ГЛАВА 19

Пани Ирэна лежала обложенная подушками и котами. В головах Мауриций, в ногах Гося, на груди – Баська. Они слегка пошевеливали хвостами, изредка поднимали головы и щурили глаза, но отходили от пани Ирэны только тогда, когда слышали, что хлопала дверь и приходила Ядзя, дочь пани Ирэны. Кроме Ядзи приходил сосед— пенсионер, бывший врач, пан Казимьеж. Пан Казимьеж не отгонял котов, а считал их врачевателями наравне с собой. И это было похоже на правду, потому что коты раскладывались именно в тех местах, где у пани Ирэны постоянно присутствовала тупая боль. Ядзя не очень поощеряла любовь матери к котам, но что можно было сделат? Она целый день на работе, пани Ирэна предоставлена себе, а соответственно и своим котам. Мауриций нагло пощикотал хвостом под носом пани Ирэны. Она чихнула и полностью проснулась. Надо пить таблетки. Если бы не Мауриций, она бы и дальше спала, но кот исправно будил в нужное время. Пани Ирэна с трудом села на кровати и протянула руку, чтобы взять таблетки и стакан воды. Потом она опять прилягла и задумчиво, поглаживая Баську, стала вспоминать, что ей грезилось на грани сна и действительности.

Уже прошло достаточно времени с тех пор, как девочки, которые пришли погадать, вызвали Казимежа и, можно сказать, спасли её от инфаркта. Такое напряжение и стресс она пережила только дважды. Первый раз почти 20 лет тому. Тогда она немного полежала в кровати с головной болью и всё. В этот раз так просто не удалось проскочить, всё же возраст взял своё. Как так произошло, что эта молодая женщина упала в обморок? Ну сказала она, что этот пропавший мальчик, не имеёт к ней отношения. Вернеё даже не так. Она постаралась смягчить, то что увидела в картах, а в них было очевидно, что около этого мальчика совсем другая женщина и она как-то так и спросила, какая степень родства пропавшего и этой женщины. Женщина что-то невнятно прошептала, а пани Ирэна возьми да и скажи может это приёмный ребëнок? Видно это такой большой секрет, о котором даже думать нельзя, не то, чтобы произносить вслух. А эта женщина настолько давно не озвучивала эту тайну, что даже и не ожидала, что простая ворожея может такое узнать из карт.

А вот с мальчиком труднее, не удалось ей дальше просмотреть его путь. Только она настроилась задать ещë пару наводящих вопросов, как женщина упала в обморок. Конечно, если бы всё пошло спокойно, она бы не остановилась на картах. Она бы попробовала шар. Как раз и время по лунному календарю было подходящее. Кроме того фото мальчика на руках было, можно было бы что-то увидеть, да видать не судьба… А мальчик на фото выглядел печально. Не то чтобы не желец, а признаки сложной судьбы уже были видны. В глазах. Чувствовалось, что перед ним какой-то трудный путь и на его долю много выпадет или уже выпало. Черты хорошие правильные, т.е. задатки от природы были заложены большие, но вмешательство рока, было не остановить. Может ей удастся что-то для него сделать, если он ещë жив? Надо бы уточнить. Жаль, ох как жаль, если пропадёт.

Тут пришла Ядзя, захлопала дверями. Коты мягко попрыгали на пол и побежали на кухню смотреть не наполнила ли она их миски чем-нибудь. Миски были наполнены молоком. Ядзя погремела кастрюлями и пообещала им ещë сварить мойвы, которую она поставила размораживаться.

Потом Ядзя вошла в комнату, села около пани Ирэны и стала спрашивать, как прошёл день. А день проходил каждый раз одинаково, но Ядзе пан Казимьеж наказал разговаривать с матерью, рассказывать ей какой-то позитив, чтобы человек себя не чувствовал овощем. И Ядзя сообщила с радостью, что сегодня ей на работу звонила Лина, которая была с той женщиной, которая упала в обморок несколько недель назад. Лина спрашивала как здоровье пани Ирэны. Та женщина, её звать Лена, чувствует себя лучше, но ещë не выписалась, лежит в мединституте, в кардиологии. Лина передавала привет и просила ей позвонить, когда пани Ирэна совсем придёт в себя после болезни.

– Как мамуся их впечатлила своими гаданиями. Видно, что всё в точку, если звонят и справляются о здоровье.

«Да, помню эту женщину, которая Лина. Она единственная зашла и сразу сказала, что её звать Паулина или Лина и, что она тоже полька. Мы с ней даже поговорили по-польски. Я ещë помню ей сказала, что ко мне приходила женщина очень похожая на неё, даже спросила не сестра ли? Она сказала, что она всегда была одыначка, и ни брата, ни сестры у неё нет. Но я точно помнила, что я уже видела где-то эту женщину, хотя понимала, что у меня Лина впервые, было видно по всему. Вот какое-то такое чувство, просто необъяснимые чудеса…»

– Так мамуся и не вспомнила, где она видела Лину?

