9

(Илай) С того дня я потерял способность видеть цвета. Небо – серая ткань. Дома – серые стены. Под ногами – серая слякоть. Даже Ди казался серым, блёклым, сливающимся с обстановкой. Я ходил на лекции, посещал семинары, умудрялся что-то сдавать и получать неплохие оценки, ездил с родителями к родственникам и помогал матери по дому, заглядывал к Динару, чтобы присмотреть за Ли, слушал его отца, когда тот внезапно решался провести с нами вечер на кухне за чашкой чая. Только всё это будто бы происходило не со мной, а с каким-то другим Ильёй, о существовании которого я только узнал. Туман в голове сливался со снежным туманом улицы, оставляя неотвеченным вопрос: где реальность?

Так я и прожил следующий месяц. Или два. Кто там разберёт, когда в Москве кончается зима и начинается весна? Аню за это время ни разу не удалось увидеть, но зато новым, отрешённым взглядом, я рассмотрел другое: Ди отдалялся от меня, занимаясь семейным делом и всё больше разворачивая дело собственное. Его будто бы затянула трясина взрослой, слишком серьёзной жизни, только вот относился он к ней, как к игре. Однажды я стал свидетелем того, как Динар общался с кем-то из постоянных клиентов отца во флагманском бутике, и был поражён манерой держать себя – такого надменного, снисходительного, но холодного взгляда у друга не помнил. Но самым неприятным оказалась реакция собеседника – подобострастие. Он ведь платил деньги! Ему требовалось получить желаемое! И при этом хозяином положения был Ди. Мой Ди!

Я не узнавал его. И чем больше находил подтверждений того, что Динарчик внезапно стал неизвестным для меня человеком, тем больше оглядывался на себя. Кем стал я? Что с нами произошло за последние несколько лет? Выросли? Конечно. И всё же… Мне была интересна учёба, но я не видел себя в культурологии дальше. Может, мы оба ошибались? Динар в том, что хотел независимости от отца, а я в том, что уверял себя в личной свободе?

Эта странная, неприглядная история с Аней показала, насколько всё усложнилось – я был слеп, продолжая наивно верить в чистоту и доброту людскую, Ди же прозрел гораздо раньше, но наблюдал мир через искажающие линзы. Да и что могут видеть, более того, – знать, парни, только вчера выбравшиеся из-за школьной парты?

Последовавшая за нашей размолвкой с Динаром весна показала мне, как изменчив мир и как много значат в нём близкие люди. Хоть я и выбрал Ди, заставил себя ему поверить, в переломный момент где-то на границе двух времён года, появилась навязчивая мысль – проверить. Благодаря нашим мелким делишкам, разрастающимся в нечто большее, я мог без проблем переговорить со всеми завсегдатаями шумных домашних вечеринок, с затравленными учениками собственной школы, с подъездными наркоманами и мажорами, покруче нас, но остаться при этом в уверенности, что никакая информация не просочится никуда. Ни один из моих собеседников не готов был расставаться с возможностью быстро и просто получить нечто особенное в свои руки. Через меня или Ди, конечно.

Вместе с неприятными, иногда даже чересчур, – историями об Анюте, я узнал и кое-что другое. Гораздо более ошеломляющее и удивительное: оказалось, что мы с Динаром имели вес, несравнимый ни с одной компанией в нашем районе. И за его пределами о нас тоже прекрасно знали. Правда, чаще говорили или спрашивали о моём друге, а некоторые, совершенно потерявшие берега, – предлагали мне совсем уж противные вещи. Подогнать Ди девушек. С разными целями – кто-то хотел занять место рядом с ним, кто-то готов был ограничиться вхождением в закрытые тусовки. Я же не подозревал, что всё настолько серьёзно, и слухи правдивы.

И если пару лет назад забава по перепродаже сигарет казалась игрой, а мелкая возня с камнями – предпосылкой для большой семейной работы, то теперь всё внезапно приобрело для меня другие оттенки, глубже, опаснее и серьёзнее. Мы были в шаге от незаконного оборота веществ запрещённых и теневой торговли. Как только эта мысль укоренилась в моей голове, я позабыл и про Анюту с её довольно фривольной жизнью и примитивными желаниями, полностью пересмотрел окружение, разом разорвав знакомства с некоторыми людьми, и пару дней провёл в полнейшей прострации, ни на шаг не отходя от родителей. Ди за это время звонил несколько раз, но не зашёл, – я попросил мать сказать, что болен и не хочу его заражать. Глупая, детская ложь.

