Звук ее шагов, гулко отражаясь от стен пещеры, создавал иллюзию топота нескольких людей. Ком страха подкатил к горлу, и Свон кинулась наверх бегом.

Не различая ничего на своем пути, она со всего маха врезалась в идущего ей навстречу человека и закричала от ужаса. Тот тоже закричал.

Так они стояли и вопили, пока не узнали друг друга. Сара первая пришла в себя и засмеялась, держась рукой за сердце.

– Уф! Ты чего кричишь?

– Я испугалась, – пытаясь отдышаться, произнесла Свон. Она махнула узлом с вещами в сторону темноты за своей спиной. – Мне показалось, что за мной кто-то гонится.

– Ну, ты словно ребенок! – покачала головой Сара, осветив факелом шахту винтовой лестницы. – Нет же никого! А я ждала тебя, но ты все не шла, поэтому решила глянуть, не уснула ли часом?

– Уснула, – подтвердила Свон, едва успевая подниматься следом за женой Бертрана.

Та, дойдя до площадки, на которой стоял бочонок с песком, велела Свон оставить в нем факел и перехватила у нее узел с одеждой. – Отдам прачке, завтра получишь все чистое.

– Подожди, я кое-что забыла, – Свон порылась в вещах и вытянула на свет гребень вместе с найденным платком, о котором даже не вспоминала. – Интересно, чей он?

Она встряхнула платок и тут же остановилась, почувствовав знакомый запах. Но рискуя оказаться в полной темноте, направилась вслед за Сарой, которая не слышала вопроса и продолжала подъем по лестнице.

Вряд ли в Дохо кто-то еще, кроме принца, пользовался цитрусовыми духами. Если рассмотреть ткань внимательнее, на ней обязательно обнаружится вышивка с монограммой или королевским гербом. В Эрии существовала традиция на вещах дворян вышивать отличительные знаки рода. У Алекса даже на носовом платке красовалась витиеватая монограмма.

Шагая за женой Бертрана, Свон с замиранием сердца обдумывала, когда же принц обронил свой платок? Хорошо, что факел не мог высветить, как Свон бросило в краску от одной только мысли, что Эдуард видел ее обнаженной.

– Боже, пусть я ошиблась, и он сейчас охотится со всеми вместе, а купальню посетил утром, пока я была в детской! – произнесла она вслух, сама не ожидая того.

– Что? – обернулась Сара. – Ты что-то спросила?

– Я долго спала?

– Долго! Я потому и побежала за тобой. Охотники уже вернулись, и офицеры попросились искупаться в нашем озере. Вот я и всполошилась.

Действительно, добравшись до конца лестницы, они встретили шумную компанию мужчин из отряда принца. Свон отметила, что Эдуарда среди них не было.

– А принц не ходит купаться вместе со своими людьми? По статусу ему не положено раздеваться при всех?

– Я не знаю, что ему положено, а что нет, но Его Высочество охоту пропустил. Видно, отсыпается в своей комнате.

– О боже! – опять простонала Свон.

– А что ты хочешь? Принц всю ночь находился рядом с тобой, переживал, – Сара ткнула Свон в бок локтем. – Он же не железный, ему тоже отдых нужен.

Дойдя до детской, кормилица обернулась.

– Дети опять спят, – с сожалением произнесла она. – Если хочешь, можешь посидеть у люльки, пока нас не позвали к столу.

Свон так и сделала. Она всматривалась в лицо спящего Петрика и гадала, что ему может сниться. Малыш иногда улыбался, его черные ресницы вздрагивали, а глаза под веками начинали двигаться.

Глядя на заметно округлившегося мальчика, она чувствовала, как тепло разливается по душе. Ей так хотелось подержать его на руках, увидеть беззубую улыбку. Но узнает ли Петрик ее сейчас?

– Чего вздыхаешь? – подошла Сара и встала над люлькой.

– Жалко, что не успела поиграть с ним, обнять, поцеловать.

– Поцеловать Петрика и сейчас можно. Детей ночью пушкой не разбудишь, так крепко спят.

Свон наклонилась над мальчиком, вдохнула родной запах и поцеловала в носик. И опять непрошеная слеза повисла на ресницах.

– Ну, перестань, – Сара притянула Свон к себе, когда та выпрямилась. – Все хорошо, малыш в безопасности, мы с Бертраном его любим как сына. Ой, что говорю? Может тебе неприятно, что мы его вроде как отняли?

