У него здорово получалось подделывать голоса, вот и сейчас прорычал точь-в-точь как вобы разговаривают. Тут я взглянул на Джонни. Он сидел зажмурившись, белый как простыня. Дышал тяжело, хватал ртом воздух. Вот уж кого Смешинке совсем не стоило пугать. Он забыл, наверное. У него ветер в голове. Джонни открыл глаза и еле слышно сказал:

– Привет, Смешинка.

Смешинка взъерошил ему волосы.

– Прости, малыш, – сказал он. – Не подумал.

Он перелез к нам и шлепнулся на стул рядом с Марсией.

– А это кто, ваши двоюродные бабушки?

– Троюродные прабабушки, – не моргнув глазом отозвалась Черри.

Непонятно было, пьян Смешинка или нет. По нему никогда не скажешь – он иногда и трезвый ведет себя так, как будто он под мухой. Он вскинул одну бровь, опустил другую – он так всегда делает, когда удивляется, волнуется, ну или хочет схохмить.

– Да тебе все девяносто шесть дать можно.

– А я не возьму, – весело отозвалась Марсия.

Смешинка восхищенно на нее уставился:

– Тебе, подруга, палец в рот не клади. И как это двум грязным хулиганам вроде Пони и Джонни удалось вас склеить?

– Это мы их склеили, – ответила Марсия. – На самом деле мы арабские работорговцы, а их думаем похитить и продать. За каждого дадут по десять верблюдов, не меньше.

– По пять, – возразил Смешинка. – Они по-арабски не говорят, нет, по-моему. Ну-ка, Джонни-кекс, скажи чего-нибудь по-арабски.

– Ой, ну хватит тебе, – вмешался в разговор Джонни. – Далли к ним приставал, а когда он ушел, они нас попросили сесть с ними рядом, чтоб мы их защищали. Наверное, от таких вот остроумных грязеров вроде тебя.

Смешинка рассмеялся, потому что Джонни никогда не был таким бойким на язык. Мы-то радовались, когда из него хоть слово удавалось вытянуть. И вот еще что, мы совсем не обижаемся, когда нас называют грязерами другие грязеры. Получается, что мы вроде как дурачимся.

– Эй, а где, кстати, Далли?

– Пошел искать приключений – выпивку, женщин или драку. Надеюсь, его не посадят снова. Он только что вышел.

– Скорее всего, он нарвется на драку, – бодро объявил Смешинка. – Поэтому я и пришел. Мистер Тимоти Шепард и компания разыскивают человека, любезно порезавшего им все покрышки, и раз уж мистер Кудряха Шепард застукал за этим делом Далли… в общем… У Далли нож с собой был?

– Чего не знаю, того не знаю, – ответил я. – Вот обрезок трубы у него был, а нож он утром сломал.

– Это хорошо. Если Далли нож не вытащит, Тим будет драться по-честному Тогда я за Далли спокоен.

Черри и Марсия смотрели на нас во все глаза.

– То есть грубо и нечестно вы не деретесь, так что ли?

– В честной драке нет ничего грубого, – ответил Смешинка. – Грубо – это когда ножи в ход идут. А также цепи, стволы и бильярдные кии. Схлесты – вот это грубо. А на кулаках подраться – что ж тут грубого? Чтоб пар выпустить – самое то. Нет ничего плохого в том, чтоб пару раз дать кому-нибудь по морде. Вот вобы ведут себя грубо. Нападают толпой на одного, или устраивают схлесты между своими же клубами. Мы, грязеры, всегда стоим за своих, а если уж и деремся между собой, то по-честному, один на одного. И поделом Далли, потому что нечего покрышки резать, это тебе не шутка, люди вкалывали, чтобы эти покрышки купить. Да еще и попался, так что сам виноват. Первое наше главное правило – по одному не ходить, а вот второе – не попадаться. Может, его побьют, может, нет. Но в любом случае, кровавой вражды между нашими парнями и парнями Шепарда из-за этого не начнется. Позови мы их завтра на помощь, придут. Если Тим проломит Далли башку, а завтра попросит нас к ним на схлест подвалить, так и мы придем.

Далли куролесил. Далли попался. Ну и получит за это. Все просто.

– Да, чувак, – саркастично сказала Черри, – проще некуда.

– Ага, – беззаботно добавила Марсия. – А если его убьют, например, вы его просто похороните. Все просто.

– Ты все правильно просекаешь, крошка, – улыбнулся Смешинка и закурил. – Сигаретку?

Я с восхищением глядел на Смешинку. Вот уж кто умеет сказать все словами. Да, он до сих пор сидит в начальной школе, в восемнадцать-то с половиной лет, да, и баки у него длинноваты, и пьет он, пожалуй, слишком много, но понимает все – будь здоров.

Черри и Марсия от сигарет отказались, но мы с Джонни стрельнули по одной. Джонни был уже не такой бледный и дышал нормально, но руки у него еще немного тряслись. Сигарета поможет унять дрожь.

