Проснулась Золушка, испачканная сажей,
Произнесла: «И это – мой удел?
Увидит принц, и что тогда он скажет?..»
Стыдом румянец на лице зардел…
И Золушка, от робости немея,
на помощь никого не позвала.
«Сама себе отныне буду фея!
Прочь, имя, что оставила зола!»
Стирая пятна, в зеркальце любуясь,
Надела платье, сшитое себе…
Подумала: «Теперь переобуюсь!»
И шанса не оставила судьбе:
Чтоб Сандрильоне воплотить любую
Мечту, ей надо начинать храбреть!
Опровергнув старое речение:
«В громе пушек – музы не слышны»,
Рота шла особого значения
По Дороге Жизни и войны.
Рота шла по Ладожскому озеру,
Лёд свинцовый, выдохшись, толочь…
Их стихи, как бомбу, заморозила,
И укрыла ночь,
Тех, кто жил на фронте или не жил, но,
Выживая из последних сил,
Всё искал слова, как Саша Межиров.
Страшный суд – Луконин Михаил!
Как найдёшь? Вокруг то – рвы, то – надолбы,
Трупов мёрзлых, детских – штабеля!..
К эшелонам подоспеть бы надо бы!
Чёрный лёд когда-то отбелят?..
Позже «миски» с «Минском» – в рифму, стало быть,
Выжил? Но каков самообман!
Вот тогда поэта и не стало бы,
Если б не товарищ капитан,
Что молчал укором узаконенным:
Графоман – синоним – дизертир!
Солнце вверх тормашками с Лукониным!
Ладоги неразведённый спирт…
Рота шла, а солнышко над Балтикой,
Лунки придорожные суша,
Поднималось фронтовой романтикой,
Словно неубитая душа…
Светлой памяти Юлии Друниной
Кто родился в мае – век промается,
Так у нас в народе говорят…
Не заслуга, что десятиклассница –
На войне солдат?
Всё б нам над приметами подтрунивать,
В стороне, тайком, перекрестясь!..
От живых к погибшим Юля Друнина
Созидает связь,
Чтоб звучали явственнее, ближе нам
Раненых, убитых голоса…
В партизанских соснах, солнцем выжженных
Стон многоголосый поднялся!
Чтобы, Воскресенью соответствуя,
Те восстали, нынешним в укор,
Что привыкли жертвовать и бедствовать,
И стрелять в упор!..
Артобстрелы, холод, голод, сырость ли –
Всё пришлось ей пережить самой.
Ну, а́зинки многие не выросли,
Не пришли домой.
Юлька же – в Литинститут, в шинелишке
И в многопудовых сапогах…
Слава не посмертная, всамделишно,
Страшно дорога!..
Может быть, сегодня и не трудно нам?
Попривыкли к танкам у Кремля.
Но тогда под поэтессой Друниной
Дрогнула Земля.
Без неё врезается, немая вся,
В предзнаменований чёрный ряд…
Об ушедших говорят: «Отмаялся!»
Горько говорят.
Крепко сжала седые виски:
Рвёт сосуды войны отголосок.
Не унять чернозёмной тоски
Голове её светловолосой!
Не ловить иноземную брань
Ни одним слуховым из отверстий!
Подмосковная дача, Пахра,
И последняя воля – в конверте…
И посмертная книга Суда.
В «Судный час» пощади её, Боже!
Фронтовик и поэт никогда
Примириться с неправдой не сможет.
Что ж такая затеялась брань
В мире новых, безумных реалий?
Хоть израненным духом воспрянь –
Непонятно, за что воевали?!.
…Дачный плед, чай горячий отдашь
За осеннюю стылую снулость…
И гараж, как последний блиндаж,
Где небесная гостья уснула…
Все птицы улетели,
Ни ангельской души.
Как странно, в самом деле,
Но эти акварели
Сиротски хороши!..
Овраги листья хвои
Обсыпали до пят,
Ноябрьский ветер воет
Тревогою живою,
Что, кажется, бомбят?..
