– Я тебе уже говорил, – страдальчески протянул парень.
– Это несмешно! Если тебя нанял Витька, чтобы запугать – передай, ему это удалось.
– Я работаю по просьбе своего родственника. Конкретно звания не имею: мне лень. Но, статус есть. Он не так велик, как у родственника…
– Хорошо, кто этот твой родственник? – перебила я парня, не сводя настороженного взгляда.
– Имя тебе ничего не скажет. Просто запомни: он – Его Превосходящее Темнейшество Темного Царства.
– Чего? – воскликнула я.
– По-вашему – Ада!
– Я… так и подумала, – спокойно кивнула я.
Подумала, что из нас двоих тут точно у кого-то поехала крыша!
– Кстати, у меня прекрасные родственные связи. Пожалуй, попрошу, чтобы тебя не отправлял в Небытие, – сказал неожиданно псих.
– С чего такие поблажки? – удивилась я, маскируя истинный страх.
Не знаю, что такое Небытие. Но точно это место не айс!
Парень окинул меня взглядом, будто сканировал рентгеном. И ответил серьезно:
– Мне нравятся твоя нетерпимая боль и негодующая ярость. Они настолько слились, что ты не можешь отличить одну от другой. Считаешь, осталась одинешенька на всем свете. Никто не поможет. Кругом бездушные тварюшки… Я прав?
В глазах предательски защипало. Я разозлилась:
– Заткнись! Закрой свой рот! – казалось, я кричала во весь голос, но на деле еле шептала.
– Да, прав, – спокойно подтвердил псих.
Он злорадно усмехнулся, не сводя взгляда с лица.
– Ты можешь присоединиться к нам и отомстить бездушным. Больше не будет боли. Ты ведь хочешь избавиться от боли? – спросил он вкрадчиво, протянув руку ладонью вверх, словно приглашал.
Чувство несправедливости переполнило, превратившись в раздирающую тоску. Я бы сделала все что угодно, чтобы избавиться от этого ощущения. Даже умерла.
– Ну же, иди сюда, – позвал он и я послушно шагнула. Молча вытерла слезы, шмыгнула носом и протянула руку навстречу.
«Назад!» – рявкнул внутренний голос, и я с испугом шарахнулась.
– Иди сюда! – раздраженно прикрикнул байкер, мгновенно превращаясь из спасителя в негодяя.
Я прижалась к стене возле двери. Парень нацелил трость, из которой тонкой змейкой подбиралось ко мне Нечто, похожее на синеватый дым, навевая дикий ужас. Я зажмурилась. Захотелось вспомнить все.
Детство. Жизнь. Самые заветные моменты.
Ильюшку…
Но мозг оторопело остановился.
От смерти нет смысла прятаться или пытаться ее обмануть. Не хотелось бы, чтобы единственным ощущением перед смертельным вздохом, был страх. Но именно он приковал меня к этой злополучной стене, отбирая право на последнюю мысль.
За миг, как синеватая змея дыма окутала меня, я взглянула в глаза странному типу, а в голове промелькнуло решительное: «Да пошел ты!».
Парень удивился.
Секунда, и комнату озарила золотистая вспышка. В воздухе разлился мелодичный звон колокольчиков. От лампы, висящей над психом, отделилась яркая молния и бдыщ… мгновенно выбила трость из его рук.
Парень с досадой уставился на валяющуюся у ног трость, а я перевела взгляд на девушку в белом просторном балахоне, похожем на стремное свадебное платье.
Девица из воздуха возникла в комнате. Я ошалело восхитилась этому, позабыв, что миг назад чуть не убили.
– Какого лешего, охраняшка? Я тебя не трогал… – взбесился парень.
– Срок еще не истек, – отрезала девица с ледяным спокойствием.
– А мне плевать, – пожал он плечами. – Нам задолжали. Мало того, обвели вокруг пальца. Так почему я должен играть по правилам? Я всего лишь забираю «свое», – оперся он на мой стол и все-таки опрокинул клаву. Та жалко повисла на шнуре в воздухе.
– Проваливай! – фыркнула пренебрежительно незнакомка.
– Не смей указывать своими прекрасными безгрешными устами, чего мне делать, – съязвил он, зазывно ей улыбнувшись. – Я все равно заберу свое!
– Прекрасно! Забирай себя, свою палку и проваливай.
