ГЛАВА 17

Динка вполне ориентировалась в расположении корпусов мединститута. Её отчим Иван Алексеёвич часто лежал в кардиологии и ей приходилось здесь бывать. Соломия здесь тоже ориентировалась и бывала здесь не раз и не два. Здесь, в мединституте, в отделении онкологии умерал, 10 лет тому, Максим. Какой это был человек! Прошло столько времени, она уже побывала замужем, имела несколько связяй, две даже длились по году, но никого похожего на Максима, даже отдаленно, не удалось встретить.

Их познакомили общие друзья. Школьная подруга Лиля с десятого класса встречалась с Олесем Куликом. Он был старше Лили на три года и уже учился в Университете им. Франка на мехмате. У Олеся была команда друзей со школы, в которую входил и Максим. Он учился тоже в университете Франка, но на химическом. Лиля привела Соломию в компанию на Рождество, которое в украинских семьях праздновалось, несмотря ни на какие советские запреты. Как можно было не праздновать этот совершенно домашний уютный праздник, который здесь «святкувалы» из покон веков. Празднование Рождества, по своей мягкости и домашности, никак не походило на новогодние попойки, которые длились по несколько дней в государственных учреждениях и квартирах советских граждан. На Рождество никогда не попадали каникулы ни в школах, ни в институтах. Но местная школьная и институтская молодежь праздновала Рождество. У многих в селах остались родственники, к которым ехалось в эти дни, минуя все запреты. У Лили под Львовом жила бабушка и Соломия, с разрешения родителей, поехала с ней. Олесь с компанией был тоже приглашен Лилиной бабушкой, чтобы парни не болтались бесхозными и повеселили молодых паненок. Олесь приехал с Максимом и Павлом. Максим сразу же, без всяких разговоров, после двух слов знакомства, сел около Соломии, взял её за руку и не выпускал целые праздники. В другой раз Соломия думала, что если бы они не влюбились так сильно друг в друга, всё было по другому.

Максим не был красивым. Да и зачем? Соломия красавица за двоих. Максим – небольшого роста и крепкого телосложения. Густые кудрявые волосы делали его голову несколько большой по отношению к туловищу и он поэтому был похож на большого ребенка. Сходство с ребенком становилось ещë больше, когда он смотрел на собеседника своими совершенно добрыми детскими слегка на выкате глазами. Соломия потом, когда они уже встречались, часто говорила Максиму, что ну нельзя быть таким добряком. Это понимала даже она, девочка, десятиклассница, а потом первокурсница. Ну нельзя среди ночи ехать на другой конец города, если позвонил не друг, а просто какой-то знакомый. Нельзя отдать почти всю стипендию в займы и никогда не потребовать отдачи. Люди просто нагло этим пользовались. Конечно он из хорошей обеспеченной семьи, конечно он не умрет без степендии, отец, главный инженер большого завода, но стипендия за отличную учебу. Максим, в конце концов, заработал её. Но в душе ей нравился, этот его альтруизм. Нравилось как он знакомится и говорит с людьми. Нравилось уважительное отношение ко всем, начиная от дворнички с его брамы до сокурсников и преподавателей. Нравилось, что он не признавался в любви каждые пять минут, не целовался на людях, чтобы показать принадлежность такой красивой девушки ему. В другой раз ей казалось, что он даже стесняется её, её красоты. Но она всегда понимала и чувствовала, что Максим её человек. Он пойдет за ней на край света, а она за ним.

Соломия поступила на архитектуру. Максим совсем ею загордился. Он дарил ей дорогие издания книг по искуссву, с удовольствием составлял компанию в поездках на плэнэр, старался побольше быть около неё, несмотря на то, что годы учебы окончились и он уже работал.

Максим пошёл работать на большое предприятие, хотя хотел продолжить учебу в аспирантуре. Благодаря своей башковитовитости, сделал пару рационализаций и получил повышение. Всё подкалывал, что вот ещë чуть-чуть и будут деньги на свадьбу. На самом деле понимал, что Соломии надо спокойно доучиться.

С ним было так уютно. Утром институт, вечером встречи, летом на месяц на море или в Карпаты, которые любили оба. Всегда вместе.

