Я еще почему на это решился: у меня на призывной комиссии обнаружили туберкулез, велели срочно в больницу – процесс уже серьезный шел. А я ни врачей, ни больниц терпеть не могу, до сих пор их не переношу. Чем в больницу почти на год ложиться – лучше умереть. А перед смертью решил вдоволь нагуляться по тайге. И не поверишь: случилось какое-то чудо! Что уж мне помогло, не знаю, то ли фитонциды кедров, елей, пихт, то ли медвежье сало – мне один знакомый старичок посоветовал растапливать его и пить кружками. Нос зажимал, но пил… Так или иначе, только после тайги врачи меня не узнали, отсрочку от призыва сняли.

А перед армией я и еще успел поездить, Ленинград посмотрел, Москву. Когда деньги кончились, подошел в Москве на Киевском вокзале к таблице тарифов и определил города, до которых на билет хватало. Сначала хотел поехать в Иваново, но почему-то передумал и выбрал Калугу… Устроился здесь на турбинный завод, с полгода поработал и забрали в армию. Вернулся всего месяц назад. Отоспался, отдохнул и уже тосковать начал: то ли в Невьянск возвращаться, то ли еще куда махнуть… Служил я в разных точках, в основном под Красноярском, так что Сибирь теперь знаю хорошо, но сколько еще неизведанного осталось! Хотя теперь мотаться туда-сюда вроде возраст не тот: 26 уже стукнуло. Лучше бы Юрка сюда перебрался! Заведем с ним мотоцикл – он классно водит – будем по Подмосковью кататься. Тоже ведь, говорят, места есть потрясающие…

Я ответила, что, конечно же, есть. И стала рассказывать о Тарусе, где мы с мамой отдыхали прошлым летом. С тех пор я стала мечтать вернуться туда: не могла забыть нежные березовые рощи, красивый изгиб Оки, на который можно было часами смотреть с пригорка, где у могилы художника Борисова-Мусатова есть такая поэтичная скамья…

Андрей сказал бы, что это – романтика, ненужная сейчас, но Алексей слушал очень внимательно и мои восторги по поводу Тарусы воспринял как должное. Все мои страхи забылись, недоверие к случайному знакомому растаяло. Когда мама, наконец, вернулась, она с удивлением обнаружила, что мы сидим рядом и увлеченно беседуем, будто старые знакомые. А так как у Зины к тому же от жары разболелась голова, мама снова пригласила семейство Груздевых к нам в гости. Дома она измерила Зине, страдающей гипертонией, давление, которое оказалось высоким, и сделала ей укол. Пока ждали, чтобы стало легче, да пили чай, прошел весь вечер. И мы с Алешей, уже окончательно освоившись друг с другом, говорили без умолку…

Когда прощались, он задержался в прихожей и, нарочно медленно обуваясь, спросил, не поднимая головы от своих до блеска начищенных штиблет: «А можно, я еще как-нибудь зайду?» Я ответила, что можно и даже намекнула, что через неделю мой день рождения…

В ту ночь я не уснула. Сама не понимала, что со мной? Понравился ли мне Алеша? Скорее, удивил – и внешностью, и своей судьбой, я таких людей еще не встречала. Но он был другой – из другого мира, из другого теста, совсем не похож ни на моих одноклассников, ни на сокурсников в университете. Я до этого имела дело с благополучными домашними мальчиками, такими, как Андрей, – выросшими в интеллигентной семье, где один-два ребенка, долго сидевшими у мамы под юбкой, сразу со школьной скамьи шагнувшими в вуз.

