Глава 2

Я захлопала глазами и наклонила голову вбок, чтобы за седовласой женщиной разглядеть якобы пострадавшего «Варунчика». Но тот продолжал попытки скрыться за спиной супруги и верил, что у него это получается. Как опытный зельевар-неудачник, по-настоящему пострадавших личностей от шарлатанов я отличить могу сходу. Судя по неподдельной ненависти в глазах моей, очевидно, бывшей клиентки, Маринэлла Гор чем-то крайне неудачно напоила её мужа.

– Кхм… – я прочистила горло и деловито поправила слегка запотевшие от пара очки, – позвольте полюбопытствовать, а с какой проблемой вы обращались ко мне изначально?

Бледное лицо женщины в мгновение стало пурпурным. Она возмущённо раскрыла рот, но так и замерла, силясь подобрать подходящие данной ситуации, или мне, эпитеты.

– У меня, знаете ли, клиентов много. Всех и не упомнишь, – добавила я и уверенно поднялась с табурета, направляясь к жертве талантов моей предшественницы.

Пострадавший «Варунчик», завидев моё приближение, ещё сильнее вжал голову в плечи и стал обходить супругу с другой стороны, пытаясь спрятаться.

– Да чего вам бояться-то? – спросила я мужчину, следуя за ним попятам. – Всё самое страшное уже произошло.

Он пискнул и ускорился.

– Так с чем вы, говорите, изначально ко мне обратились? – спросила я у изумлённой нашими с «Варунчиком» ритуальными хождениями клиентки.

– С бородавкой на носу… – ответила та растерянно.

Крайне интересный случай!

Я поднажала и, схватив пострадавшего за рукав, потянула его на себя. Тогда-то мне и открылось дивное зрелище. На его коже красовался настоящий шедевр. Ай да Элла Гор! Снимаю шляпу перед её зельеварским анти-талантом. Впервые я встретила кого-то, не уступающего в неумелом зельеварении самой Майре Сидус, то есть мне! Пытавшийся избавиться от одной, готова поспорить, что невзрачной, бородавочки на носу «Варунчик» теперь был покрыт огромными бородавищами от макушки до, подозреваю что, пят.

– Котёл мне на голову! – всплеснула я руками. – Как же Вам повезло, что противоядие уже почти готово! – я многозначительно посмотрела на кипевший в дальнем конце комнаты котёл с зелёной, густо пахнущей болотом жидкостью и потащила к нему своего первого пациента.

Усадив его на табурет для клиентов, к сожалению, единственный в кабинете, я схватила половник и чашку и до верху наполнила последнюю свежесваренным зелёным нечто. Всё это навеяло мне воспоминания об одном из моих неудачных занятий по зельеварению, когда после первого же глотка Бодрящего эликсира мой напарник побледнел, потом позеленел и упал на пол без чувств. Освежать подобные воспоминания не хотелось вовсе, и, поманив к себе Гункана, я прошептала:

– А я в этот котёл случайно ничего ядовитого не добавляла?

Он удивлённо поднял брови.

– А планировали?

– Да нет. Как думаешь, если он его выпьет, что тогда случится?

Гункан пожал плечами.

– Ну… хуже, наверно, не станет. Зато спать будет, как убитый, точно.

Ответ слуги меня несказанно порадовал, и я, уверенно расправив плечи, воззрилась на своего пациента.

Просто так прочитать заклинание и вручить ему заговоренное зелье было бы слишком скучно, клиенты любят, когда им показывают представление. Поэтому я взяла лежавший на камине острый кинжал с резной деревянной ручкой и, всучив мужчине чашку с зельем, строго сказала:

– Ни в коем случае не расплескать!

Он вздрогнул и вцепился в чашку, а я тем временем замахнулась над ним кинжалом и быстрым движением отрезала у него прядь волос. Потом плюнула на неё, бросила на пол и растоптала.

– А теперь пейте!

Когда он дрожащей рукой поднёс чашку к губам, я стала шёпотом читать заговор от бородавок. Там, где я выросла, его знала любая ведунья. Пациент сделал глоток, закашлялся, потом сделал ещё один.

– Лучше залпом, – посоветовала я, сочувствующе глядя на «Варунчика», из глаз которого теперь ручьём текли слёзы.

Он опрокинул чашку, разом допивая остатки зелья, и протянул её мне. Хотя с лица его уже начали уходить бородавки, счастливым оно вовсе не выглядело. «Варунчик» тыльной стороной ладони вытер лившиеся из глаз слёзы, и я улыбнулась ему ободряюще. Этот счастливчик просто не знал, что очень легко отделался.