Наверно, в час тот, судный,
Твой безрассудный грех,
Тяжёлый, беспробудный,
Окажется подспудно
Величественней всех…
Памяти Алексея Фатьянова
«Не тревожьте солдат, соловьи!..
Пусть солдаты немного поспят»,
Но свивайте вы гнёзда свои,
Но высиживайте соловьят!
Отлетевшие души живых,
Неживых – слышат вашу весну,
И тревоги исполненный миг
Не способствует вечному сну…
А судьбы человеческой суть –
Вся – фатьяновских песен в словах:
Где огарочек теплится чуть –
Не уснуть в разливных соловьях!
Излучает поэзию песнь,
Трагедийной полна глубины…
В русских песнях поэзия есть,
Защитившая мир от войны.
Раздаётся знакомый мотив –
И в холодном тепле блиндажа
Оживает фатьяновский миф –
Устремляется к небу душа…
Снится майским, тальяночным днём,
Что дорога до дома – пряма,
Где в рифмованном сказе о нём –
Черноглазая сводит с ума!
100-летию со Дня рождения
А.И. Фатьянова
Полу-кличка? Неизвестно что –
«Песенник-поэт»? Бессмертны строки,
Смысловой нагрузкою простой
Жизнь в себя вместившие настолько,
Что звучат стихи всея Руси
Каждый раз, когда поётся песня!
И кого на свете ни спроси –
Мифа нет объёмней и чудесней,
Празднества солдатского – живей…
Над окопом соловей защёлкал?
Да зимой откуда – соловей?
Снится, что цветёт у дома ёлка…
Нет медовей горечи её!
Месяц будто сажей напомажен…
Без ребят девчонкам – не житьё.
Без солдат – не гибнуть силе вражьей.
Без мечты Россию не спасти.
Без души не будет подвиг ярок.
Разгорайся звёздочкой в горсти,
Дорогой фатьяновский огарок!..
Покуда мы живы –
Тяжёлый трёхдольник Некрасова
Литанией русской
тревожит посевы земли!
И, будучи лживым,
Возводит лихую напраслину
На нас в захолустье
Европы народ, что глумлив,
За то, что мы живы!
За это – анафема! Горе нам!
Но сунься с мечом –
Так, наверно, сотрём в порошок…
А если паршиво –
Споём Аполлона Григорьева –
Плач по семиструнной Руси,
кому здесь хорошо!
Не точим ножи мы –
В хозяйстве не надобны, вроде бы.
Руками хлеба преломляем,
достав из печи…
Покуда мы живы,
Мы счастливы счастьем юродивым –
Любить свою родину,
Лишь рукава засучив…
Пустеют аллеи, дома с мёртвым садом,
Лишь памятники собрались для парада:
Они все – в строю, спят в Болгарии с миром
Поручик Крылов, генерал Драгомиров…
Читай: на Свиштовском загинули бряге
И штабскапитан по фамилии Брянов…
Он был на штыках, на турецких замучен…
Чему нас история только не учит!..
Спит память под камнем – Святая обитель
Убитых штыками, царь-освободитель!
Тревожно дыханье Дуная, как лава…
Но в небо взметается русская слава!
И тихий приют на румынской границе,
На бреге болгарском – живые страницы,
Они шелестят, как деревья листвою,
Лишь солнце бессмертное – над головою!
Фазанам – фазанье! А мы в наказанье
Гуляем с открытыми в небо глазами…
И почки трепещут, открывшись в цветеньи…
Земля, с Днём Рожденья!
Весна, с Днём Рожденья!..
Вспышки соловьиных трелей,
И цикады, и шмели,
Всё в Болгарии в апреле –
Хор цветения Земли!
Я пропала в этом хоре,
Каплей в море голос мой.
Говорит кукушка: «Вскоре
Не воротишься домой!
Да, и где твой дом, бродяга?
На чужбине песни нет!..»