Жизнь для них, как и для меня, должна была начаться где-то там, за порогом института. А Алеша уже познал многое, недаром появились эти морщины у него на лбу. Десять лет по общежитиям, тяжелая работа у станка, туберкулез, тайга, армия, где, как он успел рассказать у нас дома, были ситуации на грани жизни и смерти; полная самостоятельность, одиночество…

Это был крепкий рабочий парень, человек не моего круга, и я не знала, как к нему отнестись. Общаться с ним интересно, и очень важно, что он понимает меня, но влюбиться? Во-первых, я люблю Андрея, во-вторых… Я не могла сформулировать, что «во-вторых», только смутно чувствовала, что если здесь и придет новая любовь, то совсем не такая, что началась у меня в школе… С появлением Алеши забрезжило что-то незнакомое, к чему я, наверное, еще не была готова.

Вот так и лежала без сна, мучаясь от сильного сердцебиения, ворочаясь с боку на бок. Было предчувствие, что сегодня что-то случилось, что-то важное, но к добру ли это – я не знала. И горько было сознавать, что любое новое впечатление, любое переживание настолько выбивают меня из колеи…

А потом наступил мой день рождения. Как всегда, я с утра принялась печь. Это уже стало традицией: подруги приходили ко мне именно на чай, к которому я подавала торт и различные печенья собственного производства. Не знаю, чему я больше радовалась: подаркам или похвалам гостей, высоко ценивших мои кондитерские шедевры.

Все было как всегда. Мне исполнилось 20 лет, я ждала подруг и готовила угощение, но странное ощущение не покидало меня – какой-то необъяснимой значительности всего, что я делаю. Совершается что-то важное, и торт уже не просто торт, а символ. Чего? Уходящей юности, заканчивающегося девичества? В самом воздухе, казалось, сгущается невольное ожидание. Я чувствовала себя, как на вокзале, когда пристально следишь за часами и вслушиваешься в объявления по радио, чтобы не пропустить свой поезд.

Но чего я ждала? Не вымышленного ведь жениха? Андрей работает в стройотряде далеко от Москвы. О том, что найдется вдруг Женя, я запретила себе думать. Может, я жду Алексея? Наверное, жду. Но как-то не всерьез… Не очень-то верю, что это случайное знакомство продолжится. И даже не знаю, хочу ли, чтобы он пришел сегодня. Как его представить подругам? Как парня, с которым познакомилась на улице буквально за неделю до возвращения из армии жениха, кольцо которого ношу? Для тех, кто меня знает, это бред…

А может, Алешу предъявить как этого самого жениха? Он тоже только что вернулся, а имени я не называла… Стоп, это мысль! Но тогда надо Алешу заранее предупредить, а это возможно только в случае, если он придет раньше девчонок. И вряд ли он согласится на такую сомнительную роль. Да и как я объясню ему появление кольца? Это такой дурой надо ему себя выставить, такой лгуньей! И как рассказать об Андрее? Любой нормальный парень, если и подыграет мне перед подругами, то потом больше не придет. Зачем, если я люблю другого? Ну и напутала я, ну и постаралась! Как теперь этот узелок распутать?

Девчонки пришли все вместе, и небольшая наша квартира сразу наполнилась гомоном. Они целовали меня, тормошили, спрашивали, когда приедет жених, поздравляли так многозначительно, что ощущение важности сегодняшнего дня только усилилось. В присутствии подруг, для которых мой обман – это реальность, я не могла не войти в роль, и сама уже верила, что это последние девичьи посиделки перед скорой свадьбой.

На столе стояли роскошные розы, подаренные Галкой, на диване лежала огромная кукла-голыш, младенец в натуральную величину, которую с намеком преподнесли мне Мила и Наташа, на руке сияло новенькое колечко… Ах, как хотелось верить, что все это – по-настоящему! Как хотелось беспечными шутками отвечать на намеки и ничего не ждать, замирая от случайных звонков! Не ждать я не могла, но ждала напрасно: Алексей не пришел, поздравительную телеграмму от Андрея не принесли…

И снова потянулись унылые дни. Даже утешительницы-липы уже отцвели. Я сидела дома, понемногу читала книги, но даже от легкого чтения быстро уставала и тогда, чтобы чем-то себя занять, вязала кофточку для подаренного голыша. Как-то под вечер раздался звонок в дверь. Я с удивлением пошла открывать – непричесанная, в простеньком халатике, который недавно сама себе сшила. На пороге стоял Алексей.