Седовласая женщина ахнула, увидев произошедшее у неё на глазах чудо, и забегала вокруг мужа, причитая от счастья. Потом подскочила ко мне и пожала руку.

– А я уже и не верила! – затараторила клиентка. – Значит, врут про вас, что вы ничего в зельях не смыслите. – А вот мы уже и на «вы» перешли, я одобрительно кивнула. – Только как же вы в первый раз умудрились из одной бородавки целое море сделать?

– А кто сказал, что это я умудрилась? – ответила ей, на что женщина удивлённо приподняла брови. – Это вон слуга мой траву одну перепутал. Не очень удачно.

– Какой слуга? – она насторожилась.

– Да вот этот, – указала я на Гункана, который от этой новости аж подскочил. – Только вы на него не сердитесь. Он и так у нас здоровьем обделённый, вон даже говорит с трудом…

Она пристально посмотрела на старичка и, словно убедившись в его немощности, уже более благосклонно взглянула на меня.

– Жаль только, что вы целый котёл противоядия наварили. А хватило-то всего чашки, – сказала она с досадой.

– Почему сразу жаль? Может, оно ещё пригодится.

А про себя добавила: «Кто знает, сколько вас таких ещё по городу ходит?»

Мои клиенты уже благодарно раскланялись и собирались уходить, когда я припомнила один старый ведьмовской обычай, давно изживший себя. Раньше каждый, кому ведьма помогала, должен был оставить что-то ей и избе в благодарность. Сейчас так никто уже не делал, но, как наставляла меня Элла, этот кабинет очень стар, и, возможно, его построили ещё в те времена, когда оставлять колдовскому люду что-то, помимо денег, было признаком хорошего тона.

Я схватила стоявшее у стены пустое ведро, обогнала уходящих клиентов и плюхнула его возле выхода.

– По обычаю моего зельеварского кабинета довольным клиентам полагается оставить здесь что-то в дар, – сказала я строгим голосом и указала пальцем на старое ведёрко.

Женщина вздохнула, порылась в кармане и бросила в него то ли браслет, то ли чётки. Что я с ними собиралась делать, мне пока было неясно. Но теперь от сеанса повеяло завершённостью. Я открыла перед супругами дверь и довольно выпроводила их на улицу.

– Кто благодарность не оставит, того не выпускать, понятно? – проинструктировала я обиженного слугу. – Кстати, Гункан, напомни, пожалуйста, многим я в этом городе бородавки пыталась вылечить?

Он отрицательно качнул головой.

– Очень мудро с моей стороны…

Вернувшись на свой табурет возле котла, я настойчиво продолжила потеть в ожидании следующего клиента, который отчего-то не торопился приходить, своим отсутствием создавая у меня излишек свободного времени и простор для раздумий. Мысли невольно вернулись к моему затянувшемуся бегству от погони.

Почему я сбежала из ковена Красных ведьм самой мне было вполне понятно, но почему меня так настойчиво разыскивали, по-прежнему оставалось загадкой. Подумаешь, какая-то ведьма передумала и удрала. Чего за ней гоняться?

Им лишняя морока, а мне – нервы. Я ведь не просто ведьма какая-то, а метаморф. Это слово не то что вслух произносить нельзя, а даже думать в Ведарии страшно. И чем настойчивей за мной бежали, тем больше я опасалась, что они всё-таки успели разглядеть истинную природу моих сил. И теперь уже точно не отступят, пока не поймают и не усадят меня в темницу.

Перед мысленным взором возникла сырая и холодная комнатушка за решётками. И я поёжилась. Нет уж, туда попадать мне совершенно не хотелось. Я с грустью взглянула на кипевшую в котле зелёную субстанцию. Время шло, но больше желающих решить проблемы с кожей, или ещё чем, так и не появилось.

От нетерпения постукивая ножкой по полу, я требовательно поглядывала на дверь. И та, не выдержав моего сверлящего взора, всё же скрипнула и открылась.

В кабинет зашёл высокий, худощавый – мать моя! – не сказать, что парень. Его и человеком-то с трудом назвать можно. На пороге стоял мертвецки бледный, коротко стриженый брюнет с глубоко посаженными грустными глазами, которые почему-то очень оживились, увидев меня. Он снял с плеча до верху наполненную травой плетёную корзину с длинной тканевой ручкой, выставил её перед собой и прямой наводкой пошёл ко мне.

Мне вдруг вспомнились слова Эллы Гор про второго слугу зельеварского кабинета: «Рамир не страшный. Странный, да. Но не страшный». Что ж, дорогая Элла, смею с тобой не согласиться! На фоне Рамира, Гункам просто божий одуванчик. Я вскочила и начала пятиться, но уперлась спиной в камин, хорошо хоть не зажжённый.