Тихий голос и бумага,
Рыжий сумеречный свет –
В этом счастье невесёлом
Шелест листьев ловит слух,
И моё похоже соло
На древесную смолу,
Что застыло каплей хвойной
В подмосковном городке,
Что звучит как свист разбойный
На родимом языке!
Посвящается Аполлону Григорьеву,
и с благодарностью – Александру
Карпенко…
Статичен мир, но полон тёмных тайн.
Всех нас, увы, подстерегает случай…
А ты летай, Летиция, летай,
Тони, Титания, звездой падучей
В траве и в небе, в небе и в траве,
Лови, Лавиния, лавины света!
Вдруг волшебство, что скрыто в рукаве,
Задребезжит разменною монетой…
Подробный звон по мостовой пустой,
И алый бант на лошади цыганской
Не сможет быть разгадан ни за что,
Как никогда Венере не погаснуть.
Статичен мир. Но входит в сердца бой
Лиловый луч, что вывернет наружу
И плотскую, бесстыдную любовь,
И грешную, отверженную душу…
Луч благодати – плата за слова,
В цыганском вихре и угаре пьяном
Забытые, что вспомнятся едва,
Коль не дал Бог, в похмелье окаянном!..
И всё-таки да здравствует полёт
Летиции сквозь мглу безлунной ночи,
Безумие Лавинии, что шлёт
Проклятия, когда молиться хочет,
Титании метанье до зари –
Под обаянье зла попасть наивно.
Но ты со мной, гитара, говори
Или рыдай тоскою соловьиной!..
От счастья сердце выпрыгнуть готово,
Суровый разум, доводы тая,
Сегодня не транслирует ни слова,
Коль скоро я услышу соловья!
И этим ожиданием томима,
Пытаюсь пенье воспроизвести –
Лишь в памяти полу ночного сада
Трель трепетная неостановима…
К сирени душной все ведут пути,
Точней – один, другого мне не надо!..
Так хочется холодного вина,
Пьянящих веток наломать нескромно,
Чтоб эта песнь была сохранена,
Искрящейся, в душе моей огромной!
Наполненным бокалом до краёв
Пью честь певца невероятной силы!
И если смогут повторить уста
Все эти звуки вешних соловьёв,
То будет Пасха, Господи, помилуй,
В тени благоуханного куста!
По кругу мчатся ароматы вёсен…
Одной мечтой живу на свете я,
Что вспыхнет свет, навек победоносен,
Над вакховой квадригой соловья!
Пока огонь над миром не погаснет,
И красота – во власти звёздных фей,
Пока ложатся в ноги светотени –
Куда бы ни несли крыла Пегасьи,
Пой, соловей, мой сказочный Орфей,
Скрывающийся средь ветвей и терний!..
Жива душа – все ночи напролёт
Дышать сиренью, сладостной и нежной,
И слушать этот голос неизбежный,
Которым вся Вселенная поёт!
И всё-таки да здравствует любовь,
Свобода, братство!
И дай мне Бог, чтобы я за секунду до смерти
Повторил эти святые слова.
Аполлон Григорьев
Кто шепнул ему, что можно, в самом деле,
Плыть по морю без любви да не погибнуть?
На кресте могильном косу из кудели
Треплет ветер под элегии да гимны…
Оскудели все душевные порывы:
От восторгов до хандры и – вспять, по новой…
Прозвучала, как вакханка, прихотливо
Семиструнная судьба игрой квинтовой,
И заплакала пугающею песней!
Знать, «за вызов тёмных сил» душа, как льдина?..
Поневоле, по привычке ждёт известий,
Всё равно – худых ли, добрых – всё едино!..
Если б он кого убил – не так бы грызла
Совесть, адская печаль не столь терзала…
Но когда в средине жизни – горстка смысла!
Но когда сошла Венера с пьедестала!..
Кто шепнул ему, что солнышко померкло?
Что лампада прогорела без остатка?
Жги безудержно цыганскую венгерку,
Пой, гитара, изнурительно и сладко!
О проекте
О подписке