– Вьешь, Ядзя, когда зашла та, что упала в обморок, Лена, кажется ты говорила, мне показалось, что Лина на неё похожа. А вот уже теперь я думаю, может мне привиделось или приснилось это сходство? Или это была не Лена, а какая-то другая женщина, ты же знаешь сколько их у меня перебывало. О— хо— хо…

– Я говорила мамусе, что нельзя уже тратить здоровье на эти гадания. Ведь они, эти гаданья, забирают у мамуси силы.

– Да я уже сама думаю, что пора отказывать людям. Но ты же знаешь женщин, как начнут уговаривать, упрашивать, плакать – невозможно отказать. Или придут от пани Гели или от пани Изы, ну скажи, как я могу отказать? Вот и Лена пришла по просьбе. Что было делать? Как отказать? А видишь, что из этого вышло?

– Я думаю, что мамуся здесь ни при чем. Это просто у Лены больное сердце да и горе большое. Вот всё вместе и наложилось.

– Что теперь говорить? Конечно никто не виноват, а я тем более. Я стараюсь облегчить страдания. Но не всегда получается.

Так они сидели в сумерках большой комнаты, не включая свет. Рассуждали о людях, которым не всегда удавалось облегчить жизнь. Ядзя вдруг вспомнила как дар предвидения и умение гадать открылся у пани Ирэны. Ядзя была ещë совсем маленькой, может лет шесть или немного больше, когда ещë живой отец пришел с работы и стал рассказывать о пропаже документа. Отец был бухгалтером и работал в Райпотребсоюзе. У его коллеги среди рабочего дня пропал подотчетный бланк на сумму 1000 рублей. Это было наравне с чудом – никто не уходил из комнаты никто не входил, а бланка нет. Коллега так разволновался, что только не плакал. Вот эту историю и рассказал пан Станислав, отец Ядзи и муж пани Ирэны. Когда вечером все ушли спать, пани Ирэна кинула на карты, а утром сказала пану Станиславу, что бланк найдётся. Когда пан Станислав пришел на работу, коллега был уже на месте, и всем показывал бланк, который утром он нашел на столе. В другой раз пани Ирэну посещали вещие сны. Так она предсказала, что её брат жив. Тогда ещë была бабушка и она всё время вспоминала Бронэка, который не вернулся с войны. А пани Ирэна сказала, что Бронэк жив. Через какое-то время по картам она увидела, что будет письмо от него. Все так и было. Сначала пришёл незнакомый мужчина и передал бабушке привет от Бронэка, а потом пришло письмо. Бронэк жил в Англии.

Постепенно возможности расширялись и углублялись. Пани Ирэна научилась гадать на кофейной гуще. Потом в магазине «Букинист» купила книжку Папюса «О чёрной и белой магии». Сколько таких книг валялось на чердаках, в квартирах и в буках – прорва. Прочла азы гаданий и предсказаний. Пани Ирэна не заходила за грань из-за которой, как предупреждал Папюс, нет возврата. Все её познания были на делитанском уровне, но кое-что она умела.

Так незаметно пани Ирэна задремала, а Ядзя пошла варить котам мойву. Коты опять обложили пани Ирэну. Мауриций водрузился над головой, Баська прилягла на груди, Гося накрыла ноги. Ей снился этот мальчик с грустными глазами ещë маленький, а около него две женщины. Но одна живая, а вторая как-бы отражение в зеркале. «Так значит есть вторая, – думала пани Ирэна, невидимо присутствуя при этой сцене». И вдруг живая начинает таять, а та что в зеркале выбираться из мути зеркала наружу. Живая, уже почти невидимая старается запихнуть, ту из зеркала, обратно, но силы, увы, неравные и раззолоченое отражение всё настойчевеё выталкивается наружу. Пани Ирэна решает помочь немощным усилиям исчезающей женщине, но просыпается.

«Наверное потому проснулась, – подумала пани Ирэна, – что коты побежали на кухню, Ядзя сварила мойву, чувствую даже в комнате. Забрали с собой свою магию и я так и не узнала, что с этим мальчиком, у которого такие грустные глаза».

ГЛАВА 20

Ди и Соля шли в направлении улицы Леси Украинки, чтобы навестить, наконец- то, соседей Лены. Прошло уже прилично времени со дня, когда они ходили к Лене. Дни летели так стремительно, что откладывать посещение Леныных соседей стало просто неприличным. Подруга по Леныному цеху позвонила Ди и сообщила, что была у Лены после Ди и Соли. Ей уже лучше. Леся посоветовала отдать деньги соседям, у них большая семья и Лену будут посещать чаще, чем она. Ну что ж! Надо так надо. Причина была уважительная и не терпела отлагательств.