– Илюш, – вечером, уже ближе к полуночи, мама постучалась ко мне. – Можно?

– Заходи.

– Не заболел ли ты на самом деле? – она присела на край кровати, где лежал я, завёрнутый в одеяло с головой, и осторожно погладила меня.

– Боюсь, что нет.

– Что у вас случилось с Динаром?

– Не знаю.

– Можешь не говорить. Просто я переживаю. Вы ведь с самого детства так дружны…

– Да-да. У тебя два сына, ма…

– Илюшка…

– Он стал другим, мам. Я не узнаю́ его! Ди прячется, закрывается… Он делает что-то такое, чего я не могу понять. Он по-прежнему мой друг, но…

– Вы просто выросли. И у него всё ещё сложные времена.

– Это не оправдание!

– Это – объяснение.

– Мне хочется, чтобы всё было как раньше.

– Так уже не будет. Нужно принять, – мама заглянула в мои глаза и совершенно серьёзно спросила. – Чего ты боишься?

– Ну…

– Остаться один?

– Наверное… – к горлу вдруг подступил ком, но я всё равно продолжил говорить, потому что остановиться уже не мог. – Я ужасно боюсь, что когда-нибудь вас с папой не станет, и тогда… Если ещё и Ди меня покинет… Постоянно вспоминаю день, когда мы хоронили его мать. Тогда я подумал, что станется со мной, если вдруг…

– Тогда ты был ребёнком. Теперь ты взрослый, и сможешь позаботиться о себе.

– Да. Смогу. Но я… Я так вас люблю. И Ди – тоже.

– Поговори с ним. Скажи всё, что сказал сейчас мне, – её мягкая, тёплая ладонь ласково коснулась щеки, и я, вырвавшись из-под одеяла, сел.

– Мам…

– Да?

– Спасибо… Знаешь, я иногда думаю, что если бы Динар жил с нами, если бы ты была его матерью… Может, ему стало бы легче.

– У каждого свой путь, Илюш. Банально звучит, но так и есть на самом деле. Наверное, все те испытания ему нужны. Но я была бы не против иметь второго сына, особенно если это твой Динарчик, – она улыбнулась, и я не смог не обнять её. Мама последнее время выглядела неочень, сильно уставала на работе, и мы с отцом переживали больше чем обычно. Крохотная, худенькая. Я давно уже перерос свою любимую женщину на свете. Только бы с ней всё было хорошо.

– Прости, мам.

– Ну за что же, Илюш?

– Я у тебя дурак.

– Скажешь тоже. Совсем как отец.

– Ну, правда!

– Вовсе не дурак, а так… Дурачок, – мама рассмеялась и потрепала меня по голове. – Ладно, время позднее. Я пойду спать, а ты можешь добежать до Динара – у него горит свет, а домашние уехали на несколько дней.

– Правда?

– Да. Мы ведь разговаривали с ним днём.

– Тогда пойду. Да? И могу остаться на ночь, если что?

– Можешь, конечно.

– Мам…

– Ну что? – она уже встала и добралась до двери.

– Спасибо…

– Беги, отцу я всё сама скажу.

Собрался я моментально. Вернее, даже не собирался толком. Как был – в домашних потрёпанных штанах и футболке с ярким принтом из любимого аниме, – выскочил в коридор, накинул куртку, кроссовки и, схватив ключи, через три ступеньки слетел вниз. Светофор не работал, мигая жёлтым. Пользуясь тем, что дорога была пуста, я без оглядки перескочил на другую сторону, только перед подъездом задрав голову – свет, действительно, горел. На кухне.

Звонить в дверь я не стал, а тихонечко постучал. Створка открылась нескоро, и очень осторожно, будто на пороге стоял не Динар, а кто-то другой. Его уставший взгляд скользнул по моему прикиду и вернулся к лицу.