– Здравствуй! Я вот шел с работы и взял билеты в кино, ты собраться успеешь? Он сказал это так просто и естественно, будто мы заранее договаривались пойти в тот день в кино. Я поняла, что сейчас будет гораздо легче ответить в тон ему, чем выражать удивление по поводу такого неожиданного и уже нежданного визита.

– А что за фильм?

– «Девушка в окошке». Говорят, неплохая импортная комедия. Идет в летнем зале «Центрального», так что и посмеяться можно, и на воздухе будем сидеть…

Когда мы уже шли по улице, Алеша объяснил:

– А я Юру провожать ездил. Сам не знал, что так получится. Сначала думал только посадить их на поезд в Москве, а попал в вагон – и так захотелось уснуть там под стук колес, а потом мамку хоть денек повидать, что «опоздал» выйти… Ну, заплатил проводнице и поехал вместе с Юрием. Назад билетов не было, добирался тоже «зайцем», пришлось скакать с поезда на поезд, искать, где проводник более сговорчивый… Ты извини, что не пришел на день рождения. Я не забыл, я собирался к тебе, но вот видишь – неожиданно задержался. Потом еще пришлось на заводе оправдываться, пахать по две смены за прогул…

4.

Оказывается, предчувствия – это не выдумка. Странное ощущение, охватившее меня на дне рождения, ощущение того, что это последние в жизни девичьи посиделки, не было ложным. Не зря я пережила тогда наш веселый суматошный чай как некий рубеж, как что-то уходящее, которое уже не вернется никогда. Прошла всего неделя – и я уже действительно ни в одной компании не появлялась одна. Только вместе с Алешей. Это произошло как-то неправдоподобно мгновенно и просто.

Вот так: он однажды пришел и – не ушел. На работу, конечно, не перестал ходить, но все свободное время проводил у меня. Начиная с того дня, когда мы смотрели «Девушку в окошке», неизменно в пять часов вечера раздавался звонок в дверь. А когда он работал во вторую смену – появлялся с самого утра. Расставаясь, мы обычно ни о чем не договаривались, но наступал новый день, и Алеша был тут как тут. Я уже и готовить стала на троих, потому что в столовую он не успевал.

Я не задавала себе вопроса, хочу ли его видеть, люблю ли его, я приняла это как данность, как то, что светит солнце. Да он ни о чем и не спрашивал – приходил и все. Почему он потянулся ко мне – не знаю, сама я собой была в то время недовольна, считала, что все интересное во мне заглохло, спряталось куда-то из-за болезни; но я нашла в нем не только друга, а поистине спасителя. Моя жизнь внезапно и сказочно преобразилась. Мне незачем было гадать – любовь ли это, потому что речь шла о большем!

Не о романтических встречах, которые грезились в школе, а о возможности преодолеть свою неполноценность. Совсем недавно я неделями не видела никого, кроме мамы, выбиралась из дома только в ее сопровождении, а тут вдруг хожу в кино, в театр, в парки, езжу с Алешей в лес… Твердо знаю: если вдруг станет плохо – он поможет, хоть на руках до врача донесет. Я при первых же встречах сказала ему о себе правду. Если он так же, как и семья Андрея, не захочет иметь дело с такой девчонкой, если испугается – то лучше сразу. Я не хотела новой боли, новых слез тогда, когда привязанность (неважно любовь это будет или дружба) окрепнет.

Конечно, по моей внешности Алеша ничего не угадал, выглядела я обычно, все-таки молодость брала свое, и уже в ближайшие выходные дни предложил пойти в поход.