И вдруг как удар грома. Максим упал в обморок прямо на работе. Вызвали скорую, отвезли в мединститут. Отец всполошился, поднял на ноги светил медицины и через пару дней обследования оказалось, что лейкемия, последняя стадия.

Она ходила в больницу как на работу. Максим таял на глазах. Умер он, когда она шла к нему, чуть-чуть не дождался. Медсестра ей сказала об этом ещë в коридоре. Соломия вошла в палату, постояла над Максимом и, резко повернувшись, вышла.

Пришла домой, переоделась и легла на диванчик. На похороны не пошла. Лежала на диванчике, глядя в потолок или отвернувшись к стенке. Депрессия была такой длительной и сильной, что родители перепугались не на шутку. Её освободили от преддипломной практики. Если бы впереди не было двух летних месяцев, пришлось бы брать академку. К первому сентября она взяла себя в руки, а скорее всего победили молодость, хорошее здоровье и любовь к родителям. Соломия понимала, что родители тоже на грани нервного срыва и теперь она должна прийти им на помощь. Надо было доучиться на пятом курсе и выйти на диплом. Внешне Соломия мало изменилась. Единственно, что превратилась из шатенки в жгучую брюнетку, потому что за два месяца отросла совсем седая челка и пришлось перекраситься.

– Ты не помнишь, в какой палате лежит Лена, – некстати или кстати спросила Динка.

– По-моему в седьмой, – ответила Соломия.

Они заглянули в седьмую. Ленына кровать стояла у окна. Она смотрела в окно, а с другой стороны окна в палату смотрел тополь. Лена так была занята созерцанием, что даже не пошевелилась, когда Ди и Соля подошли к кровати.

– Добрый день, – тихо сказала Соломия.

Лена повернула голову и удивленно посмотрела на вошедших. Было видно, что она не узнала их.

– Лена, я Соломия. Мы с вами и с Жанной были у гадалки. Помните?

– Помню, – тихо ответила Лена.

– А это Дина. Ну как вы тут?

– Уже лучше.

Соломия вкратце рассказала новости. Про посещение её родного цеха, про то что в отделе собрали деньги.

– И вот не знаем, кому отдать? Вашим соседям или подруге? Как вы хотите?

– Спасибо, – опять тихо сказала Лена. – Может отдайте Лесе?

Говорить в общем-то было не о чем. Они слишком мало знали друг друга и Лена не проявляла желания общаться, наверное потому что была очень слаба. Заглянула медсестра и совершенно естественно получилось попрощаться. Лена безынициативно ответила на слова прощания. Динка и Соломия тихонько вышли из палаты и двинулись к выходу. Медсестра посмотрела на них и спросила:

– Вы её подруги или родственницы?

– Подруги, – дружно ответили Ди и Соля. – У неё здесь нет родственников.

– Как же нет! К ней приходила сестра, разговаривала с доктором.

– А почему вы решили, что это сестра? – спросила Ди.

– Да она так сказала сама и мне показалось, что они похожи, – ответила медсестра.

– А как она выглядела, – не удержалась, чтобы не спросить, Соломия.

– Очень холеная дамочка, такая знаете ли вся из себя фря. Запах от неё просто замечательный. Наша врач Зоя Владимировна сразу определила, что это «Клема» такие модные сейчас французские духи. Да и одета по последнему слову, такое платье по-моему называется «сафари» и сумка очень красивая, красная. Так хорошо подкрашена и серьги в ушах – дорогие, брюлики. Это тоже Зоя Владимировна определила. Она у нас первая модница в отделении.

Как можно увидеть сходство двух женщин, когда одна лежит на кровате с бледным лицом в больничной ночной сорочке и дамочкой, которая по выражению медсестры «холеная фря»?

Соля и Динка переглянулись. Вот это да! Есть сестра, а Леся и не сказала, а может не знала, что есть сестра.

– И долго она пробыла у больной?

– Да нет. Она только вошла на минуту и тут же вышла и спросила, где можно найти врача. Потом говорила с доктором достаточно долго, – ответила медсестра. – Всë спрашивала серьëзно это или нет.