– Полегчало? – только и спросил он.

– Да. Могу войти?

– Входи.

Ди отошёл в сторону, пропуская меня в квартиру. Пахло сигаретами и чем-то съестным, но непривычная тишина резала слух. Я скинул куртку на вешалку и разулся под пристальным взглядом друга.

– Ты прямиком из постели? – уточнил Динарчик.

– Типа того.

– Если болеешь, зачем пришёл?

– Я не болею. И… Нам надо поговорить.

– Ладно. Руки вымой, я на кухне. Чай пью.

Послушно проследовав в ванную комнату, я долго мыл руки, хоть и не видел в этом никакого смысла. Отгоняя неприятное чувство вины за обман, заставляя себя настроиться на разговор, который уже успел сложиться в голове по дороге сюда, я медленно зашёл на кухню. Динар сидел за столом, спиной к окну и монотонно перебирал синие и голубые камни, рассыпанные по столешнице, застеленной бархатистой тканью.

– Александрит… Танзанит… Сапфир… Аквамарин… Шпинель… Турмалин… Не хватает индиголита… Или ну его… Забыл, – бормотал Ди, не обращая внимания на меня. Свет причудливо играл на драгоценной россыпи, а я не мог сообразить, к чему всё это.

– Мама сказала, что ты один…

– Как видишь, – нет.

– Прости.

– Чай будешь?

– Нет, спасибо.

– Ну как знаешь.

– Динар!

– А?

– Нам нужно поговорить.

– О чём?

– Да обо всём.

– Я тебя слушаю.

– У меня сложилось несколько неожиданных разговоров за последнее время… И вскользь они коснулись нас с тобой. Ты многое скрываешь, недоговариваешь, а ведь ситуация складывается серьёзная. Я боюсь, что мы влезем в то, от чего невозможно отмыться. Ди, ты слишком изменился. Если раньше я понимал тебя, твои желания и знал цели, то теперь, – нет. И дело не в том, что случилось зимой, не в Ане. Я понял, что ты был прав. Даже хорошо, что вышло именно так…

– Тогда в чём проблема?

– Ну в тебе же… Динар.

– Слушай, Илюх, не пойму, что ты хочешь? Ничего уже не будет как прежде! Ни-че-го! Я устал, если ты не видишь. На мне учёба, занятия с Ли, помощь отцу, наше с тобой дело, на которое ты постоянно забиваешь. Детство кончилось! Ясно? – он опустил голову и сжал руки в кулаки, опираясь на стол. Мне стало не по себе, горло сковало, и жар ударил в уши и щёки.

– Я забивал только потому, что… Мне тоже было трудно! Я лишился надежды на светлое чувство, получил удар в спину от лучшего друга, пусть и полезный такой удар. У матери плохо со здоровьем, я не понимаю, что творится в наших с тобой отношениях. А потом прихожу к каким-то левым ребятам, которые намекают, что ты можешь достать для них кое-что…

– Что с матерью? – Ди встрепенулся, и наконец-то я смог увидеть его глаза. Красные, будто заплаканные.

– Не знаю. Она не говорит. Наверное, очередное обострение.

– Она была у врача?

– Да.

– И что?

– Прописал таблетки.

– Держи меня в курсе.

– Динар! – я накрыл свободной стороной ткани камни, лежавшие перед ним, и наклонился вперёд. – Что с тобой?

– Ничего, Илюш. Или всё.

Он ухватил меня за затылок и подтянул к себе так, что мы столкнулись лбами. Я вдруг вспомнил, как однажды, за несколько месяцев до того, как жизнь Ди начала рушиться, случилось нам убегать от разъярённой соседки сверху. Ей не понравились наши разговоры на лестнице, и она решила прямолинейно намекнуть, что делать так нельзя. Позже её, кстати, забрали на лечение. И немудрено! В нас тогда летело всё, что только могло – начиная от обуви и каких-то булыжников, до зонтов и бутылок. Ди успел перемахнуть через перила на пролёт вниз, а мне пришлось отчаянно сигануть в окно, благо этаж был невысокий, а на улице аккурат вплотную к стене припарковался знакомый отца. Я честно думал, что переломаю себе все кости, но – повезло. Кажется, что было это вчера…

– Ты – мой единственный друг. Ближе никого нет, Илюш. Я хочу оградить тебя от всего, что может представлять опасность. Понимаешь? Пусть бы я весь извалялся в грязи, но ты должен остаться чистым. Ты не должен страдать, тебя не должны обманывать.