– Понибой, сходишь со мной за попкорном? – спросила Черри.

Я вскочил.

– Конечно. Вам принести тоже?

– Мне – да, – сказала Марсия.

Она допивала колу, которую ей принес Далли. Тогда я понял, что Марсия с Черри не похожи. Черри сказала, что не станет пить колу Далли, даже если будет умирать от жажды, и она это всерьез сказала. Для нее это было принципиально. А вот Марсия не видела смысла в том, чтобы выбрасывать абсолютно нормальную бесплатную колу.

– И мне, – сказал Смешинка. Он швырнул мне пятидесятицентовик. – Джонни тоже купи. Я угощаю, – прибавил он, когда Джонни полез в карман.

Мы пошли к стойке с едой, там, конечно, была длиннющая очередь, пришлось постоять. Многие ребята на нас оборачивались – нечасто увидишь пацана-грязера вместе с чирлидершей из вобов. Черри, казалось, ничего не замечала.

– Этот твой друг – у которого баки, – он как, ничего?

– Он не такой опасный как Даллас, если ты об этом. Да, он ничего.

Она улыбнулась, но по глазам было видно, что она о чем-то другом думает.

– Джонни… его когда-то сильно избили? – это был даже не вопрос, скорее утверждение. – Избили и напугали.

– Это были вобы, – нервно ответил я, потому что вокруг ошивалась куча вобов, и многие на меня нехорошо так посматривали, как будто мне нельзя было и приближаться к Черри, как-то так. Да и не люблю я об этом рассказывать – в смысле о том, как Джонни побили. Но я стал рассказывать и заговорил чуть быстрее обычного, потому что думать об этом я не люблю тоже.

Случилось это почти четыре месяца тому назад. Я шел на заправку «Ди-Икс» – попить газировки, повидаться с Газом и Стивом, потому что они всегда покупали мне пару бутылок и разрешали помочь им с машинами. По выходным я туда не люблю ходить, там обычно толкутся девчонки, которые флиртуют с Газом – всякие девчонки, вобы тоже. Мне пока что до девчонок особого дела нет. Газ говорит, что я это перерасту. Он же перерос.

Была весна, день выдался почти теплый, ярко светило солнце, но когда мы шли домой, уже стемнело и похолодало. Шли мы пешком, потому что машина Стива осталась на заправке. На углу нашего квартала есть широкое поле, где мы часто тусуемся и играем в футбол, и там же проходят все схлесты и кулачные бои. Мы как раз шли мимо этого поля, поддевали ногами камни и допивали последнюю бутылку пепси, когда Стив заметил, что на земле что-то валяется. Он это поднял. Оказалось – голубая джинсовка Джонни, другой куртки у него не было.

– Похоже, Джонни куртку забыл, – сказал Стив и перекинул ее через плечо, чтобы потом занести Джонни.

Но вдруг он остановился и осмотрел куртку повнимательнее. На воротнике было какое-то пятно цвета ржавчины. Он поглядел на землю. На траве тоже были пятна. Он вскинул голову и, изменившись в лице, стал оглядывать поле. И тут, по-моему, мы все разом и услышали тихий стон и увидели, что на другом конце поля лежит что-то темное, неподвижное и бесформенное. Первым до него добежал Газ. Джонни ничком лежал на земле. Газ осторожно его перевернул, и меня чуть не стошнило. Кто-то его здорово отделал.

Мы уже привыкли к тому, что Джонни вечно ходит побитый – отец без конца лупил его, нас это, конечно, еще как бесило, но поделать с этим мы ничего не могли. Но с этим никакая взбучка не сравнилась бы. Опухшее лицо Джонни было покрыто синяками и порезами, от виска до скулы тянулась широкая рана. Шрам у него на всю жизнь останется. Белая футболка была забрызгана кровью. Я стоял там, и меня вдруг затрясло как от холода. Я даже подумал, что он умер, кто же выживет после таких побоев. Стив на секунду прикрыл глаза, издал сдавленный стон и рухнул на колени рядом с Газом.

Каким-то образом банда почуяла, что стряслось. Рядом со мной вдруг возник Смешинка, и в кои-то веки с его лица исчезла ухмылка, а его смеющиеся серые глаза метали молнии. Дэрри увидел нас с крыльца и, примчавшись к нам, резко затормозил, чуть не шлепнувшись. Здесь был и Далли, который, выругавшись вполголоса, отвернулся, и лицо у него было такое, как будто ему вот-вот станет дурно. Я тогда еще удивился мимоходом. Далли видел, как в нью-йоркском Вест-Сайде убивали людей. Отчего же сейчас у него такое лицо стало?

– Джонни? – Газ приподнял его, положил его голову себе на плечо. Легонько потряс обмякшее тело. – Эй, Джонни-кекс.

Джонни глаз не открыл, только спросил еле слышно:

– Газ?