Они немного поплутали прежде чем найти улицу. Улица находилась в старом городе, недалеко от Оперного Театра. Сама по себе она, конечно, живописная. Старая мостовая, вымощенная булыжником, как говорили поляки «коцими лбами» (очень удачно, потому что действительно булыжники были небольшими и выпуклости наощупь напоминали круглую голову кота). Фасады старого города реставрировались редко и поэтому были все одинаково серыми и довольно облупившимися. Но окна и старые брамы подкрашивались жильцами и дворниками. Кроме того цветы в горшках и в ящиках на подоконниках, разноцветные занавески придавали живописность серым фасадам. Сами улицы старого города были настолько узкими, что из окон одной стороны улицы было очень хорошо видно, что делается в окнах другой стороны. Поэтому улицу скорее можно было назвать проходом между плотными рядами фасадов, чем проезжей частью. Но история и старая архитектура выглядывали из каждой брамы, барельефа, фасадной скульптуры и поэтому эта часть города множество раз была увековечена плохими и хорошими художниками. Живописцы, в большинстве своем, не жили в квартирах, которые размещались за этими фасадами и воспринимали улицу как нечто потрясающеё по колористике.

Жить же в таких домах было сущим наказанием. Квартиры нуждались в капитальном ремонте. Вся канализация была совершенно в жутком состоянии. Ванные расположены в кухнях, выгороженные тем, что мог достать хозяин: фанерой, плексигласом, просто целлофановыми занавесками, ставились на паркетные полы, которые повсеместно проседали и выщербливались. Что-то капитальное здесь не проходило по той простой причине, что перекрытия давно дышали на ладан. Комнаты были в основном темноватыми, да и понятно, где взяться свету, если дома противоположной стороны чуть-ли не заглядывали в окна.

В этих квартирах жили коренные львовяне, в основном простой люд. В наше время сюда переезжали те, у кого было очень проблемно с деньгами. Поэтому старую квартиру, в хорошем районе, отдавали за квартиру в этом, люмпенском, районе, плюс доплата.

Ди и Соля зашли в браму, двери которой недавно были помазаны олифой. Соля задела рукавом белой кофты свежую покраску и чертыхнулась. В подъезде, несмотря на день, и потому что с улицы, было темновато и некоторое время они продвигались почти наощупь. Наконец нога нашла первую ступеньку старой, совершенно ветхой и скрипучей лестницы. Как во всех подъездах старого города, так и в этом, воняло котами, устоявшейся пылью, жареной картошкой и каким-то старьём. Миновав забежные ступени и, обменявшись мнением на предмет того, как здесь заносить мебель и выносить покойника, они вышли на лестничную площадку второго этажа. А вот и Ленына шестая квартира. Второй этаж встретил сереньким светом, который исходил из широко открытых дверей, ведущих на балкон. Балкон опоясывал двор-колодец и на него выходили двери квартир.

– Ну что будем звонить в Леныну или сразу к соседям? – спросила Ди.

– А чёрт его знает? Есть там кто у Лены? Как-то даже неприятно, – ответила Соломия.

– Давай брякнем, – сказала Ди и позвонила.

Ответом была тишина. Они стояли и думали, а вдруг откроют, но чуда не произошло. Успокоенные и как бы тем самым получив право на поход к соседям, они вышли на балкон. Прошли по балкону, но не успели позвонить, как дверь открылась. На пороге стояла приветливая немолодая женщина и сразу, с места в карьер, спросила:

– Вы, наверное от Леси, вернее от Лены.., – и, вконец запутавшись, махнула рукой и пригласила в квартиру.

Они попали в чистенькую, но темноватую кухоньку. Небольшое окошко, явно недавно прорубленное, выходило во двор-колодец. Около окошка стоял небольшой столик, на котором дымилась чашка со свежезапаренной кавой. «Вот поэтому то она нам сразу и открыла, сидела у стола, пила каву, – подумала Соля».

– Давайте пройдем в комнату, – сказала женщина. – У нас в кухне так тесно. Раньше было получше, но когда поставили ванную, совсем не повернуться. А что делать? Сколько можно ходить в баню. Мы решили с мужем, что лучше пусть теснота, чем ходить каждый раз за тридевять земель, чтобы помыться. Ой, да что это я! Проходите, проходите.

Комната была большущая и разгороженная стенкой на спальную часть и как- бы столовую. Ди и Соля расположились в парадной части квартиры, т.е. в двух креслах у журнального столика. Над столиком некстати висел ковер, видно перестановка с разделением комнаты произошла недавно и ещë не всë развесили в нужных местах.

– Давайте знакомиться, – взяла инициативу в свои руки Соля. – Я – Соломия, а это – Дина. Мы с работы, как вы догадались. Принесли деньги. Собрали немного. Это с той работы, где работал Толик.