– Я счастлива, что Петрика окружают такие люди, как вы с Бертраном, – Свон крепко обняла кормилицу.

– Ой, задушишь, – засмеялась Сара.

– А что у нас на ужин? – отпуская подругу, спросила Свон. – Я после озера быка готова съесть.

– Быка не обещаю, но мясо горного козла отведаешь. Охотники вернулись с добычей, и принц предложил зажарить мясо прямо во дворе. Готовить крупную тушу на кухне нежелательно, все помещения пропахнут козлятиной. Мужчины уже укладывают на снег деревянный настил, вытаскивают скамейки. Из соседней деревни пригласили музыканта. Будет праздник! Людям хочется повеселиться, не часто наш замок посещают высокие гости.

– А ты пойдешь? – Свон боялась встречи с принцем.

Ее смущала догадка, что это он был у озера и укрыл ее. Как она посмотрит ему в глаза?

А в глаза Эдуарда смотреть хотелось, несмотря на страх обнаружить там усмешку. Она замирала, вспоминая полюбившийся запах, тепло его тела, мягкий голос. Ее неудержимо тянуло к нему, и присутствие Сары рядом во время ужина казалась спасением.

– Да, пойду. Мне приятно побыть рядом с мужем, посмеяться, потанцевать, полюбезничать, словно мы и не женаты вовсе, – Сара заулыбалась, предвкушая веселье. – Жаль, что мне придется уйти ближе к полуночи. Марта тоже должна себя показать. Она молодая, горячая, а в замке столько неженатых мужчин появилось!

– Почему ты должна уходить с праздника? Может, я посижу с детьми, а ты с мужем побудешь.

– Нет, меня никто не сможет заменить. В замке я единственная кормящая женщина. Вот и у тебя молока нет, – засмеявшись, она ткнула пальцем подруге в грудь.

Сидя у люльки со спящими детьми, Свон достала из кармана платья мужской шейный платок и нашла на нем вышитый герб Эрии. Летящий орел нес в клюве лилию, а в его когтистых лапах извивалась змея. Она провела по контуру рисунка пальцем, ощущая шелковистость тонкой работы белошвейки. Прижав платок к лицу, с наслаждением вдохнула цитрусовый аромат.

Наблюдающая за ней Сара заметила, как на лице подруги расцвела мягкая улыбка, а щеки порозовели.

– Любовь! – вздохнула она, вспоминая щемящее чувство, охватывающее все ее существо при первых встречах с Бертраном, жалея, что оно перестало быть таким острым, как некогда.

Когда женщины вышли к столу, то обнаружили, что его нет, а посреди двора стоит огромная жаровня. Над ней на железном пруте, установленном между мощными рогатинами, висели две туши горных козлов. Они вращались, подставляя огню то один бок, то другой. Старший стражник Бертран вцепился в рукоятку двумя руками и медленно ее поворачивал, позволяя мясу равномерно прожариться. Его обнаженный торс освещался сполохами огня, а бугрящиеся мышцы не оставляли равнодушной ни одну женщину.

Слышались шутки, смех, а веселый голос Бертрана вторил прибаутками, заставляя народ прыскать в меховые воротники. Это мужу Сары было жарко у огня, а остальные ежились от покалывающего щеки мороза.

Вокруг жаровни на деревянном настиле стояли скамьи, где рассаживалась все обитатели замка. Для важных персон не отвели специального места, но никто не пытался занять скамью, устланную звериными шкурами. Люди довольствовались простыми тюфяками, набитыми соломой.

Свон примостилась рядом с Сарой, которая устроилась поближе к Бертрану, чтобы тоже включиться в царящее вокруг него веселье. Глаза жены старшего стражника озорно поблескивали, щеки раскраснелись от удовольствия. Она мгновенно превратилась в юную деву, которой приятно заигрывание понравившегося молодца. Свон, глядя на похорошевшую подругу, с удивлением отметила, что та не на много старше ее, и только наличие ребенка делало ее степеннее и взрослее.

Вскоре из замка вышли Дак с Роки и, отыскав Свон, расположились рядом. Всем хотелось позубоскалить, посмеяться. Не часто в приграничном замке устраивались праздники.