Ну со временем узнаем, решили Ди и Соломия и вышли во двор. Как всë-таки угнетает больница. Все понимают, что не обойтись в жизни без врачей, но какое счастье, когда удается без них обходиться. По дороге решили, что в следующий раз надо бы, чтобы пришла Леся, наверное Лене веселее будет, когда она увидит подругу.

ГЛАВА 18

В дверь позвонили. Я вышла в наш коридорчик и увидела женский силуэт, стекло было узорчатое. Силуэт был чёртовски похож на Линкин.

– Линка, это ты? – спросила я громко.

– А ты ждешь кого то? – вопросом на вопрос, по-еврейски, ответила Линка.

– Нельзя просто ответить «я»?

– А где интрига? – засмеялась Линка.

Я открыла. На пороге стояла Линка. Довольное лицо с оттенком озабоченности говорило о том, что приход это знак чего-то.

– Заходи, гостем будешь, как говорил мой отец, – сказала я, распахнув двери.

Линка полезла целоваться и я учуяла запах спиртного.

– Никак опять от Дяди? Или есть другие причины прихода, – спросила я, закрывая входные двери.

– Ох, Жанчик, от Дяди и другие причины тоже имеются, – по-пьяному глубоко вздохнула Линка.

Бесцеремонно прошла в комнату и плюхнулась в кресло. Было видно, что она настроена на беседу, но временно, пока не выветрится алкоголь, готова потрещать на общие темы.

– Жанчик, не угостишь гостью кавой, хочу прийти в норму, а то как-то перебор получился.

– Не вопрос, отдыхай, – сказала я и пошла на кухню.

– Жан, у тебя три комнаты? – заорала из комнаты Линка.

– Да— а— а! – заорала я в ответ.

Так мы орали минут пять пока я не сварила каву и не пришла в комнату. На журнальном столике стояла открытая початая бутылка шампанского и лежала развернутая надломленая шоколадка.

– Так понимаю с барского стола? – спросила я расставляя чашки и жестом приглашая подвинуться ближе.

– Ну, а чего добру пропадать? – опять вопросом на вопрос ответила Линка. – Мы с тобой не спеша, спокойно, под каву оприходуем это дело. Я намерена у тебя посидеть, ты может имела какие планы?

– Не-э, хотела сходить в магазин и заодно пройтись, так не пойду, посижу с тобой…

Линка взяла чашку с кавой и с удовольствием отпила. Потом задумчиво посмотрела на меня, но ничего не спросила, а просто стала разглядывать комнату. В комнате собственно и разглядывать то было особенно нечего. У нас не было традиционной стенки. Вместо неё на всю стену раскинулся стеллаж с книгами. Недавно от сестры я откупила пианино, с мыслью, что дети займуться музыкой, но пока оно стояло как мебель. Кроме этого в комнате стоял традиционный уголок, и журнальный столик.

– Да, негусто, – бесцеремонно сказала Линка. – А чего стенку не купите?

– Так её некуда ставить, да и комната становится такая узкая, если купить стенку. И потом ты ж в курсе, что надо искать какие-то знакомства, чтобы купить стенку или стоять в очередях по ночам, опять таки новая рассрочка, мы только-только выплатили кухню.

Линка задумчиво пила каву и дальше рассматривала комнату.

– А как ты разместила детей?

– У Алёнки своя комната, а Сашка спит на уголке, на ночь сдвигаем.

Линка с трудом выбралась из кресла и пошла в спальную, которая была смежной с гостинной. В спальной тоже нечем было удивить, две кровати и шкаф.

– Жанчик, а как долго у вас квартира? – спросила потягиваясь Линка, вид кроватей навеял непроизвольное телодвижение.

– Да уж пятый годок тянем лямку.

– Я в курсе, что у тебя кооператив, ну и как?

– Каком кверху. Платим.

Линка опять потянулась, потом покрутила головой как бы стряхивая хмель, и подошла к столику. Налила себе ещë кавы и примостилась на кресле.

– Ну и как ты считаешь, кабала?

– Может и кабала, но лучше чем жить с родителями в двух комнатах. Мы не жалеем, что влезли в это дело. Конечно, ничего себе не позволишь ни из одежды, ни из мебели, как видишь, но зато человеческие условия и для детей, и для нас.