– Мы с ребятами на Угру собираемся. Шашлыки можно пожарить, магнитофон возьму, у меня много хороших записей, Высоцкий есть!

– Нет, я не могу. Не дойду. Даже когда мы с тобой по городу гуляем, устаю страшно, всегда ношу с собой лекарство… У меня бывают приступы, причем внезапные, иногда нужна «скорая»… Чтобы ходить в походы, тебе нужна другая девушка, понимаешь?

Несколько минут он молчал, опустив голову. Не ожидал такого… Но вскоре тряхнул своими кудрями, улыбнулся:

– Ну и чейт с ними, с ребятами! Пусть одни на Угру топают, я им свой магнитофон дам. А мы пойдем с тобой вдвоем, ладно? Не бойся, недалеко. Когда захочешь – остановимся, разобьем палатку, разведем костер. Нам лишь бы чуть-чуть в лес углубиться… А плохо станет, я до телефона бегом домчусь, но я обещаю, что ничего не случится, поверь. Ты только не думай о болезни…

– Палатка, лес, костер… Да разве возможно, чтобы это было в моей жизни? Я так соскучилась по вечернему густому запаху хвои, по лесной свежести! Я жаловалась на эту тоску и девчонкам, и Андрею, но они не реагировали: наверное, считали, что помочь ничем нельзя, и вообще это не их дело. Алеша первый попытался найти выход, решился возиться со мной. Почему?

– С друзьями же интереснее! Зачем тебе эта «манная каша»? Да меня и мама не отпустит…

– А давай мы твою маму с собой возьмем! Что до интереса, то в большие походы я сто раз ходил, а в такие вот близкие – никогда. А ведь то, что под носом, так же прекрасно, мы только видеть не умеем. Чудеса везде есть, вот хоть сейчас…

Он подтянулся, сорвал с ясеня горсть семян с крылышками и подкинул их высоко в воздух. Легкие парашюты закружились, затанцевали, медленно опускаясь на землю… Алеша смотрел на них и улыбался, как ребенок. Большой, сутулый от многолетней работы за станком, ладони уже все в мозолях, а улыбка действительно детская и глаза удивительно теплые… Я вдруг обнаружила, что на веках у него веснушки – как солнечные крапинки. Мне вдруг захотелось, чтобы он закрыл глаза, а я прикоснулась бы к этим рыженьким брызгам губами…

…Когда-то в горькую минуту одиночества я задвинула подальше томик с «Алыми парусами» Грина. Вредная книга! Начинаешь верить, что люди способны дарить друг другу чудо, и невольно ждешь его. А это выдумки. Нет такого на свете! Но после нашего мини-похода в бор я простила выдумщика Грина и вернула томик на полку с любимыми книгами. Разве это важно, что у Ассоль был корабль, одетый в алый шелк, а у меня видавшая виды палатка?

Мы разбили стоянку под вечер и еще успели налюбоваться роскошным, полыхающим в полнеба закатом. Мама деликатно осталась сторожить палатку, а мы с Алешей пересекли капустное поле и устроились, как в партере театра, на холмике над Окой. Пурпурные и золотые полосы в небе, их дрожащий отблеск в реке, волнующие запахи воды, луговых цветов, нагретых солнцем сосен… Мы сидели, окутанные всем этим, и блаженно ели сочную, сладкую, только что сорванную капусту. «Один кочан для хорошего человека – будем считать, что это не воровство!» – сказал Алеша. И еще он осторожно спросил про мое обручальное кольцо: что это значит? И я все рассказала.

Вот так, сразу. Не готовилась, не собиралась с духом, пришлось к слову – и рассказала. Он слушал внимательно, но спокойно, легко, чертил при этом что-то палочкой на влажном прибрежном песке. Тот факт, что я люблю Андрея, он вроде бы и не заметил, над ужасным моим обманом просто посмеялся, а потом уже серьезно предложил:

– А ты скажи им всем, что твой будущий муж – это я. Я ведь тоже только что из армии вернулся, даже в Севастополе был, наладчиком движков на подлодке, а имя ты не называла, так что все сходится. Может, ты угадала будущее?