– Бертран, – крикнул Дак, включившись в веселье. – Ты специально разделся, чтобы всем девушкам показать свою стать?

– Почему бы не встать, чтоб показать свою стать? – хмыкнув, ответил Бертран, напрягая мышцы живота, по которому тонкой струйкой тек пот. – Может и тебе, дорогой друг, стоит у вертела постоять, девиц незамужних развлечь?

– Почему только незамужних? – включилась в разговор Сара, разглядывая крепкое тело мужа. – Замужним тоже на красивое мужское тело посмотреть охота!

– Не господское это дело, задом перед дамами крутить, – возразил зардевшийся, словно красна девица, Дак.

– Так я ж не прошу задом, тут вертелом крутить надо!

Роки, видя, что растерявшемуся другу нужна помощь, поднялся с места и крикнул:

– А может, я покрасуюсь? Я тоже холост и, ой, как нуждаюсь в женской ласке!

Его желание вызвало бурную реакцию со стороны служанок и жен пограничников, прибывших сегодня вечером с заставы. Сара даже захлопала в ладоши, так ей хотелось взглянуть на черного гиганта без одежды. Да и Бертрана ей дразнить нравилось. Она помнила, какие горячие ночи были у них на сеновале после веселых танцев в деревне, когда он ревновал ее к сыну кузнеца, отличавшемуся отменной мускулатурой. Тот с детства держал молот, помогая отцу.

Роки подошел ближе к огню и начал медленно раздеваться, демонстрируя дамам каждую снятую вещь, прежде чем она отбрасывалась в сторону. И когда гигант стянул нижнюю рубаху, все замерли. Торс Блэка был расписан иноземной вязью, что, вкупе с горой мышц, создавало впечатление ожившей мифологической фигуры.

Как только он стал развязывать веревочку на штанах, мужчины запротестовали, а женщины разочарованно застонали, видя, что Роки их дразнит, ничего больше не собираясь снимать.

Дак, веселясь, закрыл рукой Свон глаза, другой обхватив ее за плечи. Она стала отбиваться, громко хохоча, но смех ее прервался, как только она заметила, что у костра появился Эдуард и, не отрываясь, смотрит на них. На его лице не было и тени улыбки. А Дак, увлекшись шуточной борьбой с подругой, так разошелся, что повалил ее на Сару и порывисто поцеловал.

Его веселье прервалось, когда все поднялись и застыли в поклоне, приветствуя принца. Хотя наследник вел себя в Дохо более вольно, чем предписывал королевский этикет, у людей, окружающих его, иллюзий не было. Перед ними находился один из самых влиятельных людей королевства, который мог одним взглядом решить их судьбу.

Вот этого взгляда Свон и испугалась.

Ее раздосадовала детская шутка Дака, но она никак не могла придумать, как объяснить принцу, что Дак всего лишь друг? Эдуард удалился от скамьи, которая изначально предназначалась для него, и сел на противоположной стороне двора – подальше от Свон. Как ни пыталась она поймать его взгляд, он удачно избегал ее внимания.

Нет, Свон не смогла бы подойти к принцу и рассказать ему, что поцелуй Дака ничего не значил. Она до ужаса боялась услышать вопрос, а много ли значил его, Эдуарда, поцелуй? Тот, первый, случайный, у замка Шовеллер, или второй, порывистый, в замке Леоль, или самый сладкий, нежный, подаренный уже в Дохо.

Мысленные метания прервал крик Бертрана, что мясо готово. Куски, ловко срезаемые с туши лоснящимся от пота коком, передавались проголодавшимся гостям. Миски ставили прямо на колени, выхватывая из них горячее мясо руками и макая в жир ломти хрустящего хлеба. Такая вольность еще больше всех раззадорила, когда Дак, отпрыск графа Шовеллер, тоже отбросил приличия и так вцепился в мясо, что жир потек по его подбородку и рукам. Свон пришлось повязать полотенце под шеей друга, чтобы тот не закапал дорогую доху. Свою миску Свон отправила на кухню, чтобы ей порезали мясо на куски поменьше и принесли вилку.

Когда она опять взглянула на принца, то увидела его сидящим рядом с Мартой. Он что-то шептал зардевшейся девушке на ухо, а та хихикала, время о времени стреляя в него глазками.

Поискав Сару, Свон обнаружила, что кормилица покинула праздник, а на ее месте сидит полностью одетый Бертран и переговаривается с Роки, советуя, как лучше срезать мясо с костей.