Линка сидела задумавшись, помешивая сахар в чашке.

– А как ты считаешь район Рясне – это хорошо или какой другой лучше?

– Например?

– Например район Топольной или Новый Львов?

– Это всё в разных местах. Пожалуй ближе всего к центру Новый Львов. Я не знаю и Новый Львов, но точно это не так далеко как Рясне или Топольная.

– Я плохо знаю Львов, поэтому и спрашиваю.

Интересно, что случилось? Как-то она сегодня сбита с толку. Наверное Дядя её чем-то огорошил и она как человек неустойчивой конструкции никак не может найти точку опоры.

– Где у тебя туалет? – спросила Линка

– Пошли покажу.

Я взяла два фужера на кухне и пришла из кухни в комнату. Дело в том, что туалет окном выходит на кухню и гость всегда очень смущается и сидит тише воды ниже травы, а в туалет в общем-то человек зашел не для того, чтобы сидеть тихо.

Я налила себе шампанское в фужер и отпила пару глотков. Линка с удовольствием наполоскалась в теплой воде, заглянула в Алёнкину комнату и пришла ко мне опять. Покрутилась по комнате и пошла на лоджию, удивилась, что лоджия такая большая. Потом свесилась вниз, видать хотела заглянуть к соседям, на лоджию, этажом ниже.

– Ну ты что? – заорала я. – Хочешь свалиться?

– А ты бы плакала? – заржала Линка.

– Можно подумать, что за тобой некому плакать?

Линка присела на плетёное кресло, которое стояло на балконе, и с удовольствием вытянула ноги.

– Имею к тебе беседу, принеси не в службу, фужерчик, хочу что-то рассказать.

Я метнулась в комнату, принесла фужер, присела на порожке лоджии и приготовилась слушать. Линка с чувством начала рассказ. Она долго ходила вокруг да около и наконец выпалила

– Жанчик, мне предложили кооперативную квартиру!

– Ну наконец-то разродилась!!! Я так и думала, что случилось невероятное.

Линка сразу как-то протрезвела и предложила восполнить. Мы чокнулись и с удовольствием осушили фужеры.

– Кряк, – сказали мы дружно.

– Ну и когда ты конкретно въедешь?

– На следующий год летом!!!

– Ёлки-палки, Линка, так выглядит счастье, – заорала я.

Линка в ритме танго тронулась в комнату налить новый фужер. Она бурно переваривала событие. Вслух размечталась, как она всё обустроит и облагородит. Я помалкивала. Пусть человек осознает свое счастье, не каждый день происходит такое событие. Её мечты летели впереди паровоза: и балкон она засадит цветами, и люстры купит хрустальные, и красивый цветной кафель достанет. Мне хотелось крикнуть: «Опомнись!» Где ты это всё достанешь? Магазинов со строительными материалами нет. Обо всём надо договариваться, никаких денег не хватит, а ещë надо хоть какую-то мебель и каждый раз, поквартально, платить за стены.

– Жанчик, Жанчик, мы устроим грандиозное новоселье!!! Я приглашу всех!!!

Не хотелось вот сейчас, прямо в лоб, расстраивать подробностями, но я то знаю, как всё будет. Сначала, Линчик, вы отнесёте кучу денег в банк – это первый взнос. Потом вас будут собирать как минимум раз в месяц на кооперативные собрания и вы будете оповещены о какой-нибудь очередной доплате. Доплачивать будете за всё: за чугунную ванную, иначе поставят стальную, а она не держит тепло, потом за паркет, который надо положить в коридоре, иначе будет линолеум. Потом начнется возня с сантехникой. Уже всего и не помню, потому что не на все собрания ходила я, ходил и Олег.

– Наконец-то я вздохну спокойно, без свекрови, в большой квартире, – дальше мечтала вслух Линка. – Я хлопцев поселю в одной комнате, Степан сделает двухэтажные кровати, а себе отвоюю комнату. Наконец-то куплю трюмо и буду покупать себе хорошие духи и ставить у зеркала. Степана выселю в большую комнату, что ему не всё равно, где храпеть? Правда Жанчик?

– Теперь осталось спросить Степана.