Рамир же подошёл ко мне подозрительно близко и протянул ту самую плетушку, с которой я не имела понятия, что делать. Не дождавшись от меня никакой реакции, он озадаченно поставил её на пол. Затем, порывшись в широком нашивном кармане на груди, достал оттуда небольшой букетик голубых полевых цветов. И, потупив взгляд, протянул его мне.

– Тоже для зелий? – спросила я, немного придя в себя.

– Нет… для вас… – пробасил Рамир. Его рука протягивала букетик так настойчиво, что мне всё-таки пришлось его взять.

Вот же я вляпалась! Мало того, что в слуги мне передали какого-то вредного псевдо-старика, так к нему ещё и добавился обожающий хозяйку недовампир. К счастью, настоящих давно истребили, иначе бы ноги моей здесь никогда больше не было!

– Сп-пасибо, – ответила я с трудом. – Всё, всё, иди. Займись… т-травами. Что ты т-там обычно с ними делаешь?

Он поднял на меня вновь погрустневший взгляд, взял плетушку и один из двух табуретов и, усевшись в углу, начал связывать принесённую траву в пучки и развешивать на сушильной верёвке.

На втором и последнем имевшемся табурете в это время расселся Гункан.

– А ты что сидишь без дела? – спросила я. – В кабинете бардак, на полках грязь. Поэтому к нам клиенты и не ходят!

Старичок крякнул от неожиданного обвинения.

– Чтобы к вечеру всё было убрано! – рявкнула я на него. – И в моей комнате тоже.

– Слуги в вашу комнату не заходят, – гордо заявил Гункан, поднявшись с табурета.

Я зыркнула на него очень говорящим взглядом и по лицу поняла, что возражений у него более не оставалось. Убедившись, что он принялся за дело, я решила в это время организовать вылазку в город. Посмотреть, что за народ здесь живёт и заодно поискать новых клиентов. Показать им товар лицом, образно говоря.

Вернувшись в комнату Эллы, я открыла доверху набитый однообразной одеждой платяной шкаф и вытащила из него одно из многочисленных зелёных платьев. Зелёный цвет в гардеробе предпочитали именно зельевары, в то время как ведьмы выбирали для себя чёрный.

В Ведарии колдовской люд делился на невеглов, обычных деревенских ведуний и ведунов, неучёных и принявших дар от своих предков по наследству, и на ведьмаков, зельеваров, целителей и инквизиторов, отучившихся в Школе. Последние, то есть инквизиторы, должны следить, чтобы никто не пользовался колдовством во вред и в личных целях. В оставшееся от борьбы с нарушителями время инквизиторы занимались охотой на уцелевших метаморфов и териантропов. То есть таких неудачниц и неудачников, как я.

Сменив своё чёрное платье на тёмно-зелёное, оказавшееся почему-то широким в талии, я достала с верхней полки одну из остроконечных широкополых шляп, чёрную с тёмно-зелёной лентой у основания, и подошла к висевшему слева от двери зеркалу. Из него на меня по-прежнему смотрела Элла Гор. На подмену указывал только лукавый огонёк в глазах, доставшийся моему отражению от Майры Сидус, прежней версии меня, и отчего-то ставшая тоньше талия.

Но стоило моему взгляду упасть на отражение, распущенные чёрные волосы ожили и самостоятельно собрались сзади в свободный пучок, позволявший прядям, уходящим со лба назад, полностью прикрывать уши. Если в ковене мой дар лишь иногда позволял себе самовольничать, то теперь взял управление моим внешним видом исключительно на себя. Ни превращение на глазах у ошарашенной Эллы Гор, ни несколько предыдущих, когда я убегала от погони, совершенно не входили в мои планы. Но моему дару было на это абсолютно наплевать.

Стоя перед зеркалом, ради эксперимента я распустила пучок, но он тут же снова собрался на затылке. Мне оставалось надеяться, что подобные метаморфозы впредь будут происходить вдали от свидетелей, иначе к погоне из ковена быстро присоединится инквизиция, и мне придётся проводить время не в жалкой хижине в Малграде, а в просторной и многоместной темнице. И, честно признаться, туда мне не хотелось совершенно.

Лучше пережду суматоху с погоней здесь и, как только история с ковеном уляжется, продолжу свой путь на юго-запад, в мою родную Гимагонию. Уж в ней-то у меня обязательно найдутся защитники. По крайней мере, так мне хотелось думать.