Еще раз взглянув на милующуюся парочку, Свон чуть не закричала от досады: Эдуард обнимал Марту за талию, а та светилась от счастья и ластилась к обратившему на нее внимание великолепному мужчине. Они в один голос отказались от мяса, и принц хлопнул в ладоши, давая знак музыканту. Тот запиликал на скрипке, приглашая всех на танец. Один из охранников умело подыгрывал ему на высоком барабане, задавая веселый ритм.

Служанки со смехом вспорхнули с мест, наскоро вытирая жирные руки об тряпицы, а порция снега довершала их омовение. Все они побежали на предназначавшуюся для танцев часть настила и закружились в хороводе.

Марта, наконец оторвавшаяся от принца, тоже вошла в круг танцующих. Она сдернула с головы цветастый платок и по ее плечам рассыпались темные кудри невероятной красоты. Свон, не желая того, отметила, что девушка хороша, очень хороша!

Красуясь перед принцем, Марта лихо отплясывала «волчок», деревенский танец, в котором танцующий показывал себя со всех сторон, кружась, словно юла. Вскоре в снег полетела меховая жилетка, так разгорячилась красавица.

По рядам пронесся возглас восхищения. На Марте ладно сидело красное платье с узким лифом и широкой юбкой, открывающей во время кружения крепкие ножки танцовщицы. Туго натянутая материя показывала великолепие тяжелой груди, подпрыгивающей вместе с хозяйкой, и притягивающей взгляды всех мужчин.

Свон принесли нарезанное мясо, но она не могла съесть и кусочек, так ее поразило, с каким нескрываемым удовольствием Эдуард смотрел на темноволосую девушку.

Не желая мучить себя проснувшейся ревностью, она отставила миску, перешагнула через скамейку, торопливо шепнув Даку, что уходит. Тот не стал ее останавливать. Отпрыск Шовеллер и не слышал, что ему говорила подруга. Он, как и Роки, не отрывал взгляд от Марты, забыв об остывающем угощении.

Почти плача, Свон побежала к Саре. Она не хотела оставаться одна, жалея себя, мучаясь ревностью, пробудившей в ней бурю противоречивых чувств.

Но в свете приглушенного огня лампы, Свон различила, что Сара спит, уложив детей к себе в кровать и, вытирающей предательские слезы, девушке ничего не осталось, как отправиться к себе в комнату.

Свон плохо знала замок, поэтому, свернув не туда куда надо, заблудилась. Она шла, не понимая, в какой части здания находится. Одинокий факел тускло освещал длинный коридор с множеством темных ниш. Ища из него выход, она заглядывала за гобелены, развешенные в различных частях замка не столько для красоты, сколько для предотвращения сквозняков.

Коридор казался бесконечным, иногда он ломался под прямым углом и новый факел высвечивал тоненькую фигуру девушки в зеленом платье.

Бродя по замку, она согрелась, поэтому сняла с себя зипун и несла его в руках. Хотелось бросить его и бежать, а не плестись, терзаясь страхами никогда не встретить живую душу.

Неожиданно ее мольбы были услышаны. За очередным поворотом она увидела двоих. Высокий мужчина страстно целовал черноволосую женщину в знакомом красном платье. Оно было расстегнуто и бесстыже открывало упругую грудь до самых сосков. Не слыша и не видя ничего вокруг, любовники, не отрываясь друг от друга, скрылись в нише, завешанной гобеленом, откуда вскоре послышался шорох ткани и громкий стон.

Ошеломленная Свон замерла на месте, забыв, куда шла. Перед ее глазами стояла картинка белой груди, сминаемой жадными пальцами мужчины.

Шлепки нагих тел, торопливый шепот, неясные возгласы и протяжный женский стон, вернули Свон на землю. Она резко развернулась и побежала.

– Как он мог? – Свон зажала рот рукой, чтобы ее всхлипы эхом не разносились по коридору. – Только вчера он целовал меня, а сейчас, увидев жар-птицу, кинулся к ней! Ненавижу! Ненавижу!

Боль разрывала ее сердце, быстрый бег сбивал дыхание, а ноги несли неведомо куда. И только чье-то твердое тело, о которое она ударилась, остановило ее безумное стремление выбраться на морозный воздух, которого так не хватало.