ГЛАВА: ОДИН + ОДИННАДЦАТЬ

Темный перешагнул затушенные свечи.

– Что читаем? – заглянул в книгу и поморщился. – Фу! У тебя нет вкуса! Свечи. Круг. Я надеялся на «Вия»!

– Убирайся, – голос трусливо дрогнул. Я нахмурилась, недовольная этим. Да и многим другим…

– Ну, признайся. Ты все же рада меня видеть, – улыбнулся он.

– Ни капельки, – выдавила я.

Глаза против воли вытаращились. Темный приблизился, пристально заглядывая в лицо. Ощущение, будто залезает в мозг и…

– И это правда! Ты трепещешь от ужаса, не в силах понять мои намерения, – со спокойствием психопата заметил он. – Почему я пришел? Ты сама меня позвала.

«Он что, читает мысли?!» – усомнилась я.

– Конечно, читаю. Так что ты хотела узнать?

Я нашла в себе силы и буркнула:

– Ничего.

– Женщины… такие сложные и интересные! – расплылся в коварной ухмылке Люськин ус. – Признайся: сгораешь же от любопытства. А я могу рассказать все, что пожелаешь. Правда… за отдельную услугу.

– Никто и не сомневался, – пробубнила я. Байкер с плохими намерениями, наворачивая круг, рассмеялся.

– Никто и не говорил, что я буду заниматься благотворительностью.

«Ну и не надо. Не очень-то хотелось», – мысленно проворчала я.

– А как же Великое женское любопытство? – поинтересовался Люськин ус, останавливаясь и заглядывая мне в глаза.

Я их наконец смогла отвести и выдохнуть. Уставившись на кактус в углу, неестественно улыбнулась и ответила:

– Последую древнему совету: «Меньше знаешь, не сняться кошмары!». От любопытства еще никто не умирал.

– Наоборот, крошка моя. Все гибнут только из-за любопытства: а что будет, если прибавить скорость? А что будет, если спрыгнуть? А что будет, если пырнуть этого урода ножом? Убийства, суициды, всевозможные опыты в той или иной степени опираются на любопытство. Так что, детка, из-за любопытства и нахождения истины людишки и страдают, – Люсилиус тяжело вздохнул и посмотрел на меня долгим взглядом.

– Чего? – смутилась я.

– Ничего, – Люсилиус повторно вздохнул и плюхнулся на диван.

– Душу я не отдам, – предупредила я.

– Да и не надо пока, – отмахнулся он.

– Тогда… зачем пришел?

– Все просто: ты позвала – я пришел. У тебя есть вопросы – я могу на них ответить. Даю тебе информацию, ты выполняешь мою маленькую просьбу…

– Что за просьба?

– Сказал же: маленькая! – улыбнулся он, строя из себя скромнягу.

Я сурово буравила его взглядом, взвешивая «за» и «против», параллельно прикидывая, чем для меня обернется подобная сделка. Темненький не мешал думать, ожидая, когда созрею.

– Ты можешь не спешить, – разрешил он, – у меня никаких проблем и забот, кроме тебя. Ну? У тебя же есть вопросы? Спрашивай! Обещаю: ты никак не пострадаешь.

Как и предупреждала Сельвира, он вел себя ангельски прилежно, что вызывало еще больше подозрения. Он не кидался, не приставал «отдай душу!», а улыбался и даже был согласен отвечать.

В чем подвох?!

«Он изменил стратегию!» – догадалась я.

«Совершенно верно», – ответил голос байкера-няши у меня в голове.

«Ты можешь мысленно отвечать?!» – вытаращилась я на него.

«Могу!» – вальяжно развалился он на диване с самодовольным видом.

«Круто!» – восхитилась я, и тут же нахмурилась.

Значит… о чем бы я ни подумала, этот гад будет об этом знать.

«Совершенно верно!» – кивнул он.

«Прекрати!» – нахмурилась я.

«Как скажешь», – согласился он, а я насупилась и поинтересовалась:

– С чего ты решил ответить на мои вопросы?

– С того хотя бы, что это не понравится твоей охраняшке… – скривился он при ее упоминании и устроился поудобнее, махнув рукой. – Продолжай!