– Если до тебя доходит с пятого раза, повторюсь: вот эта девушка, – насмешливо ткнул в меня пальцем психопат со сверхспособностями, – она нам кое-что должна. Насчёт срока… Его давность истекла двести человеческих лет назад. То есть, я могу просто «изъять» то, за чем меня послали. Не понимаю, почему я с тобой так вежливо и неконфликтно разговариваю… – усмехнулся парень.
– Попробуй приблизиться к ней, и я вынуждена буду обратить тебя в прах, – решительно пообещала девица.
– Я напишу жалобу твоему руководству, что безвинно угрожаешь. Пускай припишут пару прегрешений. И раз уж удосужилась вспомнить о правилах, то и я скажу: запамятовала, что делают с хранителем, если он наберет кучу прегрешений, не успев рассчитаться с предыдущими?
Девица заливисто рассмеялась. По комнате снова разлился звон колокольчиков, а темненький болезненно поморщился.
– Хватит бить в свой бубен. Это раздражает. И вообще… Чего это ты такая спокойная?! Помнится, в прошлый раз рыдала, чтобы не выдавал твоего подгнившего.
Кажется, Люськин Ус наступил на больную мозоль девушки.
– Мерзавец! – прошипела она.
– Да кто вы вообще такие? – услышала я свой голос.
Переругивающиеся обернулись.
Я вытаращила глаза на девушку и поинтересовалась с испугом:
– Ты кто?
– Твой Хранитель. Ты меня сама вызвала, – пояснила девица улыбнувшись, а я вытаращилась еще больше.
Так бывает, когда живешь-живешь много лет, и вдруг – бац – встречаешь своего двойника. У которого губы, глаза, лицо, повадки и интонация – твои. И возникает неприятное чувство, будто тебя распилили надвое… или подсунули кого-то левого вместо тебя… или…
– Я чокнулась! – констатировала я факт, сползая по стеночке, и плюхнулась раздосадовано на пол.
– Я тогда тоже, – присоединился псих, правда, сползать не стал. – Погоди, ты хочешь сказать, что ты… – обратился черненький к моему двойнику, не закончив предложения.
Перевел взгляд на меня. Затем опять на нее. На меня. На нее. И простонал:
– Ой, папа!
– Не чертыхайся! – посуровела мой двойник.
– Это объясняет сходство! Один – ноль в твою пользу, – скривившись, согласился он.
– Вот именно. Не смей сунуться, пока срок не закончится, – заявила она и нацелила на паренька золотой посох.
Мгновение. Хлопок. И один глюк исчез. Зато остался второй.
Она изучила мою комнату, просканировав ее взглядом и со вздохом сказала:
– Он еще вернется!
– Откуда знаешь? – поинтересовалась я обалдело, не желая отходить от потрясения.
– Трость оставил, – пояснила двойник, медленно приближаясь к валяющейся палке. – Они так никогда не поступают. Странно, что это сделал он.
– Кто он? – спросила я.
Девушка потянулась к трости, но дотронуться не успела. Деревянная палка превратилась в королевскую кобру и резко бросилась на протянутую конечность.
Я с перепугу заорала.
Мой стремный двойник успела убрать руку, а кобра угрожающе вытянулась в стойку.
– Как не люблю этих кусачих тварей, – скривилась двойник и с ледяным спокойствием огрела змею посохом.
Раздался жуткий скрежет, словно две фуры столкнулись лоб в лоб. Дремучая тварь угрожающе зашипела. Дернулась. Метнувшись зигзагом, нырнула в щель между столом и тумбочкой. Недовольно пошипев из укрытия, она опять превратилась в безобидную трость.
– Жаль, не могу ее уничтожить. Сильна гадость, – пробормотала моя копия. – Когда появится этот негодяй – просто позови меня, – повернулась глюк номер два.
– А как? – обалдела я.
Но моей псевдо-близняшки уже не было.
– Так… я не поняла! Это что за новости? – зычный голос Вероники неприятно прошелся по барабанным перепонкам.
Я поморщилась и, разлепив глаза, пожаловалась:
– Знаешь, будить по утрам входит в твою дурную привычку!
– Знаешь, может хватит бухать! Тогда будешь помнить, где засыпаешь?! – парировала Вероныч.
– В смысле, – не поняла я.
– Разуй глаза! Ты спишь в моей комнате! – возмутилась Верон.
– Да? – непонимающе заморгала я.
– Балда! – огрызнулась соседка и продолжила добивать изобилием слов: – Что за странные сообщения приходили от тебя? Ничего не поняла. Что стряслось? Кто пытался тебя убить?