На меня повеяло каким-то мистическим холодком… Как хочешь думай, но мое колечко привело ко мне жениха, выдумка сбылась. Или я действительно невольно прочитала будущее? А может, я просто очень хотела, чтобы так было? Очень-очень. И моя мечта материализовалась. Правы философы, которые утверждают, что мы мало знаем, как устроен мир! Случайностей, наверное, не бывает. Мы сами, своими мыслями и желаниями, формируем события.

Разговор о колечке ничем мне не навредил, мы наоборот еще больше сблизились. В палатку вернулись счастливые и, хотя официального предложения еще не было, уже почувствовали себя женихом и невестой. Мама легла спать посередине, между нами, но Алеша как-то исхитрился и незаметно для нее обнимал меня. А утром, когда мы проснулись, его уже не было в палатке. Мы с мамой по натуре совы, а он – жаворонок. Вот и встал рано, приготовил на костре завтрак, сбегал к Оке искупаться, а заодно принес нам воду для умывания.

Так что, когда мы выбрались из палатки, нас ждал полный сервис: Алеша перекинул через одну руку полотенце, в другую взял кувшин с водой и галантно помог нам умыться, после чего пригласил к «столу» – на траве, покрытой салфеткой, уже ждал завтрак. Утренний росистый лес, полный свежести, звонкий от пения птиц… И Алеша был тогда такой же свежий, чистый, как все вокруг, еще влажный после купания. Он заражал нас с мамой своей энергией, он был явно в ударе: мы то и дело смеялись над его остротами. Оказывается, у моего реального, а не придуманного, жениха завидное чувство юмора!

Вскоре Алеша сделал мне и официальное предложение. Произошло это так же просто, как и все, что между нами было. Мы возвращались с прогулки и уже прощались, стоя возле моего подъезда.

– Давай пойдем завтра заявление в ЗАГС подавать! – он сказал это так, будто речь шла об очередном походе в кино.

Я не удивилась, потому что в течение последней недели он «многоступенчато» признавался мне в любви. Сначала: «Я, кажется, тебя люблю!» Потом: «А знаешь, я тебя еще больше люблю!» И наконец: «Я не хочу от тебя уходить, давай будем всегда вместе!»

Теперь вот процесс зашел еще дальше, на очереди конкретные шаги. Но имею ли я на это право?

– Слушай, а ты хорошо подумал? Я не знаю, смогу ли вернуться в университетмудрый, на работу устроиться тоже сил нет… Конечно, надеюсь, что станет лучше, но пока врачи, откупившись от меня второй группой, просто «умыли руки», ты же знаешь!

Он посмотрел на меня, и в его горчичных глазах засветились золотистые огоньки.

– А ведь правильно говорят, что жизнь прожить – не поле перейти! Сейчас тебе плохо, и я готов помочь. А кто знает, что будет дальше? Может, мне станет когда-то плохо, и тогда ты мне поможешь?

Сейчас важно одно: я тебя люблю, и мне все равно, сможешь ли ты работать. Меня на заводе ценят, во мне кровь уральской рабочей династии, я смогу обеспечить нас двоих. Если получится закончить учебу – прекрасно, я всем, что в силах, помогу. Если нет – проживем и так, я ведь тоже не смог получить высшее образование… Будем читать, путешествовать, ходить в театр, наберемся ума-то, было бы желание…

Когда мы подали заявление в ЗАГС, со дня случайной встречи в магазине прошло чуть больше месяца, а с момента покупки кольца – три с половиной. Мои одноклассники ничего не заподозрили, они только охали, что свадьба уж слишком скоро, помолвка должна быть подольше… Несерьезно все это! Прав Андрей: дети делают глупости…