– Ты правда падший Хранитель? – с недоверием спросила я и плюхнулась на стул.

Ситуация напоминала прием у психотерапевта. Люськин ус закатил глаза:

– Можно было придумать вопрос пооригинальнее.

– Так ты и правда темный Хранитель?! – воскликнула я.

– Нет, конечно! Все дело в том, что тыыы сошлааа с умаааа, – протянул противный глюк. – И, между прочим, разговариваешь сама с собой, – с укором заметил он.

– Получается, кроме меня, тебя больше никто не видит?

Глюк запрокинул руки за голову и угукнул.

– А почему?

Он повернулся и внимательно уставился на меня:

– Детка, я бы тоже очень хотел знать ответ на этот вопрос. Ты меня не только видишь, но еще и разговариваешь со мной. Иногда даже умудряешься не пускать в мысли. У меня есть только одно объяснение этому…

– Какое?

– При переходе сознания в новую телесную оболочку старое сознание очищается, чтобы смертные не делали одних и тех же ошибок и не могли их исправить. В общем, вам дают чистый белый лист, и нате – творите… жизнь! Сознание стирается полностью, промашки у светленьких бывают редко. Это мы любим напортачить и не стереть чего-нибудь. Тогда такая получается умора! Но ты… совсем другое дело! Ты попала на землю из Светлого царства, а твое сознание сумело сохранить предыдущие навыки.

– Что это значит? – нахмурилась я.

– Понятия не имею. Только то, что тебе не стерли часть подсознательной памяти. Либо, ты каким-то образом сумела пронести ее в эту жизнь. Очень любопытно… Не помнишь как?

– Огорчу: нет!

– Действительно: огорчительно! Ладно. Еще вопросы?

– Расскажешь про Ваш мир?

Падший призадумался и ответил:

– Это долго. Мне лень, – улыбнулся смазливый байкер.

Я закатила глаза, а Люськин ус без слов швырнул книгу.

Благо, у меня хорошая реакция!

Я рефлекторно поймала любимый роман маменьки. Та подсунула книженцию в надежде, что прочитав, решу что-нибудь изменить. Например, найду себе парня.

Только она забыла об одной маааааленькой детали:

– Не люблю читать! – отложила книгу, глядя этому Лю… (как там его) прямо в глаза.

– Ну надо же, – усмехнулся он, – какое совпадение! Говорю же: твое место с нами.

– Ты опять? – возмутилась я.

– Ну… это по привычке, – заразительно улыбнулся глюк.

Я открыла книгу. Чтение неожиданно увлекло. Будто нырнула в поток информации, а невероятно яркие картинки проносились в голове одна за одной. Страница за страницей. Буквы, предложения, сцены… Все слилось в единую схему, поглотив разум и унеся из реальности в неведомый мир. Потому я подскочила, когда в комнату ворвалась Вероныч с воплем:

– Привет, что случилось?

– В смысле? – дернулась я, недовольно отрываясь от интересного места.

– Ты мне звонила. Сама недоступна. Что с телефоном?

– Разрядился, наверное…

– Все нормально?

– Ну да! – кивнула я.

– А чего звонила?

– Не помню…

Вероника с недовольством вытаращилась на меня. Перевела взгляд на книгу.

– Ты читаешь? – удивилась она.

– Ну да! В первом классе научилась, – усмехнулась я.

– Заболела?! – заволновалась Вероныч моим необычным состоянием.

– Очень похоже! Надеялась, что не заметишь…

– Крэйзануться с тобой можно! – закатила глаза соседка. – Ладно, я на пять минут. Раз у тебя все хорошо, то ок. Я убегаю и буду недоступна.

И ведь почти ушла рыжая бестия, как я взяла плюшевого зайца, сидящего рядом с монитором, и запустила в неуместно пошутившего Темного.

Вероныч обернулась. Приподняла бровь. Вернулась. Нависла, грозно рассматривая лицо.

– У тебя крышняк сорвало, да? – поинтересовалась соседка осторожно.

– Что? – моргнула я.

– Вот и я хочу знать: «что»? Что с тобой творится? Это квартира на тебя так влияет? Давай переедем, – предложила она.

