Цитаты из книги «Ученица. Предать, чтобы обрести себя»

У нервного срыва есть одна особенность: он очевиден для всех вокруг, кроме тебя самой. «Со мной все в порядке, – думаешь ты. – Ну и что, что вчера я смотрела телевизор двадцать четыре часа? Я не больна. Я просто ленива»

– Я люблю тебя, – сказала я. – Но я не могу. Прости, папа. Отец резко поднялся. Он снова повторил, что в этой комнате живет зло и ему больше нельзя оставаться здесь. Их самолет был только утром, но отец сказал, что лучше будет спать на скамейке, чем рядом с дьяволом. Мама засуетилась, собирая рубашки и носки. Через пять минут они уехали.

Ты одержима Люцифером, – шептал он, вцепившись в мое плечо. – Я почувствовал это, как только вошел в твою комнату.

увидел проклятую женщину, я же – несчастного старика, в буквальном смысле слова изуродованного собственными убеждениями. И

Мне легко стоять на ветру, потому что я не пытаюсь бороться с ним. Ветер – это просто ветер. Эти порывы несложно выдержать на земле, значит, можно устоять и в воздухе. Разницы нет. Вся разница в твоей голове.

Я ушла домой, раздумывая об этом разговоре. Я хотела получить совет, хотела, чтобы мне объяснили, как примирить призвание быть женой и матерью со стремлением к чему-то еще. Но профессор не стал об этом говорить. Он словно сказал мне: «Сначала выясни, на что ты способна, а потом решай, кто ты».

И это подтверждают мои собственные слова. Когда другие студенты спрашивали, откуда я, я отвечала: «Из Айдахо». Эту фразу за долгие годы я повторяла много раз, и каждый раз ощущала дискомфорт. Когда ты являешься частью какого-то места, когда врастаешь в его почву, тебе не приходится говорить, откуда ты. Я никогда не говорила «Я из Айдахо», пока не покинула его.

Шон был склонен к насилию, опасен, а отец его защищал.

Отец свидетельствовал перед ней, что Шон очистился Искуплением Христовым, что он стал другим человеком. Он предупредил Одри, что если она снова заговорит о прошлом, это разрушит нашу семью. Господь хочет, чтобы мы с Одри простили Шона, а если мы этого не сделаем, грех наш станет еще больше.

Когда мы говорили в следующий раз, мама сказала, что нож никогда не был угрозой. – Шон пытался тебя успокоить, – сказала она. – Он знал, что ты испугаешься, если нож будет у него, поэтому отдал его тебе. А через неделю она сказала, что никакого ножа не было. – Твоя реальность слишком искажена, – сказала мама. – Говорить с тобой – все равно что говорить с тем, кто вообще там не был. Я согласилась. Это действительно было так