– Да ему на всё с прибором! – отмахнулась Линка. – Слушай у нас кончилось шампанское. Во я корова! Могла бы догадаться что-то ещë прихватить. Тем более, что неохота домой ехать, хлопцы у моих в селе, да и Степка туда помотал, а может я у тебя заночую. А, Жанчик?

– Я так вижу, что от тебя не отвязаться. А чем тебя кормить, чудо ты гороховое?

– Ой, да мы простые рагули едим всё.

– Да в том-то и дело, что нет всего.

И мы дружно захохотали. Потом решили пожарить картошку и сделать салат из свежей капусты. К выпивке у нас в семье особое отношение. Мы никогда ничего не держим и не покупаем. Всë бутылье всегда или кем-то чужим куплено, или подарено по случаю, или за что-то. В этот раз сгодилась бутылка, которую подарили Олегу за участие в работе над дипломом. Он помогал делать какие-то расчётки и за это был подарен джентельменский набор: коробка конфет, которая была съедена сразу, банка кавы, которая была уже выпита и бутылка коньяка, которая осталась и которую я не могла утаить от Линки, совесть не позволила.

Пока жарилась картошка, Линка разобралась со всеми проигрывающими устройствами в нашем доме. Магнитофонные кассеты она не захотела, там было много джазовой музыки и Элвиса Пресли. Ей пришлись по вкусу пластинки. Пластинок у нас немного, но потанцевать хватает. Она с удовольствием послушала инструменталку Поля Мориа и взялась за наших исполнителей. Сначала она поставила сладкоголосого Ободзинского, который утверждал что «эти глаза не против», потом перешла к АББе и Модерн Токинг. Но на «ура» пошёл Антонов. Пока пожарилась картошка я несколько раз прослушала «Ах белый теплоход, бегущая вода, куда же ты несешь скажи куда…», но больше всего её впечатлили «В краю магнолий плещет море, сидят мальчишки на заборе, и восхищенье в каждом взоре…» Я, между прочим, тоже очень люблю эту песню. Когда мы жили в Ленинграде, ни одна крупное сборище не проходила без этой песни. И мы, уже хорошо поддатые, носились в танце по всем свободным площадям. Особенно усердствовала я с нашим другом Петькой, который называл меня – тëтей Жанной, а Олега – Дядей, хотя был моложе только на год. Это приятное воспоминание настолько сидит во мне, что я эту песню буду всегда любить.

Под картошку мы поставили Эдиту Пьеху. Коньяк пошёл легко, но надо сказать, что я плохо переношу тяжелые напитки. Пока алкоголь в действии, ещë ничего, но похмелье кошмарное. Утром невозможно было поднять голову, Линка выступала в качестве лекаря. Она сварила крепкий кофе, хотя меня мутило даже от запаха любимого напитка. Сестра милосердия просто силой заставила проглотить пару глотков и действительно полегшало. Потом я с удовольствием растянулась под одеялом и неожиданно заснула. Проснулась от того, что аппетитный запах потянул из кухни. Оказывается Линка сбегала в магазин, купила молока и напекла замечательных оладий. Большая кружка чая и штук шесть оладий привели меня в чувство.

– Ну как легче? – осведомилась подруга. – Я и не думала, что ты так слаба на коньячок.

– Скажи мне разве нормальные люди выпивают стакан конька под картошку и салат из капусты? Вполне бы хватило 50 грамм под каву, так нет же, надо всю до дна, просто свиньи, что ты, что я.

– Может и свиньи, но здорово дали! Как мы вчера носились в танце! В «Краю магнолий» слушали наверное раз 100 пока не попадали и не позасыпали. Даже сосед приходил с низу. Мы ж с тобой носились по всей квартире. Я с ним побеседовала на родном наречии. Сказала, что у меня юбилей, что я разошлась с мужем и мне некуда идти, а ты добрая душа меня приютила, и я в знак благодарности тебя напоила.

– Ну спасибо, достойная реклама. Теперь все соседи будут знать, что у нас здесь пьяные оргии.

– А я его нейтрализовала, налила ему стопарь и разрешила погладить свое колено. Он сегодня утром мне попался, когда я шла из магазина, так спросил, может встретимся.

– А почему не предложил сразу в ЗАГС?