– Ох, это так бесполезно, – протянул Люськин ус с дивана. Вероника на него внимания не обратила.

Значит, Хранителей и правда вижу лишь я.

– Слушай, как думаешь, в Небытие есть что-нибудь?

– Разумеется, нет, – нахмурилась Вероныч, – это же Небытие! – взяв из моих рук книгу, она прочла вслух: – …«Я, как кофе 3 в 1 – проста и талантлива во всем!"… Че за фигня?!

– Действительно! Полная чушь, – согласилась я, потому что видела другой текст. Даже сейчас.

– Все. Я ушла. Звони. Но не по пустякам.

– Окей, – помахала я, углубляясь назад в мир букв и информации. Темный Лю так же угукнул Веронике в ответ, читая одну из моих тетрадей. Он уже пересмотрел все фотоальбомы, перелистал конспекты, комментируя и высмеивая «глупую общественность». А сейчас сидел слишком тихо и был серьезно чем-то озабочен.

– Эй, – позвала я, когда входная дверь за соседкой захлопнулась, – ты зря тратишь время. Я тебе правда душу не отдам.

– Не отдавай, – согласился он.

Задумчиво вздохнул и устремил взгляд на отошедшие от стены обои. Я с усмешкой наблюдала за ним. Сейчас у темноволосого красавчика точно не было плохих намерений. Серьезный, без дурашливых замашек, он казался совсем другим человеком.

Ой, он же не человек, а странная паранормальная субматерия, у которой непонятные помыслы.

– Когда ты начала писать стихи?

– Чего?!!

ГЛАВА: ЧЁРТОВА ДЮЖИНА ИЛИ ТЫСЯЧА ЧЕРТЕЙ!

Я заглянула в потрепанную тетрадь и удивилась:

– Это не я! То есть… ничего не понимаю.

– Так ты, или не ты?

– Почерк мой, но не помню, чтобы писала что-то подобное. Дай сюда, – отобрала я у него тетрадку.

 
«Я живу здесь, как будто в Раю,
В эпицентре лжи и обмана.
Пустоту и вечность храню,
Как забытую мелочь в кармане.
Здесь фальшивы улыбки, здесь ложь.
Не противься – грешно и нелепо!
Избавиться?! Нет! (бежит сладкая дрожь)
Наказание будет свирепым.
Здесь я Должна того полюбить,
Кто выбран мне будет Судьбою…
Здесь Должна ему сердце открыть
И с ним же я Вечность построю.
Здесь есть все, о чем можно мечтать:
Любовь, Надежность, Сила и Слава…
И лишь за себя не могу я решать.
…А видно, другою я стала…»
 

– А-а! – осенило меня. – Но это же было во сне…

– Во сне? Ты страдаешь лунатизмом?! – удивился Люськин ус, что не осведомлен об этой части моей биографии. Впрочем, я тоже о ней узнала только сейчас.

– Мне приснилось, что сижу в слезах и при свете луны что-то пишу. Не уверена, что именно этот стих…

– Может и не этот. Тут на три сборника накидано. Достаточно неплохие, должен признать. Может, попробуешь издаться? Я даже приобрету один сборничек. Буду почитывать в Низшестве, когда взгрустнется о тебе…

– Но это не я!!!

– Ну не ты – и ладно. Знаешь, сколько сейчас ворованных произведений публикуют… – пожал плечами беззаботный байкер.

– Да не писала я их!

– Помнится, ты год находилась в жесточайшей депрессии. Может тогда и проявился талант к рифмоплетству? – поинтересовался Темненький.

– Нет! – упрямо отрезала я.

– Чего злишься? Подумаешь, умер парнишка – с кем не бывает?! Все смертные умирают. Ну вот: опять злишься! Забудь! – поморщился Лю…. – Люсилиус, – подсказал он.

– Люсилиус! Некрасиво давить на больную мозоль, – раздраженно укорила я.

– Наоборот! Если давить на больную мозоль или сыпать соль на рану – она быстрее привыкнет и заживет. Ну чего опять злишься? Это было давно!

– И что?! Есть вещи, которые невозможно забыть.

– Да пойми: парнишка умер, а ты нет. Он уже у нас, то есть у них – светленьких. А ты здесь. Пока что! Тебе не кажется глупым проводить отведенное время в ежедневном самобичевании? – поинтересовался он, поморщившись.

