забирают часть урожая, вроде как подать.

– А почему нельзя истребить их всех и ничего не отдавать?

– Не готовы наши верха. Люди разрознены. Упустили момент, когда всё население горело мечтой избавиться от поработителей, как произошло в вашем мире. А теперь у нас такая вот кутерьма. Вся страна не считается побеждённой, правительство заседает в столице. Кстати, наша столица – Московия, а мы – ведруссы, а не русские, как вы.

– Что ж вы так и будете в землянках жить, ведь вы отстаёте в развитии? Со временем, вы так отстанете вместе со своими врагами, что вас завоюет другая страна.

– Ишь ты, я тоже думал над этим. Да и не я один. В основном всех устраивает такая жизнь, – привыкли.

– А что, в столице тоже так?

– Ну, чуть получше. Газа нет, как в вашем мире, в основном электричество. Техники нет такой, но зато гуманитарии процветают. По сравнению с вашим миром, у нас более развито духовное развитие. Люди сильнее осознают своё место в мире, пытаются найти прекрасное во всём. У нас тут есть книги, я по ним учу молодёжь. До четырнадцати лет молодёжь живёт в деревне. Их там тоже обучают, но по законам чужой страны, а когда они попадают к нам, приходится их переучивать и доучивать.

– Кошмар!

– А что ж кошмарного, так уж повелось.

– Дядя Миха, а расскажите, как же вы попали в наш мир? Где тут тоннель, ведь по нему можно и обратно попасть?

– Можно, только он работает по своим законам. Можно пятьсот раз пробовать проделывать то же самое, что с тобой приключилось и ничего не получится, а может получиться в какой-то самый неподходящий момент.

– Расскажите, пожалуйста.

–