– Да, это я, – ответил Газировка. – Помолчи, не разговаривай. Все с тобой будет хорошо.

– Их было много, – сглотнув, сказал Джонни, не послушавшись Газа. – Они набились в голубой «мустанг»… я так испугался…

Он хотел было выругаться, но вдруг расплакался, он пытался бороться со слезами, но не мог, и от этого только громче всхлипывал. Я видел, как папаша охаживал его доской, и Джонни ни разу даже не пикнул. И от этого еще тяжелее было смотреть, как он теперь плачет. Газ все обнимал его, убирал челку с глаз.

– Все нормально, Джонни-кекс, они давно ушли. Все нормально.

Наконец, всхлипывая и задыхаясь, Джонни рассказал, что случилось. Он искал на поле наш футбольный мяч, чтобы отработать удары, и тут рядом с полем остановился голубой «мустанг». В нем сидели четыре воба. Они его поймали – у одного вся рука была в кольцах, поэтому-то у Джонни лицо было так изрезано. Но они не просто избили его до полусмерти – это бы он пережил. Они его напугали. Чем они ему только не угрожали. Джонни и так вечно на взводе, у него нервы ни к черту потому что у него родители вечно друг на друга орут, а стоит ему показаться дома, как он тут же получает ремня.

Другой бы на его месте взбунтовался бы или ожесточился, но Джонни просто погибал на глазах. Трусом он никогда не был. На схлестах ему цены не было. За банду он стоял горой и при копах рот держал на замке. Но после того, как его избили, Джонни стал совсем дерганым. Я вообще думал, что он никогда не оправится. Теперь Джонни никогда и никуда не ходил в одиночку. И Джонни, самый законопослушный человек из всех нас, теперь носил в кармане шестидюймовый выкидной нож. И в следующий раз он этот нож достанет. Вот до какой степени они его напугали. Он убьет первого же человека, который вздумает на него напасть. Больше его никто так не изобьет. Только через его труп…

Я и забыл почти, что меня Черри слушает. А когда очнулся и поглядел на нее, то увидел, что она белая как мел.

– Не все вобы такие, – сказала она. – Честное слово, Понибой. Мы не все такие.

– Да-да, – ответил я.

– Это все равно что сказать, мол, все грязеры такие же, как Даллас Уинстон. Спорим, он тоже на людей нападал, и не раз.

Я задумался. Она была права. Далли на людей нападал. Он нам такие истории про нью-йоркские грабежи рассказывал, что у меня волосы на затылке дыбом вставали. Но не все мы такие бедовые. Черри уже не была такой бледной, грустной только.

– Наверное, ты думаешь, что вобам все приносят на тарелочке. Богатые детки, высшее общество, шикарная западная сторона. Я тебе вот что скажу, Понибой, ты удивишься. Наши проблемы тебе и не снились. И знаешь что? – она взглянула мне прямо в глаза. – Людям везде несладко.

– Я тебе верю, – ответил я. – Пойдем, отнесем им попкорн, а то Смешинка решит еще, что я драпанул с его деньгами.

Мы вернулись и посмотрели фильм еще раз. Марсия со Смешинкой поладили что надо. Оба любят дурацкие шутки. Но мы с Черри и Джонни просто смотрели фильм и молчали. Я больше ни о чем не волновался и думал, как здорово, когда можно просто сидеть с девчонкой, которая не ругается и не липнет к тебе так, что ее палкой не отгонишь. Я знал, что Джонни это тоже нравится. Он с девчонками вообще не особо разговаривал. Однажды, пока Даллас был в исправительной школе, Сильвия начала было отираться возле Джонни и пудрить ему мозги, но Стив ей доходчиво объяснил, что если она с Джонни эти свои фокусы попробует, он лично из нее всю душу выбьет. Потом он прочитал Джонни целую лекцию насчет девчонок, насчет того, что от таких ушлых штучек вроде Сильвии – одни неприятности. В результате Джонни с девчонками почти и не разговаривал, но я не знал, это он потому что стеснялся или потому что боялся Стива.

А мне такую же лекцию прочел Смешинка, после того, как мы однажды склеили в центре двух девчонок. Странно вообще-то, потому что даже Дэрри считает, что в отношении девчонок у меня голова на месте. Лекция и впрямь получилась очень странной, потому что Смешинка тогда был под мухой и такого мне нарассказывал, что мне хотелось, не знаю, под землю провалиться. Но Смешинка имел в виду девчонок вроде Сильвии, девчонок, которых они с Далли и ребятами склеивали в центре и в автокинотеатрах, про вобов-то он ничего не говорил. Вот я и решил, что нам, наверное, можно с ними посидеть. Даже если у них там свои проблемы. Но я правда не понимал, с чего бы вобам париться – у них отличные оценки, отличные машины, отличные девчонки, рубашки в клетку, «мустанги» и «корвейры» – блин, думал я, мне бы их проблемы.

Теперь-то я по-другому думаю.