– Не твое дело!

– Ты что, мазохистка?! Ждешь мертвого человека. Он никогда не воскреснет и не вернется. Смысл, что ты отбываешь Путь? Отдашь душу – толку больше. Вернешь долг прародительницы.

– Ты обещал оставить эту тему в покое, – напомнила я.

– Так и оставлю. В покое: в Небытие… – тут Темный перевел взгляд на меня и растерянно произнес: – Это… она написала…

– Кто?

– Сельвира. Твоя Хранительница.

– Да ну?! – усомнилась я, что Сельвира шастала в наш мир пописывать стишки.

– Точно она! Тогда… – ответил он.

– Когда?

Он замялся, но ответил:

– Когда я убил ее Хранителя…

Я опешила.

Хранителя? У нее был Хранитель?

Отец? Или ребенок?

– Да не ребенок! У Хранителей не бывает детей. Просто Хоры (два Хранителя, которых свело Предписание) дают часть своей энергии, и получается Наблюдатель – самый младший из Светлых. Наблюдатели – это, по-вашему, подростки. Они изучают, как работает система и созерцают людские Сознания. Просто существует. Бесконечно взрослеют, и бесконечно переходят со ступени на ступень.

Ступень? И куда ведет эта лестница?

– Да никуда она не ведет. Бесконечная лестница! Все по ней идут, но до верха не доходят. Пару прогрехов – ты уже на ступеньке ниже. И опять стараешься-стараешься… Я тебе сейчас про систему Светлых рассказываю, если не поняла! Вон, твоя Охраняшка была Высшим главнокомандующим боевых Хранителей Силы. Руководила операциями. Потом скатилась в боевые. Отбивала души у наших, сопровождала в «карцер», где из душонок пытались вычистить гниль…

– Гниль?!

– Ну да. Если душа человека испорчена – она воняет и похожа на… подгнившую смердящую луковицу, кишащую опарышами.

– Фу! – скривилась я, чувствуя, как подкатывает тошнота.

– Ну да, я тоже раньше так реагировал. Потом привык. Даже собрал коллекцию. Теперь у меня в услужении двести смердящих мертвецки верных слуг. Кстати… один из них…

– Так а кто этот Хранитель?

– Какой Хранитель? А… этот? Так… Всего лишь жалкий Хранитешка, которого предписала охраняшке Судьба.

Люсилиус замолк. Я же не знала, что и ответить.

– Ну может уже пояснишь, наконец, – не выдержала я.

– Да что тут пояснять… Он накосячил, я его сдал. Сельвирка расстроилась. Теперь ненавидит меня и при возможности пакостит.

– Пакостит? Как?

– Ну ладно. Я ей пакощу… Но это же моя природа! Один из смыслов существования: испорти работу светленького, присвоив себе. Мы все так делаем. А светленькие отбирают у нас работу. Так и существуем…

– Почему она называет тебя падшим?

Люсилиус вздохнул и начал вкрадчивым голосом:

– Существует легенда, что когда-то очень давно все Хранители жили вместе…

– А люди жили вместе с ними… – усмехнулась я.

– Откуда ты знаешь? – удивился Люсилиус настолько искренне, что я поняла: сарказм не дошел.

– Ну, это написано в Библии… и в Коране… вообще в очень многих религиях люди вначале жили с ангелами и Богом.

– Смертные… такие фантазеры! Ну да ладно… После очередной Владыческой пирушки часть Хранителей обнаружила себя в очень странном месте. Оказывается, на пирушке произошла дискуссия и один из моих дальних родственников высказался, что души с положительной энергией забираются в Царство, а с отрицательной – шатаются и зловонят. О чем там дискуссировали дальше – мало кто помнит. Но родственник и его товарищи обнаружили себя на утро лицом в грязной жиже, явно не царского происхождения. Кто-то из Светлых отжог шутку про «ребятки, вы низко пали». Ну и все. С тех пор Падшие создали Свое пространство, а их потомки убирают за светленькими грязь, которую те не в состоянии выносить.

– Ты пропустил момент переселения людей из Райского сада.