– Ди. Нет. Помнишь? Мы – вместе. Один ты никогда бы не справился и не справишься. И я один тоже не смогу. Если уж мы – братья, то… Не отгораживайся от меня, пожалуйста.

– Не могу. Ты прав, кое-какие дела зашли слишком далеко. Но я сделаю так, что нас с тобой это перестанет касаться. Мы уйдём в тень и будем делать всё чужими руками.

– Зачем? Зачем вообще это делать?

– Ты же видел, что лежало на столе?

– Да.

– Кажется, что целое состояние. А на самом деле, как думаешь, сколько останется нам?

– Не знаю.

– Малость. Один камень из сотни. Я так не хочу. Слишком много в них нужно вложить.

– Не понимаю.

Динар отпустил меня, свернул ткань и отодвинул в сторону с тяжёлым вздохом.

– То, чем занимается отец, приносит очень хороший доход. Я не думал даже, какие суммы проходят через счета фирмы, пока не увидел своими глазами. Потом сравнил расходы, всё пересчитал несколько раз… Он обманывает меня. Вернее – обманывал. Я не смогу ничего исправить, пока полностью не стану владеть всем. Но, чтобы быть свободнее в распоряжении той частью, которую мне доверили, требуются деньги. И не малые. Честным путём я зарабатывать их буду лет десять. Долго! Так что… Если есть возможность…

– Это же риск!

– Деньги решают.

– Нет, Ди. Они приносят беду. Те, о которых ты говоришь.

– Я не полезу в криминал. Полезут другие. Им не привыкать.

– Динар!

– Илюш, это временно. Пока я не получу столько, сколько нужно.

– Давай найдём другой способ!

– Он есть, но требует времени. Я не хочу его тратить.

– Расскажи. Вдруг я помогу?

– Илья… – он глянул на меня печально, потухшим взглядом.

– Репутация, Динар. Один раз поставишь пятно и…

– Не говори как отец.

– Но он прав!

– Да.

– Тебя не переубедить?

– Странно, что ты надеялся. Знаешь, Илай… Илай! Представляйся так везде. Очень хорошо звучит, – Динарчик встал и налил в чашку воды из чайника, выпил, приоткрыл окно и задумчиво повертел в руках пачку сигарет. – Знаешь… Всё так глупо. Я бы с радостью бросил бы и камни, и учёбу, и семью… Хотя… Я не могу тебе лгать. Близким ведь не лгут. Камни и Ли… От этого я не откажусь. Только вот… Если ты родился в определённой среде, вырваться из неё почти невозможно. Тебя везде достанут, обязательно появятся отголоски, признаки, проступят следы, как на кальке… Тебя узна́ют. Тебя приставят к стенке и спросят – какого чёрта ты не там, где должен быть? Почему ты не тот, кем родился?

– Ди, человек сам решает, кем быть.

– Ты уверен? Ко мне недавно подкатила очень милая девчонка. Видел её впервые. И казалась совершенно искренней, немного наивной. Я даже подумал – этой мой шанс прикоснуться к чему-то настоящему. Вот как ты думал про Анюту.

Здесь я шумно сглотнул, снова вернувшись на пару месяцев назад, когда мы почти точно так же говорили на другой кухне.

– И что? Не прошла проверку. Сдалась. Просто тупо хотела переспать. Типа это круто – «залезть в постель к Динару». Скажешь, что не слышал о такой забаве местных девчонок? Можно было бы и позволить ей поразвлечь меня, только вдруг она такая же отшибленная, как и Амалия? Обойдусь без проблем… Не смотри так! – он отвернулся от моего удивлённого взгляда. – Чтобы не выглядеть идиотом в случае… Короче, Илюха… Секс с дорогими проститутками – просто секс. Только безопасный. И да, они искренние. Хотят денег – получают. Никакой лжи. Никакого лицемерия.