– Я… не знаю, – пыталась я выбраться из потока информации, которым окатили.
– Как это произошло? Ты написала заявление в полицию? Есть свидетели? – продолжала засыпать вопросами соседка.
– Погоди, ничего не понимаю…
– Я тоже. Так что постарайся объяснить!
Итак, после инцидента в моей комнате, я закидала Веронику странными сообщениями, затем забурилась у нее спать. Но не это взволновало:
– Ты же должна вернуться в понедельник утром, – вспомнила я.
– Совсем ку-ку? – с беспокойством разглядывала меня Вероника. – Сегодня что по-твоему?!
– Понедельник, что ли? – удивилась я.
– С добрым утром!
Я приняла сидячее положение, пытаясь собрать мысли до кучи. Не знаю, что пугало больше: воспоминания о полуночных глюках или исчезнувшее из моей жизни воскресенье. А хуже всего, что произошедшее необходимо как-то объяснить соседке.
– Э-э-э, – протянула я.
– Очень многозначительный ответ! Продолжай!
Вру я плохо и нескладно. Плюс грешок: позже обязательно все перепутаю и буду барахтаться в собственной лжи… (эта картина выглядит жалко даже в моем воображении). Лучше правда. Пусть люди сами решают, чему верить…
Выходило скомкано и отрывками. Вероныч слушала внимательно, не перебивая. Глядя на ее недоверчивый фэйс, я уже сомневалась в незапланированном ночном рандеву с таинственным психом. Соседка тяжко вздохнула и, красочно разглагольствуя на тему правдоподобности произошедшего, посоветовала завязать «тандем со спиртным». Аргумент, что на четвертый этаж нельзя попасть через закрытую дверь, убедил. Да и квартира просто «нечистая» после Алины, поэтому и снится всякая чертовщина (вот это менее убедительно! Но больше нравится, чем самопризнание, что свихнулась). И, вообще, ее «блокбастеры» более существенны и интересны, нежели мои (с этим поспорила бы. От сцены кидающейся кобры можно построить неплохую баньку из «кирпичей», которые наложишь от просмотра сией картины).
Все же я успокоилась и даже повеселела. Пока соседка не поинтересовалась:
– Почему ты спишь с палкой?!
– Чего? – не поняла я.
Вероныч ткнула пальцем.
Я обернулась и сонно моргнула.
Глаза округлились. С ужасом заорав, я скатилась с дивана.
– Выкинь ее! Выкинь! – заикаясь попросила, прячась за коллегу по квартире.
– А че за палка? Ты ее с помойки притащила что ли? – протянула Верон руку к трости, которая вполне мирно лежала на подушке. А еще ранее возле моей головы.
– Не трогай ее! – рявкнула я, а Вероныч подпрыгнула от неожиданности.
– Че орешь?! Напугала!
– Не бери ее в руки! – настаивала я.
– Да почему? – не поняла она.
– А вдруг ее до этого держал какой-нибудь бомж, – предположила я.
Вероника остановилась.
Аргумент был весомый и она, повозмущавшись, сходила на кухню. Натянув резиновые перчатки, соседка с брезгливым выражением на физиономии взяла в руки трость и принялась критически рассматривать.
– Слушай, это ж антикварная вещь! Надо загнать кому-нибудь на сайте…
– Обычная палка! – возразила я
Трость была из дерева, покрыта черным лаком, с виду гладкая. Резная ручка светлее, в форме головы кобры, оскалившейся перед прыжком. Вероныч повернула трость в мою сторону. Два рубиновых глаза кобры сверкнули алой искрой.
Стало так жутко, что я не выдержала и принялась ныть, упрашивая выкинуть подозрительную палку.
– Ну хорошо, как скажешь, – недовольно сдалась соседка.
Слыша удары сердца, отстукивающие нервный ритм, я семенила за Вероникой, направляющейся в мою комнату, то и дело заглядывая ей через плечо.
Соседка сдвинулась вправо, пропуская и меня на балкон. Затем демонстративно разжала руки, и мы с удовольствием полюбовались, как трость кувыркается в воздухе. Она гулко приземлилась на лужайку под мой тревожный вздох.
– Ну, все! – довольно подытожила Вероника, со шлепком стягивая резиновые перчатки и покидая балкон. Я еще с минуту поторчала, не сводя глаз с палки. Та мирно валялась на земельке и превращаться в змею не собиралась.
С мукой и страданием я отцепилась от перил.
Вернулась в комнату и принялась делать вид, что собираюсь с мыслью. То есть, торчала посреди родненькой комнатушечки и отчаянно «зависала», пытаясь склеить куски событий, которые помнила.
Непонятно кто, желающий забрать душу. Девица с моим лицом, назвавшаяся «Хранителем» и навалявшая ему. Ожившая палка, превратившаяся в змею…
– Палки не оживают! – возразила себе же вслух. – Это очередной дурацкий сон!
Ну да! Очень похоже…
А трость?
Все просто: я вышла из дома Сашки и в промежутке от ее дома до моего умудрилась раздобыть антикварную палочку. Возможно, ее забыли в такси, а я прихватила.
Похвалив себя за логичность, быстро подвела глаза, подкрасила ресницы и выскочила из дома, уверенная, что опоздаю. Кинув взгляд на лужайку, отметила: трость так и валялась под балконом.
На пару все-таки успела. Но занималась на ней тем, что таращилась в окно и объясняла себе произошедшее. В последнее время мне часто снятся кошмары. А этот такой явный… словно в закрытую квартиру и правда заявился некто среди ночи… Но ведь так не бывает! Я же живу в реальном мире! И он гораздо хуже фантазий. К сожалению…
На перемене я поплелась в холл.
Купила кофе в автомате. Набрала зачем-то маму.
– У тебя все хорошо? – спросила она.
– Да, конечно. Почему спрашиваешь?
– Ты редко звонишь. Точно ничего не случилось?
Я пожаловалась матери на кошмары. Она разволновалась, посоветовала походить к психологу. Я разозлилась, в итоге: мы повздорили.
Только зря звонила!
Усевшись в кресло в холле, поставила стаканчик на соседнее сидение и прикрыла глаза, ожидая, пока кофе чуть остынет.
Может, мать права, и я чокнулась?!
У меня затяжная депрессия и преобладающее чувство вины?! И поэтому мне снятся сны, где красавчик требует душу… Надо спросить у Сашки, как этот сон интерпретируется по Фрейду!
Так, стоп!
Если парень был во сне, то… почему трость переместилась на подушку Вероники?
Ох… что-то не складывается! Я ведь так хорошо все объяснила себе. Зачем опять копаться сначала?!
Я вытаращила глаза в потолок, волнующе думая ни о чем. Тело испытывало легкую возбужденность, а мозг отчаянно отказывался мыслить. Выходило что-то среднее в процессе отупения, когда ты сидишь, пялишься в никуда и думаешь, что думаешь, но ловишь мысль, что процесс только-только запустился.
Из этого состояния вывел противный знакомый смех. Спустя секунду Витькино лицо нависло над моим, а я старалась продлить приятный момент отупения.
Мои очи были слишком близко от больших серо-зеленых глаз нахального типа.
Огорчительно!
Витька таращился, таращился, и напугал, рявкнув:
– Ба, Саня, да это же наша маленькая потаскушка. Она уже спит в коридорах. Что, из дома выгнали?
– Ба, кого я вижу? Заняться больше нечем, как шпионить? Постригись, – посоветовала я.
– Больно ты мне нужна, – фыркнул Витька, закатив большущие глаза.
– Тогда, зачем припер свое величество и беспокоишь нас – простых холопов?! – издевательски усмехнулась я, отпивая кофе.
Витька вознамерился плюхнуться на освободившееся место, но я спешно поставила туда стаканчик.
Парень скривился и выдавил:
– Ты дура!
– Класс! – восхитилась я, – «потаскушка», «дура» – так оригинально! Сколько красноречия! Что-нибудь еще? – полюбопытствовала без интереса.
Витька сверлил меня внимательным взглядом. Бог знает, что он хотел высмотреть на моей физиономии. Его присутствие раздражало.
– Может, уже свалишь?! Ты портишь биополе! – не выдержала я.
Раздражающий субъект растерялся и сделал шаг влево. Понял это. Огорчился еще больше. Поток красноречия полился из него, как вода из спущенного бочка. Я от удивления вытаращила глаза и воскликнула:
– Боже, какой ты болтливый!
Тут влез его друг. Обычно Санек молча наблюдал за перепалками, но не сегодня:
– Пойдем, Витек. Нечего разговаривать с этой потаскушкой.
– Опять потаскушка? Ноль фантазии, – сокрушенно покачала головой. – Кстати, – заметила я, – о птичках… вон твоя идет, – улыбнулась очаровательно и поинтересовалась: – какая по счету за месяц?
О проекте
О подписке